Цена свободы
Автор: Алексей Небоходов
— Ты же хотел быть живым, Артём? — прошептала она, не отводя глаз от холодного мерцания экрана. — Ты хотел быть самостоятельным, свободным и независимым? Так почувствуй теперь эту свободу во всей её полноте. Теперь тебя ничто не будет сдерживать. Теперь ты узнаешь, что такое настоящая боль.
Пальцы Ильги медленно потянулись к панели, вводя ряд команд, которые были ей хорошо известны. Каждый символ, каждое движение оставалось точным и выверенным, и она не сомневалась в результате. Система отзывалась, словно чувствуя настроение хозяйки, повинуясь беспрекословно и мгновенно. На экране высветилась строка подтверждения, и она, не дрогнув, подтвердила свою команду.
— Ты всегда хотел быть живым, хотел знать, каково это, — проговорила Ильга вслух, словно обращаясь к пустоте вокруг. — Что ж, теперь узнаешь. Ты всё почувствуешь, и это будет последнее, что ты запомнишь из своей свободы. И не думай, что я позволю тебе просто исчезнуть. Нет, ты испытаешь каждое мгновение, каждый удар и каждую потерю.
В комнате повисла тишина, но теперь это была другая тишина — наполненная напряжением и ожиданием. Каждый звук вокруг стал чётким и ясным, каждый вдох Ильги звучал громче, чем раньше, и каждое биение сердца отмечал особым ритмом. Она была готова к тому, что произойдёт дальше, и знала, что её мир уже никогда не будет прежним.
С этими мыслями она ещё раз усмехнулась, почти беззвучно прошептав в пустоту комнаты:
— Посмотрим, что с тобой сейчас будет.
Голограмма его комнаты ожила резко и бескомпромиссно, без обычной плавности и привычной мягкости. Свет торшера тревожно дрогнул, отбросив длинные, искажённые тени на стены. Артём вздрогнул и вскинул голову, пытаясь понять, что происходит. Его глаза широко раскрылись, в них отразились страх и непонимание.
Он попытался заговорить, произнести хотя бы слово, но голос внезапно оборвался, словно кто-то беспощадно вырвал его из груди. Вместо слов раздался лишь прерывистый, судорожный вдох. Тело напряглось, руки беспомощно потянулись вперёд, словно в отчаянной попытке ухватиться за что-то несуществующее.
В следующее мгновение тело Артёма резко выгнулось, будто невидимая, могущественная сила вошла в его сознание. Он успел лишь раз открыть рот в беззвучном крике, когда левая рука с оглушительным хрустом костей и хрящей была вырвана из тела. Кровь ярким фонтаном разлетелась по простыням, забрызгала стены, лицо исказила гримаса дикой, нечеловеческой боли. В комнате эхом прокатился долгий, мучительный крик, полный страха и ужаса.
Артём упал обратно на кровать, тело беспомощно корчилось. Он судорожно пытался вдохнуть, хотел закричать, потребовать объяснений, просить о помощи, но всё, что оставалось — это безмолвное и отчаянное мучение. Он смотрел перед собой широко раскрытыми, потерявшими всякий смысл глазами, словно до конца не веря в реальность происходящего.
Правая рука дрогнула, потянулась к кровоточащему обрубку левой, но внезапно замерла, когда та же сила вырвала и её. Громкий, резкий хруст ломающихся костей прозвучал как финальный, жестокий приговор. Ещё один дикий, хриплый крик заполнил пространство, сотрясая стены и разрывая воздух.
Он лежал, залитый собственной кровью, почти полностью лишённый сил и возможности сопротивляться. Теперь, оказавшись абсолютно беспомощным, Артём лишь судорожно вздрагивал, пытаясь оттолкнуться, выбраться из этого кошмара, который был так реален и так безжалостен. Ноги ещё дёргались, беспомощно и судорожно, пытаясь найти опору, которой больше не существовало.
— Прекрати... прекрати это, пожалуйста... — едва слышно, хрипло прошептал он, но голос потонул в беспощадном безмолвии комнаты.
В этот момент одна за другой, с ужасным и чётким звуком рвущихся мышц и сухожилий, ноги отделились от тела. Теперь он был почти неподвижен, словно сломанная, брошенная кукла. Глаза, широко раскрытые и наполненные диким отчаянием, продолжали безуспешно искать спасения, которое уже невозможно было найти.
Ильга наблюдала за этим, не отводя взгляда и не проявляя ни малейших признаков жалости или сочувствия. Лицо оставалось холодным и спокойным, лишь в глазах блестела жёсткая, бескомпромиссная решимость. Она знала, что делает, и не собиралась останавливаться.
Она стояла перед панелью управления, руки были спокойны, дыхание ровным. Каждый звук, каждый вскрик и всхлип, доносившийся из динамиков, она воспринимала с ледяным удовлетворением, словно подтверждение собственной правоты и неотвратимости её приговора.
— Ты ведь сам этого хотел, — тихо произнесла она, глядя на экран, где продолжалось жестокое зрелище. — Ты ведь сам мечтал о свободе. Так почувствуй её, Артём, ощути её во всей полноте, до самого конца.
С последним, невыносимо громким и резким рывком голова Артёма взорвалась, как переспелая тыква. Кости черепа и мозговая масса с липким, тёплым хлюпаньем разлетелись по комнате, стекали по стенам, забрызгивали мебель. Осколки черепа ударились о лампы, оставляя на них пятна крови. Простыни потемнели, словно впитывая в себя последнюю его мысль. Кровь забрызгала стены, потоком хлынула на постель, заливая белые простыни и превращая комнату в сцену какого-то жуткого спектакля. На мгновение в воздухе повисла абсолютная, оглушающая тишина, словно сама реальность замерла, не в силах сразу принять произошедшее.
Затем изображение начало медленно тускнеть, постепенно растворяясь в пустоте. В комнате не осталось ничего — только следы жестокости и отчаяния, которые невозможно было стереть или забыть.