Субботний отрывок

К перманентному флэшмобу от Марики Вайд. Следуя традиции, несу самое свежее из впроцессника.

И... Не то что бы это была великая тайна, но признАюсь: именно по этому отрывку Sora нарисовала мне тот ужас, которым я шокировал почтенную публику несколько дней назад.

Если бы из кустов понеслись забористые ругательства, даже если бы оттуда выскочил разъяренный Йоро и набросился на него с кулаками – это бы он понял. Но ответом оказалась тишина. Разом не стало слышно ни хруста валежника, ни треска ломающихся ветвей. Теперь только листва вкрадчиво шелестела под легким ветерком да где-то в глубине зарослей тоскливо звенела одинокая цикада.

Сначала Тафари растерялся. Затем в груди у него похолодело. Неужели там все-таки зверь? Ну а кто бы еще стал затаиваться, услышав человеческий голос? Да даже если бы это и оказался кто-нибудь двуногий, то все равно враг!

– Эй, выходи! – неуверенно позвал он и замер в тревожном ожидании. А вдруг сейчас кусты расступятся, и прямо на него выскочит громадный желто-пятнистый леопард или сгорбленная полосатая гиена со щетинистой гривой!

И кусты, действительно, расступились. Но не леопард предстал перед оцепеневшим Тафари, не гиена, не клыкастый вепрь – а иссиня-бледная худющая девица в изодранном зеленом платье, с разметавшимися по плечам волосами непривычного медно-красного цвета. В правой руке девица держала олеандровую ветку с розовым бутоном, в левой – увесистый желтовато-серый камень.

От неожиданности Тафари попятился. А девица затравленно посмотрела на него и ойкнула.

 

* * *

 

– Ты кто? – спросил Тафари. Спросил на геэзе: латынь напрочь вылетела у него из головы. Как и вообще то, что на свете бывают разные языки.

Девица вытаращила на него и без того огромные глаза и снова ойкнула. Хотя ойкать стоило бы, конечно, не ей, а самому Тафари. Он-то себя считал самым обычном аксумским парнем – разве что служившим далеко на чужбине. А вот это странное создание с ушами, как у фенека – оно и на человека-то походило лишь постольку-поскольку! Да не был ли это какой-нибудь коварный дух, попытавшийся притвориться обольстительной девой, но малость ошибшийся?!

– Ты кто? – чуть запинаясь, повторил Тафари и перекрестился. Затем, опомнившись, поспешно изобразил ладонью Небесное Колесо – посолонь, как было принято у аксумских «колёсников». Не то чтобы Тафари вдруг взаправду уверовал в ересь Гэбрэ Гэргэла – но уж в чем в чем – а во всякого рода джиннах, демонах, заарах и прочей опасной нечисти «колёсники» толк знали. И не просто знали, а еще и умели им противостоять – с помощью вот этого самого знака. Во всяком случае, в защитную силу Колеса верили многие сослуживцы Тафари. Даже те, которые искренне считали себя православными христианами. Один из солдат его контуберния, аравиец Валид, уверял, что сам видел, как огненный джинн, едва завидев знак Колеса, обратился в тощую желтую собаку и трусливо сбежал.

На девицу, однако, ни крест, ни колесо не подействовали. Ни в кого она не превратилась и никуда не сгинула – разве что выронила камень. А потом и вовсе сама перекрестилась, словно была не неведомым чудищем, а настоящей ромейкой-христианкой.

Тафари, и без того растерянный, совсем опешил. Пару мгновений он стоял соляным столбом, словно жена библейского Лота. Затем, запинаясь, пробормотал:

– Ты что, христианка?..

– Я тебя не понимаю... – неуверенно откликнулась девица по-латыни. Голос у нее оказался ничуть не демоническим, а самым обычным девичьим – тоненьким и чуть дрожащим.

И тут к Тафари внезапно вернулся дар римской речи.

– Ты кто? – в третий раз спросил он, перейдя наконец на латынь.

– Я?.. – пролепетала девица. – Уже и не знаю... Но да, христианка, конечно...

Машинально Тафари кивнул. На самом деле понял он из ее сбивчивого ответа немного. Ну ладно, слава богу, христианка... Если не врет, конечно. Но вот кто она такая и что делает в этом овраге? Вдруг она все-таки какой-то здешний дух, морочащий головы незваным гостям?

– Ты живешь здесь, что ли? – продолжил он осторожно.

Девица тотчас же мотнула головой.

– Нет-нет... – торопливо откликнулась она. – Я тут случайно, я вообще нездешняя, из Британии...

И снова Тафари опешил. Ну ничего себе! Британия – это же родной остров абуны Родри!

– Из Британии? – переспросил он удивленно. – С острова?

Девица тотчас же уверенно кивнула.

Хмыкнув, Тафари недоверчиво посмотрел на нее – и вдруг задумался. А волосы-то у девицы, между прочим, такого же диковинного цвета, что и у абуны – ну, может быть, чуть потемнее. Не много ли совпадений за такое короткое время?!

А еще через мгновение в голове у него вспыхнула догадка. А что если никакое это не совпадение? Что если диковинная девица приплыла в Ликсус вместе с абуной? И вообще, не сестра ли она ему? Правда, уши у абуны вроде бы самые обыкновеннные, не звериные – ну так в жизни по-всякому бывает. В семье, как говорится, не без урода!

– Э, послушай-ка... – неуверенно начал Тафари. – Ты случайно абуну Родри не знаешь? Ну с такими же волосами, как у тебя... то есть такого же цвета?

Девица, похоже, удивилась еще больше, чем Тафари. Глаза у нее раскрылись шире прежнего, рот приоткрылся, а ветка выпала из руки.

– Ты... ты знаешь Родри?.. – пробормотала она, запинаясь.

Немного приободрившись, Тафари кивнул. Затем осторожно подтвердил:

– Ну да...

Вообще-то на языке у него вовсю вертелось гордое «Я его ученик!» И все-таки Тафари почел за благо промолчать. Кто его знает, какие у них там отношения! Вон, девица себя христианкой называет – может, она абуну на дух не переносит?

Между тем девица его ответом явно воодушевилась.

– Ты знаешь, где он? – спросила она взволнованно. – И что с ним?

«Так он убежал трактирщицу искать», – чуть не брякнул Тафари. Но снова вовремя остерегся. Поди разберись, что там у девицы на уме! Будь та бронзовокожей хабеша, как он сам, Тафари понял бы всё по выражению ее лица. Но у этой бледной ушастой британки всё было не как у людей – даже глаза не такие, как положено.

И поэтому Тафари ответил очень уклончиво:

– Вроде бы абуна был в порядке. А где он сейчас – не знаю.

Девица сразу сникла – сгорбилась, опустила голову. Что самое удивительное, ее диковинные уши тоже увяли, свесились вниз, как у хворой козы.

Тут Тафари наконец понял: а девица-то не на шутку огорчилась! И, чуть поколебавшись, решился.

– Кто он тебе? Брат?

В ответ девица покачала головой.

– Помощник. И сын покойного друга.

Не удержавшись, Тафари недоверчиво хмыкнул. Ответ показался ему не просто странным – неправдоподобным. Мыслимо ли было такое, чтобы хитроумный абуна Родри прислуживал какой-то там девчонке! И с какой стати с нею стал бы дружить отец абуны – человек, несомненно, очень немолодой? «Врет!» – решил Тафари.

– Ты давно его видел, доблестный воин? – спросила между тем девица.

Тафари невольно ухмыльнулся. Чтобы его, беглого ауксилария, к тому же так и не успевшего поучаствовать в настоящем сражении, назвали «доблестным воином», словно бывалого ветерана! Это было, конечно же, нелепо – но и приятно тоже. Правда, не настолько, чтобы потерять осторожность.

– Да так... Не то чтобы очень давно... – протянул он неопределенно и для пущей убедительности пожал плечами.

– Где? – тотчас же вскинулась девица. – В башне? – Голос ее задрожал – то ли от гнева, то ли от сильного волнения. – Говори же! Ну!

А еще через мгновение она сорвалась с места и двинулась прямо на Тафари.

На сей раз тот не сплоховал. Первым делом он решительным жестом остановил надвигавшуюся девицу. А затем сам перешел в наступление.

– Где надо, – отрезал он. И тут же, не давая девице опомниться, грозно продолжил: – А кто ты вообще такая, чтобы я тебе всё рассказывал?

Девица и в самом деле утихомирилась – как показалось Тафари, даже чересчур быстро. Отпрянув, она втянула голову в плечи, разом став намного ниже ростом. Щеки у нее мгновенно потемнели, приобретя странный, ни у кого прежде не виданный оттенок цветущего чабреца, а растопырившиеся было чудовищные фенечьи уши снова безвольно опустились.

– Я?.. – переспросила она. – Не знаю теперь... – Девица покачала головой и совсем по-детски шмыгнула носом. Неожиданно Тафари заметил на ее огромных глазищах крупные блестящие слёзы. Непроизвольно он поморщился. Вот только рёва ему сейчас и не хватало!

– Обожди. Абуна Родри скоро придет сюда, – внезапно произнес Тафари помимо воли.

По правде говоря, сам он был в этом не так уж и уверен, хотя все-таки продолжал надеяться. Но так или иначе, а слова его оказались удачными: рыдать девица, похоже, раздумала. Быстро кивнув, она торопливо утерла лицо продранным на локте рукавом. Затем, чуть отступив, девица наклонилась и бережно подняла с земли оброненную олеандровую ветвь. Это показалось Тафари странным. Цветущих кустов вокруг было полным-полно – рви сколько хочешь! А валяющийся под ногами запыленный прутик с помятым бутоном – ну вот зачем он ей понадобился?