Граф Алексей Толстой, русский писатель - о том, почему он вернулся в Советскую Россию. И Слащев.

Не  мое. В одном из обсуждений под блогами спрашивали об Алексее Толстом. Удивлялись, что он эмигрировал а потом вернулся!

Граф Алексей Толстой, русский писатель - о том, почему он вернулся в Советскую Россию

Я — типичный русский эмигрант, прошедший тяжёлый путь. В годы борьбы белых и красных я был на стороне белых и ненавидел большевиков: два брата погибли (один зарублен, другой — от ран), расстреляны двое дядей, восемь родственников умерли от голода и болезней; моя семья и я страдали ужасно. Мне было за что ненавидеть.

После поражения мы, русские эмигранты в Париже, жили инерцией прошлой борьбы: питались слухами и фантастическими надеждами, каждый день назначали новый срок «конца большевиков». Парижская жизнь походила на бред; мы вели себя как призраки, покупали чемоданы и готовились уехать в «вот-вот падущую» Москву. От столкновения воспалённой фантазии с реальностью многие не выдерживали — мы были несчастными существами, оторванными от родины.

 Два события сильно повлияли на настроения эмиграции: война с Польшей и голод в России. Я, как многие, не мог сочувствовать польской аннексии — не хотел отдачи Смоленска и желал победы красным войскам, — и в то же время голод вёл к апокалиптической картине: дети умирали, люди ели человечье мясо.

Вопрос вины и совести стал невыносим: кто виноват, когда трупы детей складываются штабелями? Некоторые непримиримые говорили: не давать хлеба большевикам — пусть умирают; таких было немного, и всё же хлеб в Россию повезли, и голодные ели.

Третье важное событие — изменение внутреннего и внешнего курса большевистского правительства и реальное состояние России. Представление о пустой вымершей равнине оказалось ложным: на русских пространствах живут около 150 миллионов человек, пусть и бедных и голодных, но они не хотят ни иностранного нашествия, ни отдачи территорий, ни собственной гибели.

Я рассмотрел три возможных пути: 1) собрать армию иностранцев и вторгнуться — и брать на себя чужую кровь (отвергнут); 2) брать большевиков измором, что тоже ведёт к массовой гибели (сомнительно); 3) признать существующее правительство и помогать, чтобы революция дала и добро, и справедливость, устранила зло и укрепила государственность — я выбираю третий путь. Были ещё хлипкие отговорки — молодые парижские мечтатели, клявшиеся не примиряться, но они жили в призрачной надежде.

Я признаю свою долю в общей вине и отрицаю чистоту совести: нельзя начать очищение России опять через убийства и голод. Я решаю ехать в Россию, чтобы помочь укрепить и воссоздать государственность, причём форма власти должна вырасти из самой жизни народа — эмпирически, с учётом народной мудрости, а не навязываться из кабинетов.

Генерал Яков Слащёв: герой Первой мировой войны и участник Белого движения

Генерал Яков СЛАЩОВ, герой Первой мировой войны, участник Белого движения - о признании Советской власти:

Если меня спросят, как я, защитник Крыма от красных, перешел теперь к ним, я отвечу: я защищал не Крым, а честь России. Ныне меня зовут защищать честь России, и я еду выполнять свой долг, считая, что все русские, военные в особенности, должны быть в настоящий момент в России.

С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом — белые были побеждены и бежали в Константинополь. Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащов-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться Советской власти и вернуться на Родину.