Маленькая попытка написать роман за месяц Глава 20 На костях чечетка глуше

Круг двадцатый. На костях чечетка глуше

Мы боимся смерти, посмертной казни.

Нам знаком при жизни предмет боязни.

Иосиф Бродский

«Кали-Ола». Дальняя орбита

– Стыковка через 6.5.4.3.2. Люки стыковочного шлюза откроются после выравнивания давления. Приблизительное время: 34 секунды. 

Фаулер терпеливо ждал, теперь спешить было некуда. Не пригодились, тьфу-тьфу, пока не пригодились коды и координаты, полученные от Надежды Волковой, в обмен на координаты его старого проекта. Шаттл «Первого» с грозным названием «Black star», состыковывался с громадой яхты типа Инкарус-Т-7. Яхта была прямо с обложки каталога «Лексбери-Сити», где еще красовалась рекламный слоган «Космос свободного плаванья». Вспомнился его первый собственный корабль,  Мка-1, перестроенная по собственным чертежам еще в двадцать третье рождение, тогда Тумидуса Фаулера захватила идея звездных полетов. Целую жизнь от края до края он провел на корабле, живом корабле. Космическая медуза, с десятком щупалец, способных цепляться за космос. Красавица питалась льдом комет и космическим ветром. Плавные обводы, купол мостика его Мки «Сидны» – сейчас напоминали Фаулеру черты  яхты Гильштау Ороти, хозяина-акционера «Лексбери-Сити».

 – Последний этап стыковки завершен. Давление в шлюзовом переходе выровнено. Пассажиры могут проследовать на стыковочную палубу. Напоминаем о необходимости носить скафандр типа ЧИ-7 «Аварийный». 

Пассажирский отсек открылся прежде, чем Фаулер собрался вылететь из него сам. Влетела пара охранных дронов, напоминающих утюги-пули с желтыми фотодиодами на тонких стебельках проводов. Три стебля на одном – «Цербер», пять на другом – «Гарм». Датчики военного образца, отметил про себя Фаулер и тут же прикинул, сколько секунд ему потребуется для взятия их под контроль. В глазах журналиста дроны светились золотым бинарным кодом. Человек в сине-золотом скафандре, влетевший следом за дронами, уже вел разговор с кем-то, начатый явно не здесь и не сейчас. Артемиус прислушался, осознавая для себя: все слова переназначаются на самом деле ему.    

–… русский народ нельзя было освобождать, иначе внутри него поднялся бы такой мрак, способный поглотить весь мир. А они освободили его от главного наркотика, принимаемого русскими дважды в день внутривенно: жизни. И мрак русских поглотил оставшийся без них мир. Теперь Земля освободила колонии домашнего круга, развязала им руки, поставив печати на рты. Время вывозить активы с Земли. Нет, эти слова нельзя пускать в эфир моим комментарием. И ссылаться нельзя. 

Фаулер утвердительно кивнул.

– Вы потребовали встречи в этом секторе совершенной пустоты, тем не менее, выкупленной лет десять назад у Земли.

– Сектор защищен от сканирования любого типа законом Земли «О собственности» и корпорацией. Встреча с вами не цель, но вы должны присутствовать, Артур. Свобода СМИ значит, что от СМИ не освободиться. Особенно от вас, главы «Первого». Вас сложней контролировать, мои эксперты анализировали выпуски ваших передач. Вы свободно показывали смерть и вам это позволяли – точно не из страха пред вами. Имя. Ваш род сделал себе Имя. Четыре поколения Фаулеров-журналистов, броня крепче веры в Бога, меч острее самой пугающей истины. Ваше имя пробивает любое забумаживание, кордон, запрет вернее нашивки инквизитора. «Первый», естественно, служит пропаганде и войнам правды, мои каналы не исключения. Исключение: Вы. Этим исключением я, Гильштау Ороти, предлагаю вам поработать сегодня. Не на меня, но и не против меня, – по происхождению японец, Гильштау был максимально не сдержан в интонации речи. Артур отметил, как не свойственно такое поведение сдержанным поясникам.   

Корабль тряхнуло. 

– Начался процесс стыковки, – голос капитанши снова заставил каютные динамики почти петь.        

– Не заметил подхода еще одного корабля.

– И не должны. Военные ныне действуют бесшумно и без предупреждения. Что Вы знаете, без обращения к Сети, об Иосифе Топольски? 

Артур посмотрел внимательно в лицо Гильштау. В некотором роде в зеркало: короткие черные волосы, одинаковые с Фаулером очки псевдокоррекции с расширенным диапазоном фиксации изображения и отображением дополненной реальности. Чистое лицо: ни бороды, усов, ощущение, что и морщины аккуратно изведены с гладкой кожи. Разрез глаз все портил: европейский у Фаулера, и совершенно не читаемый азиатский у Гильштау. О японских корнях Ороти были только догадки и единственная строчка в официальном досье архива «Первого». Одинаковые типы скафандров делали журналиста и мультимиллиардера еще больше похожими. Недолепленные допельгангеры друг друга. Человек, которому не верят, когда он доносит до миллионов правду и человек, чьей лжи с надеждой и верой в неё внимают миллионы людей, зависимых от корпорации.

– Второе лицо в главном развед-управлении ООН, первое лицо в аналогичной структуре инквизиции официальной Евроцеркви. Единственный инквизитор в истории организации, кому дозволили сохранить базовое имя. Топольски временно возглавил обе структуры после скандала «Двух истин», условно объединив их. Объединяет и теперь. Ему около восьмидесяти. Польский еврей. Возможно, случайно переживший чистку генов. Именно он шесть дней назад возбудил уголовное дело против исполнительного директора вашей корпорации по статье «Склонение к суициду», вопреки запрету на это исполнительных структур Еврозоны. Мы ждем его. Это не вопрос, а утверждение. И я нужен вам, вам двоим свидетелем и независимой стороной в споре, минимум на 98%: является ли господин Савва тварью дрожащей или право имеет называть себя Сыном человеческим. У меня же одна цель: вы предоставите возможность в ближайшее время перебраться во внешние миры.

– Знаете, за что такие как я, все еще ценим аналитику людей, а не выводы корпоративных нейросетей? Вы быстрее превзошедших людей машин и точнее их. Позавчера инквизитор А. Шумаев выложил в Сеть с официального сайта инквизиции «Самый новый завет». По некоторым источникам – надиктованный ему одним пьяным хозяином бара. Через двенадцать часов я получил аналитическую записку машины: возможны частичные совпадения – не более 2%. Через двенадцать минут после первой публикации «Алкогольного завета» ко мне зашел мой секретарь – Майта и сказала: читайте, будет все так. Она сама прочла только первые одиннадцать слов завета и имя автора.

Двадцать четыре часа назад количество совпадений с заветом достигли 13.3%, не более. Причина: завет явно описывает более трех дней. Теперь вы говорите о своей роли в ближайшем прогнозируемом будущем с точностью до 98%. Вы трезвы, Фаулер, во мне 45 граммов саке. Вплывайте, Топольски. Мы заждались вас, пунктуальный генерал, – Гильштау наклонил голову влево – и Фаулер увидел плывущий по коридору шаттл в окружении трех дронов Топольски. 

– Честь имею, – Иосиф энергично отсалютовал, приложив руку к шлему скафандра. 

– Время доброе, – Артур рефлекторно поднял руку для ответного жеста – и не довел её, вспомнив об отсутствии своего шлема. Выправка военного журналиста давала знать о себе.

Вплывшие в каюту военные дроны застыли напротив корпоративных. Началось стояние на… Угре или Калке? Фаулер забыл. Аппараты перемигивались огоньками, оценивая угрозу друг другу и своим подопечным. Где-то в углу система безопасности шаттла вела свои расчеты, с условным пальцем на гашетке «ЭМИ-импульса». Люди смотрели друг на друга, не ожидая, кто начнет, но уже зная это.

– Для еврея я категорически не политкорректен, военным это простительно, в инквизиции нет. Ваш ручной божок метит в цари царей. 

– Ваша элита постаралась как можно больше сократить намеченное царство божье. 

– Раунд, – Артур улыбнулся, стерев кончиком указательного пальца гной из уголка левого глаза, заодно отправил нечаянно в полет свои очки. Все дроны тут же направили сенсоры на летящий предмет. 

– Савва не оставит от Земной цивилизации камня на камне. Продано будет все, включая воздух, которым дышал он – Сын божий. Сделка тысячелетия. Бог, воспитанный корпорацией, делающей деньги на терактах ИГЛЫ, продавая ей освященную взрывчатку. Затем на лекарствах для пострадавших. Затем на системах противодействия терроризму. И опять на ИГЛЕ, продавая им технологии обхода собственных защитных систем. Или убийство в прямом эфире не аналоговый метод рождения бренда? «Бог – топ-менеджер и он работает на нас». 

– Последний суд скоро, а для вас здесь и сейчас. Надеюсь, вы это написали на трехстах тридцати ракетах, поразивших колонии системы Сол?! Интересно другое: все колонии принадлежат к циклу неофициальных ретро религий еврозоны, инквизитор. Синтаисты, буддисты, мусульмане, ваши братья синаисты, свидетели покемонов, джедаи, зараострийцы, поклонники макаронного бога, путинаисты. Антитеррористической операцией прикрылись, спасители человечества от судьбы динозавров. Полная зачистка религиозного поля. Местные секты не в счет. Что сделаете на костях? Чечетку спляшите, на костях она глуше звучит. Учтите. 

– Верно, понимаю: взаимные претензии у вас сводятся к спектаклю, где я единственный зритель?

Гильштау одарил журналиста улыбкой, какие бывают только у вора, хотевшего быть пойманным. 

– А вот и недостающие два процента вашей аналитики. Вижу, вы добрали и их. «Ц-2» включить запись, – по команде Гильштау дрон «Цербер» оторвался от игры в перемигивание и игры в гляделки с военными машинами и начал запись происходящего. Очки Фаулера медленно плыли обратно – магнитная застежка за ухом журналиста активировалась автоматически.

– Я Гильштау Ороти, главный акционер «Лексбери-Сити», заявляю: первое – объявление себя Сыном божьим генеральным директором «Лексбери-Сити» Сирисом-Саввой Га’Ноцри не является официальной позицией корпорации. Второе – ядерная атака, в ходе беспричинной агрессии Земли против свободных и зависимых от метрополии колоний внутреннего круга сопутствует возможным планам Сириси-Саввы Га’Ноцри о религиозной революции на Земле, и осуждается мной, Гильштау Ороти и независимой межпланетной корпорацией «Лексбери-Сити». Мои собеседники: главный редактор «Первого» Артур Фаулер и инквизитор, заместитель главы главного разведывательного управления Иосиф Топольски.

Дрон крупным планом заснял нашивку на скафандре Топольски: перевернутый крест-меч. 

– Заявление принято. Гильштау, скажи мне, как… как настоящий глава корпорации, вы выдадите властям и инквизиции Савву? – пауза, в устах инквизитора пауза обращалась в молитву. – При официально одобренном запросе на то европолицией. 

– Выдам. Мое слово против вашего. Но выдам. А вы отдадите под военный трибунал убийц, военных преступников, уничтоживших колонии?

– Поясники. 

– Да, среди поясников были отпрыски из моего еще земного рода. Но мне больше интересны кроты и коррупционеры в корпорации и верхушке вашей власти. Огромные деньги ушли на проплату этих ударов из фондов корпорации, и меня пугает то, как аккуратно замаскированы платежи. Я и другие акционеры не нашли следов этих переводов – говорю это прямо. Внутренняя аудиторская проверка банковских операций всей корпорации займет некоторое время. Скажу, что она будет повторной. Вы начнете свое расследование.

– Уже начали со стороны ВЭРЕ[1]. Только если вы хотите видеть всех виновников удара, начните с человека напротив вас. Иосиф Топольски здесь и сейчас к вашим услугам. Я подписался под актом о совершение удара. Мне заплатили только словами, словами убеждения в необходимости удара. Всего было поставлено тридцать три подписи, почти все электронные, включая подпись главного офицера ООН обороны Земли. Если раскрою еще, хоть одну государственную тайну на вашу камеру, через десять секунд будет нанесен еще один удар, прямо по этому сектору, Гильштау.

– И снова Раунд,– выдохнул Фаулер и рефлекторно вошел в Сеть. 

Двоичный код. Переход. Вход. Заструились слепящим светом цифры, образуя программную душу дронов, прошивки скафандров, два космических корабля за пределами шаттла. Шедевр искусства пустотной инженерии – плавные контуры яхты Гильштау и замаскированный поглощающим свет полем «Дыра-Ч» корабль инквизитора, напоминавший формой древнюю лампочку. От бога Сети полем не укроешься. Цифры светят ярче поглощающих свет частиц. Нужно глубже, прочь от металла и вакуума. Второй слой. Чернота космоса сменилась… чернотой космоса с протянутыми через нее золотистыми мостиками пульсирующих сигналов. Дискретные дорожки информации. Лучи и волны. Нужна одна, но конкретная. Он потянулся к исходной точке – Земле. Не так далеко, мимо бессигнальной Луны, к гробу «Шиола». Почему не прочел раньше? Вот, есть, даже с комментариями и аналитикой. Простой код текстового сообщения. Вот только от чего вся Сеть светится золотом? Потом, это потом.

Текст. Архив, открыть. Теперь катрен за катреном. 

«И звезды падут»…

«Черная звезда упадет на Луну и будет затмение Лунное». 

Значит слишком большой процент совпадений? Посчитаем. 

Черная звезда.

Упадет.  

Число. Сегодня. Дата. Просто дата, просто черная звезда.

И тогда он вынырнул на предыдущую глубину, вернулся к кораблям. Три металлических пустотелых зверя пританцовывают в единой связке в пустом секторе. Луна рядом. Сектор продали из-за Луны, как и все подобные, спутник периодически глушит тут сигналы. Оборачиваюсь в противоположную сторону от Луны – из черноты космоса золотая дорожка тянется к Земле. Где-то там маленькая и одновременно огромная для восприятия точка уже протянула информационные щупальца и якоря к планете.   

На слой обратно. Цифры сияют ярче. Пусть металл на всех уровнях металл, здесь он не должен так светиться. В космосе пусто, а вот от Земли что-то другое приближается к нам. И вон та точка уже серебряная. Яркая, почти белая, как стертая из черного листа до состояния белой дыры. Быстро приближается.

– Ракета! – Фаулер хватается за воздух, но вот касается настенного голографа прямо у себя над головой, и закачивает в него воспоминания прямо из собственного разума. Голограмма засветилась «сверху вниз» для смотрящих на неё. Ракета неслась в их сектор.

– Гравитационная, действующий прототип. Серия «Пока». Патент на производство зарегистрирован и получен исключительно вашей корпорацией, – Иосиф идет рябью и исчезает. Остаются только дроны.

– По исключительному заказу военного флота ООН Земли, – лицо Гильштау белеет. Голограмма он или нет… прежде, чем Фаулер узнал это – гравитация взяла свое – дроны и люди рухнули на появившийся вполне не условный «низ».

Где-то в планетарной системе Первосвет

И на круги своя…

Перья облаков. Черное небо с отблесками бесцветных звезд. Разбитое надвое солнце – с одной половинки алое, кровавое, с другой – чистое, белое, холодное. Здесь все было как в отражении, только с учетом, что отражение это в кривом зеркале – оно живет рядом с оригиналом, порой меняясь с ним местами. 

Задевая верхушкой перистые тучные облака и скользя основанием по черноте ночного неба, парит изумрудная башня. Давно обросли мхом её слепые окна, давно истлел некогда величественный ало-голубой флаг. Осколки основания, некогда часть небесной крепости. 

Внутри, в самой верхушке башни – большая комната. Лежат горы свитков, прислонен к стене погнутый серебряный крест метр в высоту. Круглый деревянный стол, а на столе шахматная доска с шестью белыми фигурами и двумя черными. 

Вспыхивает один из свитков, лежащих на полу, но не горит рукописный текст. Только бежит по полу струйка пламени, обращаясь в синеватую ящерку-саламандру. Вот рептилия уже забирается по краснокожему телу чертовки-суккуба. Выше и выше, пока короткие лапки не втягивают всё длинное тело и короткий хвост в приоткрытый рот демонессы. В пустоту её глаз, как в чашу приходит вино, вливаются прямо изнутри струи расплавленного металла и тут же застывают, остывают. Два шарика-зрачка. Посмотри в них – и подумаешь: вот повернёт эта женщина-дьявол голову или легонько качнёт ею – так и выпадут и покатятся по полу её зрачки. Останется только пугающее безглазое лицо куклы. Свеча снова неугасима.

Рука Свечи резко поднимается и вдавливает несуществующую гашетку раз за разом.

– Здравствуй, дорогая супруга, – руку Свечи перехватывает железная перчатка, хозяин перчатки – громадный ангел заглядывает в ртутные глаза демоницы.

Дрожит тело Свечи, пока она не расслабляет мышцы и не смотрит на ангела, стол для игры, комнату. Наконец её губы улыбаются, и Свеча показывает раздвоенный язык ангелу.

– Колокол, ты ли это?

– Я и Я,– улыбается ангел.

– Мой Икар, дождался…

– Как ошибся священник: пока смерть соединит нас.

[1] Внешняя экономическая разведка Еврозоны. Примечание Фаулера