Опять вторничное досье. Иосиф

Во вторничных досье (в рамках перманентного флэшмоба Кейт Андерсенн) я участвую не каждую неделю, но давно. Поэтому не исключаю, что в выборе персонажей для досье я могу повторяться. Что эти повторы (а заодно и меня самого) может оправдать -- так это то, что по мере написания впроцессника образы некоторых персонажей дополняются всё новыми и новыми деталями.

Сейчас во впроцесснике опять в центре внимания у меня оказался Иосиф -- внезапно (отчасти и для меня тоже) выступивший в роли, если так можно выразиться применительно к той ситуации, героя-любовника. Итак, факты о нем с учетом нынешнего вИдения образа автором.

1) Иосиф -- один из двух инженеров, служащих в Булгарской башне -- сооружении, расположенном на окраине мавретанского города Ликсуса и относящемся к линии оптического телеграфа, связывающей северо-западный берег Африки с Карфагеном.

2) Иосиф числится оптиком, в его обязанности входит обеспечение работоспособности зеркал, отправляющих сигналы к соседней башне.

3) Помимо исполнения своих прямых служебных обязанностей, Иосиф занимается астрономическими исследованиями, а еще экспериментирует с пиротехникой -- создает светильную смесь, способную обеспечить работу оптического телеграфа в ночное время.

4) Будучи увлекающимся человеком, Иосиф иногда совершает безрассудные поступки. Например, влюбившись в Таньку и желая показать ей свои таланты и достижения, он поджег свою светильную смесь в опасной близости от нее. То что Танька отделалась опаленной прядью волос, можно считать огромным везением.

5) По происхождению Иосиф -- представитель одного из протоберберских племен, в то время исповедовавшего иудаизм. Благодаря влиянию на Африку прогрессорской Британии, он смог получить очень хорошее образование и сильно романизовался, а заодно проникся духом рационализма и интересом к научному познанию. Тем не менее, где-то в глубине души он сохранил связь с родными культурой и принятой в его племени религией.

* * *

Сейчас я как раз пишу сцену с участием Иосифа. Как мне кажется, сейчас есть хороший повод ее показать.

Между тем в башне началось оживление. Внизу зазвучали встревоженные мужские голоса, затем послышался тяжелый топот солдатских ног. Загремели отрывистые латинские команды – Эмлин не могла не узнать хорошо памятный ей хриплый рык кентуриона.

Что ж, эти шум и суету можно было счесть добрым знаком. Судя по всему, бегущую Этайн в башне заметили – а значит, должны были попытаться остановить. «Уж выход-то наверняка перекрыли!» – попыталась уверить себя Эмлин, отгоняя тревожные мысли.

– Давайте я вам дорогу подсвечу, – неожиданно раздался за ее спиной смутно знакомый голос. Обладатель его говорил по-латыни – на удивление чисто, разве что с едва заметным гортанным местным акцентом.

– А ты кто такой? – настороженно откликнулся Гундульф.

– Я? – растерянно пробормотал голос за спиной. – Иосиф, инженер...

Сбросив с плеча обнимавшую ее руку Гундульфа, Эмлин быстро обернулась. И увидела перед собой того самого чернявого парня. Дверь в обсерваторию была сейчас распахнута настежь, но скудного света хватало лишь на то, чтобы слегка подсветить его серую некрашеную тунику и загорелую, покрытую редкой щетиной щеку. Парень стоял с опущенной головой и, судя по легкому скрипу половиц, переминался с ноги на ногу.

Не сдержавшись, Эмлин смерила его взглядом и нахмурилась. Несмотря на все заверения Этайн, она по-прежнему не испытывала ни малейшего доверия к наглому юнцу, заморочившему голову неопытной девушке.

Иосиф вздрогнул, на мгновение выпрямился. И тотчас же снова опустил голову.

– Я хочу вам помочь... – неуверенно произнес он, а затем, чуть помолчав, торопливо добавил: – Я не желал причинить ей зла, поверьте!

Гундульф рядом с Эмлин недоуменно хмыкнул. Затем шепнул ей на ухо:

– Это кто? Тот самый иудей?

Эмлин молча кивнула. И даже не задумалась над тем, увидел ли Гундульф этот кивок в полутьме. Мысли у нее были сейчас заняты совсем другим. Ну вот зачем Иосиф все-таки затеял это безумство – стал ухаживать за Этайн? Просто искал себе приключений? Но ведь только полный глупец мог надеяться, что соблазнение дочери базилиссы сойдет ему с рук! Или, может быть, он вздумал таким отчаянным способом войти в родство с императорами? Но ясно же, что церковь ни за что не признала бы брак христианки с иудеем! А может быть, за спиной у него стояли по-настоящему серьезные силы? Скажем, Константин, базилевс Восточного Рима, давний враг той, кого он называл «британской еретичкой» и «кровосмесительным отродьем»? Вот эта догадка выглядела куда более правдоподобной. Почему бы Константину не попытаться выманить дочь «еретички» к себе в столицу, чтобы сделать заложницей и заодно опозорить на весь цивилизованный мир?

– Брось, Эми, – вдруг услышала она тихий шепот Гундульфа. – Не усложняй.

Вздрогнув, Эмлин испуганно повернулась к нему. Жар вдруг прилил к ее щекам, ожег их, словно здешнее палящее солнце. Неужели она настолько сильно задумалась, что позволила своим мыслям вырваться наружу? Ну и где, в таком случае, ее хваленая, вырабатывавшаяся годами выдержка? И не хватало еще, чтобы всё это услышал Иосиф!

– Да что я, не догадываюсь, о чем ты думаешь? – всё так же тихо продолжил Гундульф, и у Эмлин чуточку отлегло от сердца. А следом в голову ей пришла наконец по-настоящему разумная мысль: «Не трать время попусту. Парень предлагает помощь – вот и пользуйся! А с его мотивами разберешься потом».

И тогда Эмлин снова повернулась к Иосифу.

– Хочешь помочь? Тогда помогай. У тебя фонарь заправленный есть?

– Зачем мне фонарь? – не задумываясь, откликнулся тот. И тут же пояснил: – У меня есть кое-что получше. Подождите чуточку!

И не успела Эмлин опомниться, как Иосиф юркнул обратно в обсерваторию и скрылся за дверью, наглухо закрыв ее за собой.

На некоторое время в помещении воцарилась почти полная темнота. Лишь откуда-то сверху на середину площадки падал одинокий луч света, узкой светлой полоской пересекая половицу. А из-за двери доносились приглушенные голоса, стук, скрежет и шарканье ног: видимо, Иосиф и Олаф передвигали по полу что-то тяжелое. Затем в обсерватории что-то с грохотом упало, и тотчас же раздался жалобный звон бьющегося стекла.

– Хм... – озадаченно произнес Гундульф. В тот же миг дверь наконец распахнулась, и на площадку, тяжело дыша, ввалился Иосиф. К груди он прижимал пузатый кувшин с высоким горлышком. В свете, падавшем теперь из дверного проема, бок кувшина слабо поблескивал красной медью.

– Вот, – объявил Иосиф, опуская кувшин на пол. – Здесь у меня зелье для ночной подсветки зеркала. Но оно подойдет и для факела.

Гундульф снова хмыкнул – на сей раз с явным любопытством. Эмлин промолчала, но мысленно тяжело вздохнула. Мало ей было обзавестись таким сомнительным помощником, как Иосиф, так теперь еще опять всплыло это «зелье» – судя по всему, то самое, что опалило волосы Этайн!

Между тем в дверном проеме, заслонив собой свет, появился темный силуэт. В помещении сразу же заметно потемнело.

– Эй, обожди! – воскликнул силуэт голосом Олафа. – Что у тебя там в сосуде? Та же самая дрянь?

Иосиф хмуро кивнул. Затем робко проговорил:

– Я его капну совсем немножко. Не перелью.

Эмлин едва сдержала вздох: затея Иосифа ей по-прежнему не нравилась. Но и ждать, пока тот раздобудет другой светильник, она не собиралась.

– Хорошо, – чуть поколебавшись, сказала она. – Пусть будет факел.

Иосиф тут же оживился. Кивнул торопливо:

– Я сейчас.

А в следующее мгновение он сорвался с места и, пролетев мимо Эмлин и Гундульфа, скрылся в темноте.

Ждать Иосифа пришлось совсем недолго. Вскоре тот вернулся, держа в руке короткую палку, увенчанную толстым набалдашником.

– Пришлось снять со стены, – почему-то смутившись, пояснил он. – Потом верну на место.

Эмлин недоуменно посмотрела на него и пожала плечами. «Мне-то какое до этого дело! – подумала она с раздражением. – Зажигай наконец – да и пошли вниз!»

Неожиданно Иосиф тихо охнул. Затем он пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, явно не по-латыни. И застыл в напряженной позе.

– Ну что там еще? – буркнула Эмлин.

Иосиф чуть слышно вздохнул, а затем, наклонившись, бережно опустил палку на пол.

– Да пустяки, – торопливо проговорил он, выпрямляясь. – Сейчас всё сделаю, домина...

И не успела Эмлин опомниться, как Иосиф со всей силы рванул ворот своей туники. Миг – и в руке у него оказался длинный, похожий на ленту лоскут ткани.

– Ну вот, – объявил он с нарочитой безмятежностью. – Я же говорю: всё в порядке!

Некоторое время Эмлин ошарашенно наблюдала, как Иосиф обматывал набалдашник палки безжалостно оторванным куском своей туники, явно новой и совсем мало ношенной. Наконец, немного приведя мысли в порядок, она задумчиво покачала головой. Что ж, этот странный парень определенно не походил на расчетливого пройдоху!

Между тем Иосиф наклонил над палкой кувшин. Пару раз негромко булькнула жидкость. Затем Эмлин ощутила отчетливый запах серы – и, разумеется, ничуть ему не удивилась. Кто бы сомневался, что Иосиф тогда, на верхней площадке башни, жег именно этот состав – и что именно от его-то вспышки и пострадала Этайн!

Если чему Эмлин и удивилась – так это самому обычному кресалу, появившемуся у Иосифа в руке. Удивилась и даже немного огорчилась: она-то уж было понадеялась, что «колдун» оправдает свое прозвище и воспользуется хотя бы зажигательной палочкой или механическим огнивом. По крайней мере, это было бы уж точно быстрее.

Иосиф и в самом деле провозился довольно долго. Согнувшись в три погибели и зажимая между колен деревянную рукоятку факела, он сосредоточенно ударял кресалом по золотистой палочке серного колчедана, каждый раз выбивая из нее сноп ярких искр. Однако загораться его зелье не желало ни в какую. Не помогали даже вырывавшиеся изо рта Иосифа яростные ругательства – ни ливийские, ни латинские, ни еврейские. Довольно скоро у Эмлин вновь стало закрадываться нехорошее подозрение: да уж не нарочно ли парень тянет время?

Усилия Иосифа увенчались успехом, как раз когда Эмлин окончательно потеряла терпение. После особо витиеватого латинского ругательства набалдашник факела внезапно полыхнул, разом превратившись в ослепительно-белый сгусток пламени.