Давай поговорим

Давай поговорим.

Я расскажу, как дождь идёт и тают лестницы ступени, и руки не касаются перил, тогда как заняты

— перебирают время. Я сам себе всё это напросил и вот теперь, за неимением другого повода,

прошу — давай поговорим, о том, что жизнь ценна мгновением и за него тебя благодарю.

Померкли строки, их так хотелось подарить тебе. Теперь нельзя.

Несносный почерк, безнадёжный грим.

Давно проверено — слова пусты, когда один из двух не верит им, не слышит их?

А дождь кричит — давай поговорим.

На выдохе мир познаётся глубже, без ожиданий, есть я и дым, есть ты и бездна, полная чернил,

молчанье между этой бездне служит. Я так устал выплачивать ей дань.

Послушай, давай поговорим, вот например, про драники и хлеб на ужин,

что денно, нощно нас окружает пыль и что в толпе совсем невыносимо,

а вглубь расти, как в гору подниматься, и только городу всё лишь бы вширь.

Так странно и радоваться и грустить одновременно.

Не зная где ты, с кем, с улыбкой просыпаться и в безделье и чаянии топить весь день.

Не дочитаешь, умаявшись в словесной карусели.

Дождь выдохся, мир в акварельных пятнах, в нечётких зарисовках,

и только зебра под окном, вся неизменна,

в линиях и параллелях, лежит рубцом.

Она — печаль. Ей никогда не хватит слов. Она живёт в скрипучих петлях.

И оттого страшней всего молчать, за кем-то закрывая двери.