Вещий сон...

В самый крепкий сон, пока медленно светлеющее поутру небо еще не разогнало предрассветные сумерки, в воинском стане алиранов раздался жуткий, полный боли и страданий, вопль, перебудив спящих и заставив бодрствующих схватиться за оружие. Кричал, несомненно, какой-то человек, но столько в этом крике было животного безграничного ужаса, что даже у бывалых, повидавших жизнь ветеранов, зашевелились волосы под шлемами.

Страшнее всего было то, что этот крик донесся из роскошного желтого шатра их полководца, сиятельного графа Седрика Великолепного, который охранялся так, что даже птицы к нему близко подлетать не осмеливались, а в шатре, кроме сиятельного графа и его служанки, всегда неотлучно находились три его оруженосца, – крепкие юноши из благородных алиранских семей.

Когда ночной переполох немного поулёгся, и по поднятому по тревоге воинскому стану перестали рыскать гвардейцы великого герцога и графские телохранители, сиятельный граф, несмотря на ранний неурочный час, созвал к себе в просторный шатер всех ратных командиров, знатных алиранов, и слуг Поломанного бога. 

Разбуженная войсковая стоянка гудела, как растревоженный осинник, робкая заря слегка подкрашивала мрачное небо, а ополченцы архов высыпали на высокие крепостные стены и спешно поднимали спящие смены ратников, опасаясь приступа, в осажденном торговом граде глухо били в войсковой набат.

Седрик Великолепный, человек преклонных лет, чья короткая борода и густые щетинистые брови уже давно поседели, как снежные вершины тирренских перевалов, был высок ростом, широкоплеч и статен, и невзирая на приближающуюся старость, старался держаться прямо. Выцветшие серые глаза сиятельного графа все еще продолжали сверкать фанатичным огнем, который даже прожитые годы не в состоянии были погасить. 

Когда-то он был умелым и грозным полководцем, и суровые черты его худощавого лица еще хранили те отголоски воинственной молодости, и свирепой, полной интриг и борьбы за власть, зрелости. Даже сейчас, в его осанке и на лице сохранилось нечто величественное, и хотя лучшие годы алиранского графа уже давно минули, собравшиеся воины внимали ему с почтением и трепетом.

 Его шелковый пурпурный плащ, с богатой меховой опушкой из горностая, был расшит золотыми изображениями Великого колеса и ликов Поломанного бога, подчеркивая, что его обладатель является паладином, и наделен малой толикой силы всемилостивого и всепрощающего Поломанного бога. По причине преклонного возраста сиятельного графа, он встретил приглашенных людей сидя, а его оруженосцы спешно зажигали в подсвечниках десятки свечей, разгоняя полумрак походного шатра.

– Этой ночью, как наяву, я видел вещий сон, –  Он приходил ко мне!!! 

Алиранские бароны недоуменно переглядывались, слуги Поломанного бога придали своим лицам подобающее благочестивое выражение и уперли очи в льняной потолок шатра, словно надеялись отыскать на нем грязные пятна, семеро лихих предводителей наемных фракских банд на показ зевали, не скрывая своего отношения к этому неожиданному заявлению.

– Мой господин... – Владетельный барон Генрих Увойский по прозвищу Угорь, пользуясь своим привилегированным положением при сиятельном графе Седрике Великолепном, осторожно взял слово. – Верно ли мы Вас поняли, что Вы видели во сне всемилостивого и всепрощающего Поломанного бога?

– Все так... Я созерцал Его, Генрих, прямо как тебя сейчас, в своих ночных видениях. Его темные очи были бездонны, как ночь, седые волосы и борода развевались обжигающим самумом, а вокруг Него неугасимо горел жаркий, очищающий от демонской скверны, огонь!

– Седрик, – мой преданный паладин, обратился ко мне Поломанный бог, ты крепко спишь и не замечаешь зла, творящегося вокруг тебя! Проснись же!!! – Сиятельный граф опустил глаза и жадно припал к золотому кубку с красным фракским вином, чтобы промочить пересохшее горло, и успокоить свой рассудок. Разгневанный Поломанный бог назвал его не преданным паладинам, а ленивым грязным рабом, но об это его алиранским вассалам и фракским наемникам лучше не знать.

– Поведай же нам Его слово, паладин Великого колеса Седрик Великолепный! – Гвидо Златоуст, слуга второй ступени Поломанного бога, и главный вдохновитель и попечитель войска алиранов в Западном Трехграде, наконец-то смекнул, ради чего его подняли в неурочный час, и выйдя на середину шатра, поднял над головой свой посох, увенчанный небольшим, золоченным деревянным колесом.

– Наш Бог показал мне, как велики черные пятна на душе нашей, как тлетворны наши помыслы, и неискренни наши поступки. Пока мы праздно и лениво ведем эту затянувшуюся осаду Коренницы, демонопоклонники за этими высокими стенами, мучают, пытают и надругаются над слугами всемилостивого и всепрощающего Поломанного бога!

Видя недоверие на лицах своих вассалов и командиров фракских наемных банд, Седрик Великолепный вытянул перед собой дрожащую правую руку, и собравшиеся увидели страшные свежие ожоги, покрывающие волдырями запястье и тыльную сторону кисти, словно руку сиятельного графа прижигали раскаленным клеймом для скота.

– Он взял меня за руку, и его слова прогремели в моей голове, точно горный камнепад в Тирренских предгорьях! Ты спишь, мой паладин!!! Встань же, и отомсти за моих преданных слуг, которые погибли за наше правое дело! Умертви половину архов за этими стенами, и построй в Западном Трехграде столько моих храмов, чтобы оставшиеся в живых дикари, годами из них не вылезали, страдая и вымаливая на коленях у меня прощения! – Сиятельный граф устало прикрыл глаза, бережно баюкая обоженную руку.

– Видение тут же рассеялось, Гвидо Златоуст, но проснувшись, я все еще дышал раскаленным воздухом пустыни, и видел, как развевалась белоснежное одеяние уходящего всемилостивого и всепрощающего Поломанного бога. И я, паладин Великого колеса Седрик Великолепный, поступлю в точности так, как Он повелел, – я сокрушу эти стены, даже если это будет стоить мне жизни, и не буду медлить ни дня!

Слуга второй ступени Поломанного бога с кряхтеньем наклонился, и собрав с ковра горсть мелкого красного песка, озабоченно нахмурился, такой песок он уже видел в Хранилище Книги Вечной Мудрости, расположенного в подземелье Большого столичного храма Поломанного бога, когда полз на коленях от входа к черному постаменту, никакой ошибки быть не могло.

– Наш всемилостивый и всепрощающий Бог гневается на нас, и после себя Он оставил нам этот красный песок, как послание! – Гвидо Златоуст торжественно прошелся перед растерянными алиранами, и насмешливо переглядывающимися между собой фракскими наемниками, насыпая каждому в подставленные ладони немного чудесного божественного песка.

– Ну надо же, он гневается... – Презрительно фыркнул Маробуд Последний, фракский барон и знаменитый командир самой многочисленной наемной банды "Последняя монета", высыпая красный песок на застеленную коврами землю. 

– Когда гневается грозный Вотан, внук Бури, то разъяренный Всеотец оставляет после себя только мертвые тела и сытых воронов! Если Вы позволите, сиятельный граф, то мы с товарищами предпочли бы вернуться к прерванному отдыху, вместо того, чтобы заниматься толкованием Ваших снов и пересыпать песок из ладошки в ладошку...

Молот Сварога. Том 1. Изгои  https://author.today/work/446909