Образ мистера Домби

Роман Диккенса «Домби и сын». Образ Домби-старшего

В романе «Домби и сын» портрет мистера Домби дан уже во втором абзаце первой главы – «Домби был лысоват, красноват и хотя был красивым, хорошо сложенным мужчиной, но имел слишком суровый и напыщенный вид, чтобы располагать к себе». Из всего этого важнее деталь «суровый вид», это – свидетельство отстранённости Домби, несоответствие его «вида» происходящему. 48 минут назад у него родился сын; это счастливое событие Домби встречает «сурово». Он, конечно, рад, но рад, как джентльмен, как хозяин фирмы, обретя наследника. 

С первых слов ясны чувства мистера Домби: «фирма снова будет не только по названию, но и фактически Домби и Сын. Домби и Сын!» – говорит он умирающей жене. В своем новорожденном сыне он видит именно Сына из второй части названия фирмы. В уме он уже расчитывает будущее своего сына, маленького Поля, не оставляя в нем места ничему, кроме денег, заботе о фирме и положении в обществе. 

Каким предстает Домби в начале? Холодным, надменным, отстранённым от чувств. Эта отстранённость, как бы «нереальность», подчеркивается в романе неоднократно. Например, перед смертью маленький Поль замечает у кровати черную фигуру и не узнает отца: 

«Поль устало начал размышлять о том, существует ли она [фигура] на самом деле», и спросил у Флоренс: кто это? «Там никого нет, кроме папы» – ответила она.

Помимо этого, Домби наделен жестокосердием, он «камень». В тексте он открыто не сравнивается с камнем, но читатель легко может сам сделать такой вывод из реплик персонажей и смысла, который обретают их слова в контексте. Так, Уолтеру, вынужденному срочно искать денег для дяди, капитан Катль советует идти к мистеру Домби. 

– Мы должны перевернуть все вверх дном, не оставить камня на камне, – и вот тебе камень. 

– Камень! Мистер Домби! – пробормотал Уолтер.

Конечно, капитан Катль имеет в виду камень как преграду, но писатель очевидно заложил и второй смысл в его слова: вот тебе камень – мистер Домби равен камню.

Каким мы видим Домби в конце? Одинокий, несчастный, покинутый всеми, но такой же гордый. Он осознает свою ужаснейшую вину перед бедной Флоренс, наконец замечает знаки ее присутствия в его комнате, следы на лестнице, словно дорожка от ее двери к его. Он мучительно вспоминает ту ночь, когда Флоренс пришла к нему поговорить, отчаявшись простерла руки, но, встретив холодный взгляд, застонала. Тогда Домби велел ей идти к себе, он стоял с фонарем, освещая ей путь и глядя, как она идёт по лестнице. Теперь он сам медленно брел по лестнице и видел сначала маленькую Флоренс, несущую на руках Поля, потом более взрослую ее, с заплаканным лицом, с мольбой оборачивающуюся назад… Он бывал в ее комнате, рыдал, лёжа на холодном полу, но «если бы ласковая рука протянулась к нему, ласковые глаза на него посмотрели, он бы встал, отвернулся и ушел в свою темницу». 

«Гордый человек, все еще гордый!». 

Гордость – перманентный недуг, она оценивается Диккенсом как недостаток в человеке. Гордость превозносят персонажи, больше наделённые отрицательными качествами. Так, Джеймс Каркер заявляет, что, к сожалению, у Флоренс недостает гордости. Чтобы излечиться, Домби нужно распрощаться с гордостью и принять Флоренс.

Диккенс избавляет своего героя от «недуга», посылает к нему луч надежды, свет – его покинутую и бесконечно верную Флоренс.  

Когда она, снова залившись слезами, еще теснее прижалась к нему, он поцеловал ее в губы и, подняв глаза к небу, сказал: «О Боже, прости меня, ибо прощение нужно мне больше всего!»

С этими словами он снова опустил голову и плакал над Флоренс и ласкал ее, и долго-долго в доме стояла глубокая тишина. Они обнимали друг друга в сиянии солнечного света, проникшего вместе с Флоренс.