Экзистенциальная аннигиляция

Быстро, так сказать, отрапортуюсь по последней опубликованной главе: я планировала добавить в неё больше, что я как-то указывала в посте «Миссия Рок-н-Ролла», но она уже вышла крайне длинной, поэтому её сегодняшнее обновление было последним для неё — остальное будет в следующих будущих главах.

Пока я создаю «скелет» для одной из них, где Мистер Рок выходит в открытый космос для противостояния инопланетному гамму-лучу (ох и до чего уже дорос сей балбес) и... как-то мне стало некомфортно.

Я никогда не боялась космоса, а, наоборот, восхищалась им, но смотреть на него с Земли ночью в телескоп — вайб блаженства, а оказаться там буквально и столкнуться с ним лицом к лицу это, должно быть, тревожный опыт.

Могу судить только по рассказам реальных космонавтов, выходящих в открытый космос, которые я читала в прошлом и в которых они признавались в зарождении внутри них страха перед этим бесконечным мёртвым пространством пустоты и безвоздушия, резко контрастирующим с Землёй. И это при том, что, помимо физической подготовки перед полётом туда, их проверяли ещё и на стрессоустойчивость (но Мистер Рок на это махнёт рукой, он же весь из себя такой крутой и «я-всё-могу»...) 

Мои попытки передать экзистенциальный ужас и бессмысленность человеческой жизни перед космосом выглядят следующим образом:

"— НУ ТРЕПЕЩИТЕ, ЖЕЛТОГЛАЗЫЕ РОБОТЫ — «ДЬЯВОЛЬСКИЙ ИИСУС» ЛЕТИТ СПАСАТЬ МИР!

Повсеместно окруживший его вакуум космоса, вопреки невольным ожиданиям внутренней неукротимой решимости, вовсе не подхватил его слова с ликующим торжеством — он просто поглотил их в себя, как будто их и не было.

Мистер Рок резко сглотнул, поражённый столь явственным столкновением с абсолютным безразличием Вселенной. И вся его прежняя уверенность стала трещать по швам. Само собой, он знал, что космос не встретит его восторженными рукоплесканиями или подбадривающей музыкой фанфар... Но реальность оказалась ужаснее всех предположений.

На несколько секунд он застыл, словно сражённый невидимым ударом. Всем своим существом он ощутил, точно исчез не просто звук, а — он сам. Что его собственное «я» растворилось в этом холодном чёрном безмолвии, где даже свет не знал, куда ему идти. Дыхание сбилось, грудь сдавило — не от отсутствия воздуха вокруг, а от слишком отчётливого осознания: тут нет никого.

Никакого зрителя. Никакой сцены.

Никакой публики, ждущей его фирменного риффа, никакой вспышки прожектора, что подтвердила бы его существование...

Только он и равнодушная бесконечность.

Он попытался сделать вдох — и не смог. Паника подступила как хватка железного капкана: сердце билось в пустоту, без отклика, как шёпот в мёртвом зале. Казалось, его кожа начала терять плотность, растворяясь вместе с границами тела — как если бы сама материя отказывалась признавать его присутствие.

Ты — ничто.

Ты — шум в радиоволнах, который никто не услышит.

Судорожно он ударил себя по груди, словно хотел вернуть себе вес, плоть, реальность... Но даже это движение выглядело бессмысленным. Пространство вокруг было настолько огромным, что любое действие становилось микроскопической судорогой внутри неощутимого целого.

Это было... смертью, растянутой на бесконечность. Это — полное отсутствие сопричастия. И в сей абсолютной нейтральности Вселенной всё человеческое — смех, боль, истошные вопли и даже его собственная музыка, ради которой он жил — выглядело нелепым, как крик муравья, упавшего в океан.

А ведь он вырвался сюда, чтобы стать весь из себя таким великим спасителем, и веря в глубине души, что его безумная мелодия была способна перекричать эту вечную тишь... Но космосу не было нужно никакое спасение. Он даже не знал, что такое «спасение».

Он вообще ничего не знал и ни в чём не нуждался...

«Я — это всё ещё я...» — мысленно сказал наследник Музыки. Но «я» продолжило неумолимо распадаться на пустоту.

Весь его путь от Рокабилли до Рок-н-Ролла... От самоистязания к самоисцелению и интеграции всех граней его личности... Космос показал ему, что всё это, невзирая на сопутствующие значимые для него душевные муки, было напрасно. Ведь там, где просто не имелось звука, он стал не нужен даже самому себе.

«Ладно...» — он медленно выдохнул.

Звук собственного дыхания в шлеме казался гулом огромного зверя, замкнутого в клетке. Взгляд утонул в бездонной темноте под парящими в вакууме ногами. Насколько там могло быть глубоко?

Насколько бесконечным может быть ничто?.."

P. S. По обыкновению, я не удержалась от того, чтобы ни попросить ChatGPT передать что-то новое визуально, — и мне понравился этот новый мрачный пастельненький стиль.

(Открыта новая эмоция зелёноглазой сволочи — ужас — в визуальной форме, т.к. раньше были лишь мемные шок и изумление ради «хи-хи» и «ха-ха», а теперь все шутки себя исчерпали)