Немного из творческого процесса.

Привет, котаны!

Вам, наверное, известно, что существуют писатели-строители и писатели-садовники. Кто не в курсе или хочется подробностей, то можно почитать тут: https://vk.com/@-216821724-sadovnik-ili-arhitektor

Меня бесконечно восхищают эти строители. И знаете, чем? Как они могут прописать то, что должно происходить в каждой главе. А из забавного то, что они не могут начать писать, если не пропишут план. 

Мне вообще, тяжело составить какой-то глобальный план на историю. Я больше заморачиваюсь персонажами, пока у меня нет чёткой картинки героя — история не родится. А потом получается так: я словно наблюдаю за ними и описываю то, что вижу. 

Но всё-таки какой-никакой план действий  накидываю. Вот например мой план на "Зᥲх᧐᧘уᥴᴛьᥱ"

Ну и приблизительно все они у меня так выглядят 

И мне этого в принципе хватает.

Если не жалко, покажите свои. 

Слышала, некоторые пользуются таблицами или даже прогами, но у меня это как с ведением дневника один раз: "Дорогой Дневник..." и забыл о нём на 10 лет 

А пока я с вами поделюсь свежим черновичным отрывком:

Меня окружал плотный равномерный гул, чем-то похожий на звук самолёта, на его низкое «У» в песне стального кита, плывущего в океане неба. Эта монотонность успокаивала, будто саундтрек к подвешенному состоянию между «там» и «здесь». Он обволакивал, как одеяло, но в нём было слышно напряжение и мощь. А вот тьма — непроглядная, плотная, наоборот, напрягала. Абсолютная тьма. Отсутствовали даже всполохи, являющиеся порождением подкорки головного мозга. Но испугаться я не успела — захвативший меня мрак начал расходиться, как затухающая картинка старого лампового экрана, только в обратном порядке, высветляя тёмное, мрачное помещение. Нет, не помещение, скорее, пространство. Стен не видно, лишь сгущающаяся тьма…

Сон. Мне это снится.

Я сделала шаг вперёд и натолкнулась на невидимую стену, по которой пробежали алые светящиеся знаки, отозвавшиеся уже знакомым гулом, а меня по инерции чуть откинуло назад. Не совсем понимая, что произошло, я вытянула руку и притронулась к тому, чего не видели глаза. Мою растопыренную пятерню окружило множество алых буквознаков, которые затухали по мере отдаления от неё. Казалось, это они дрожали, издавая тот самый утробный звук. Препятствие было вполне ощутим, как если бы я прикоснулась к поверхности плазменного шара. Кожей чувствовалось то самое, едва уловимое мягкое покалывание.

Я приложила вторую руку, ощупывая то, что преграждало мне путь. И провернувшись вокруг себя, пришла к выводу, что меня окружала сплошная стена. Я будто находилась в какой-то трубе диаметром меньше метра, развести руки полностью в стороны я не могла.

— Сплю. Точно сплю, — пробормотала я.

А потом я посмотрела наверх. Высоко надо мной колыхалось всполохами малахитовое небо, больше похожее всё-таки на море. Одна за другой по нему пробегали изумрудные волны. Его воды омывали алый круг, в котором находилась я, здесь внизу. Я отступила, врезалась спиной в невидимую стену и по ней сползла на пол. Меня бросило в жар, стало трудно дышать. Я до боли зажмурила глаза, желая проснуться. Меня охватил всепоглощающий ужас, тот самый, что заставляет сердце выскакивать из груди и от которого просыпаешься с криком…

— Успокойся! Слышишь меня? — сквозь гудение стены за спиной до меня донесся взволнованный женский голос.

Всё ещё внутренне сжимаясь, я приоткрыла глаза. Окружающая действительность не изменилась, разве что стало немного светлее. Возле меня по ту сторону алой стены сидела девушка, разглядеть её лучше мешала красная пелена, разделяющая нас.

— Послушай, у нас мало времени, — голос её звучал как приказ, и эта серьёзность странным образом вернула мне собранность и вытянула из объятий панической атаки. — Ты должна кое-что запомнить.

Я отодвинулась от стены. Буквы погасли, и теперь я могла рассмотреть незнакомку. Она сидела на корточках в полуметре от меня, а у её ног стоял старинный кованый фонарь из тех, что когда-то носили в руках, освещая себе дорогу. Вот только огонь в нём был не живым пламенем, а равномерным белым светилом. Её серое платье, украшенное белыми рюшами, словно сошло с картины позапрошлого века. На вид лет двадцать где-то. Миловидное лицо, чёрные волосы, уложенные венцом из кос, и тёмные, миндалевидные глаза, которые смотрели на меня с таким пониманием, что становилось почти не по себе.

— Я Огюста. Я была второй, которую он поймал.

— Он? — переспросила я, до отвращения жалким испуганным голоском.

В голове в одно мгновение промелькнуло всё слышанное о маньяках, одновременно смешиваясь с попыткой втиснуть происходящее со мной в возможности современных технологий. И я не знала… не знала, возможно ли такое?

— Господи! Ты можешь просто выслушать? Додумывать будешь потом, — к нам присоединилась ещё одна девушка с фонарём в руках.

Она возвышалась над нами, и вид у неё был крайне раздражённый. Выглядела она совершенно иначе — каре светлых волос, брови вразлёт, а одета вполне привычные джинсы и чёрный бадлон, который принято называть водолазкой.

— Прошу, Жанна. Ты слишком груба, — было начала Огюста, но та её перебила:

— Ты сама говоришь, что у нас остаётся всё меньше времени, а твоя эта часть с успокоением обычно затягивается. Марта, вообще, ничего не поняла в прошлый раз из твоих объяснений. — Она перевела свой взгляд на меня: — Как тебя звать?

Я сглотнула.

— Люба.

— Так вот, Люба, откуда бы ты ни была, знай, что там ты умерла, и злой маг перехватил тебя, чтобы использовать в своём заклинании. Понимаешь ли, этот ублюдок испытывает, наверное, адское удовольствие, убивая одного и того же человека из раза в раз. Если ты не убьёшь его раньше, то он убьёт тебя в возрасте двадцати лет, и ты станешь ещё одной пленницей, как и мы.

— Что? — растерянно переспросила я.

На какое-то мгновение она показалась мне проблеском разумности, но её слова никак не вписывались в эту картину. Маги, заклинания, убийства… Да и мне уже семь лет как не двадцать…

— Сон. Точно сон, — заключила я и на этот раз без паники.

— Чёрт! — вскричала та, которую назвали Жанной, и со злости пнула по невидимой стене, разделяющей нас, заставив тысячи алых букв, разбежаться в разные стороны.

Она отошла и тяжело упала в кресло чуть поодаль от нас. Не знаю, было ли там это кресло до этого. Потому что пространство сейчас всё больше напоминало комнату или кабинет начала двадцатого века. В соседнем кресле я приметила ещё одну девушку потрясающей красоты в коктейльном платье и с искусно уложенной причёской, будто вот-вот готовой отправиться на званый ужин. Она встретилась со мной глазами, и её губы неожиданно скривились в презрительной улыбке. Это вынудило меня подняться на ноги, чтобы уж совсем не казаться жалкой. Огюста тоже встала, чем привлекла моё внимание, и чуть позади неё я заметила девушку в пышном платье персикового цвета. Та мне скромно улыбнулась и опустила глаза. И у каждой из них был фонарь либо в руках, либо рядом.

— Люба, — снова обратилась ко мне Огюста. — Ты можешь не верить, просто слушай. В розовом лабиринте отыщи фонтан с собаками. Там, под скамейкой Марта закопала книгу для записей. Отыщи её. Это будет нашим способом общения.

— Вот, — девушка вышла из-за спины Огюсты и показала мне книгу в бордовом переплёте, размером не больше обычного ежедневника. — Моё заклинание позволяет ей одновременно находиться там и быть вне времени. Главное, не забывай, в чернила добавлять каплю крови.

— Ясно, — скептически заключила я.

Видимо, уловив моё недоверие, её нежно-голубые глаза наполнились слезами:

— Бойся Киллигана…

На этих словах я внезапно ухнула вниз, как это бывает на водных горках тех самых, у которых убирают опору из-под ног, и ты соскальзываешь вниз — дыхание перехватывает, а сердце подпрыгивает к самому горлу.

Темнота и гул снова окружали меня. Крик рвался из горла, но ему мешало застрявшее там сердце. Свет. Резкий, как нож, вспорол темноту, выедая глаза. Когда я, превозмогая ужас и боль, смогла разлепить веки, меня поразила пронзительная синева неба. Я никогда не прыгала с парашютом, но у меня не было никаких сомнений — я падала и внизу, за спиной — земля. Я не чувствовала ветра, только головокружительную скорость, с которой уменьшалось солнце. Я попыталась развернуться, но тщетно. Крик всё-таки нашёл выход, вырываясь из груди отчаянным воплем, и я с ним вместе врезалась во что-то мягкое, тут же подскочила и завизжала с новой силой.

Мой крик оборвал удар по правой щеке, оглушивший меня и от которого я повторно упала во что-то мягкое. Я рефлекторно схватилась за ушибленное место, чувствуя озаряющую моё тело боль, и села.

To be continued...