Писатель и псевдоним

Тут коллега затронула вопрос мужских псевдонимов для женщин) подержите мой виски, мне таки есть, что сказать))

Не печатают – правильно делают! Пишите о России или берите псевдоним. 

(Из бесед с маститым автором попаданческой литературы)

Забавно, я еще могу припомнить время, когда «у вас мужская рука», сказанное в адрес молодой писательницы, можно было счесть комплиментом. Более того, молодая писательница так и сочла, смутно чувствуя подвох. Более того, я сама и была той молодой писательницей. 

Путь женщины к литературе – и в литературе – в историческом разрезе заслуживает отдельного повествования, тянет на отдельную книгу. Вкратце говоря, в патриархальном мире, сформированном античностью, иудаизмом, христианством, исламом, - нас здесь не ждали. Долгие века женщина считалась то вещью, то имуществом, то существом слабейшим не только физически, но и духовно, интеллектуально. Иные, помнится, вообще сомневались, есть ли у женщин душа. А способно ли существо, не имеющее души, подлинно творить?

Прошедшие века прекрасно продемонстрировали, что можно творить и без души (вещи совершенно чудовищные), просто будучи мужчиной. А женщины понемногу проникли в литературу – от огненных писем Екатерины Сиенской к вольным рассказам Маргариты Наваррской, от любовных песен Сафо и сонетов Елизаветы Сидни до философских диалогов Туллии д’Арагона. Ренессанс сделал для женщины дозволительной возможность рассуждать о земном и божественном, спрашивая на то, разумеется, позволения мужчин. Вне религии женщинам литература была позволена, как вариант дамского рукоделия – и в корзинку с вышивкой порой припрятывалась заветная рукопись, когда в комнату входил кто-то из мужчин семьи. Даже рабочий стол – вещь, столь привычная мужчине – женщине была не всегда доступна. Женщины в литературе слишком долго оставались девочками на побегушках, секретарями великих мужей, диковинными зверюшками – надо же, она умеет разговаривать! и писать! – чтоб не мечтать мимикрировать под мужчин. 

Писательница XIX века, желая успеха, публиковалась под личиной мужчины: Аврора Дюдеван (Жорж Санд), Шарлотта, Эмили и Энн Бронте (Каррер, Эллис и Эктон Беллы),  Мэри Энн Эванс (Джордж Элиот). Слишком большая опасность погубить репутацию, прослыв вредной сумасбродкой, слишком большое искушение стать – хотя бы через фальшивое имя – немножечко более своей в мужском мире, избежать предвзятого, учитывающего пол автора суждения о тексте. Двести лет назад – дело вполне понятное, но теперь, когда брак, семья, дом не являются единственной (и наилучшей) карьерой для женщины, к чему мы пришли? К тому, что и теперь жанры делят на «женские» и «мужские», и в иные из них женщинам рекомендуется заходить, как Штирлицу в гестапо – строго под легендой. 

Мужской псевдоним для женщины – печальная необходимость рынка? Я знаю писательниц, кому строго было рекомендовано в издательстве взять либо соавтора-мужчину (пусть для вида), либо мужской псевдоним, ибо «жанр не ваш, нас читатели не поймут-с». На сайтах самопубликации знакомые дамы писали мне: вы знаете, что это я, но не раскрывайте, пожалуйста! И на тех же сайтах, на стогнах литературного интернета порой раздавался зычный клич той самой публики-с, которая не поймет-с: «Героиня/автор – баба, читать не буду. Слишком много юбок в тексте. Дырка тут явно лишняя» - сохранена лексика оригиналов. Двадцатые годы XXI века. Женщине фактически отказано в праве не только быть автором любого жанра – она заранее обречена на неуспех, если не притворяется не собой, - но и быть активной героиней повествования. Это, видите ли, оскорбляет брутальных и скрепных, выражающих свое возмущение (и возмужание) с частыми грамматическими ошибками. Когда мне снова скажут: «ну, вы, женщины, уже добились равных прав везде и всюду, чего же вам еще?», я снова буду очень смеяться. 

Мне, к сожалению, уже не поставить чистого эксперимента – потому что брутальные, скрепные, юбочные, дышащие маточкой etc так мне ни разу и не объяснили, как вслепую определить пол текста, не зная пола автора текста. В юности, рассматривая вопрос выбора псевдонима, я никогда не думала о мужском. Сейчас я с равной легкостью пишу от лица персонажей обоих полов, и считаю это просто навыком, должным быть у любого годного писателя. Но по юности была у меня идея писать так, без глаголов в прошедшем времени, чтоб по тексту было невозможно определить пол автора. 

Причина? Все та же – чтобы с тебя спрашивали по-взрослому, а не за рукоделие. Потому что «женщина» у иных судей – это априори минус балл к качеству. Женское – стереотипически легкое, воздушное, милое, сентиментальное, пустое, но вездесущее и летучее, как одуванчиковый пух, заполоняющее со временем собою вообще всё, как сорняк – противопоставлялось интеллектуальному, яркому, талантливому, серьезному, весомому, жизненному, имеющему право на долгую литературную жизнь. Одним словом, мужскому. Хотелось, конечно, стать мужчиной, быть принятой за свою. Но, как и в любом другом случае, женщина, пытаясь буквально стать мужчиной, превращается в нежизнеспособного кадавра. 

Интеллект не имеет пола. Не имеет пола талант. А вот жизненный опыт имеет пол, он различен, и это отражается в тексте. Проникнуть, понять, подделать чуждое мироощущение, вжиться – опция, доступная только весьма одаренному, высокоразвитому во всех смыслах автору.

У меня очень простая фамилия, я пишу под собственным именем, я женщина, и не намерена брать мужской псевдоним даже в «мужских» жанрах, что бы об этом не думали издатели в интересах коммерции и читатели в поисках гендерных стереотипов. 

Это такой мой небольшой, личный, но очень крестовенький поход. Жги, Господь!