Напоите мир кровью

(Вдохновение пришло)

(Читать на своё усмотрение и исходя из понимания своей чувствительности, потому что кому-то может стать неприятно)

Посвящаю стихотворные строчки моему «Миротворцу» («Colt Peacemaker»), воспевая заслуги его настоящей боевой версии, которые оправдывают его название.

Ещё популярна связанная с ним фраза: «Бог создал людей, а Сэм Кольт (так создателя револьвера звали) уравнял их», ведь... собственный душевный покой нужно поить кровью неприятелей.

Расцвечено небо закатом кровавым,

Хаос всё бродит во взгляде усталом.

Сколько уж лет нету мира-то в мире;

Лишь он ниспослал мне моральную силу.

Бог — или Дьявол — мне в руки вложил

Посланника мира, чтоб хаос убил;

Наполнены гильзы, прицел наведён —

Любой перед ним уже стал обречён.

Ты знаешь, как быстро они замолкают,

Когда «Миротворец» им всем отвечает?

Он в миг превратил в тишину вопли-крики —

Украсили ствол ярко-красные брызги.

И всяк, растерзавший душевный покой,

Лежит на земле уж навеки немой.

Младенец иль грешник, святой иль злодей:

У «Миротворца» нет лучших людей.

Исполнит свой долг несмотря ни на что,

Чтоб дать миру мир. И куда б ни пришёл —

Покажет он формулу собственной силы:

Нет разницы вовсе меж кровью и миром.

P. S. Нейросеть Grok «увидела» метафоричный образ в данных строчках как-то чудаковато.

(Удивительно, что у неё нет ограничений на генерацию кроваво-мясного контента — это уже что-то уровня обложек к альбомам группы «Cannibal Corpse»)

P. P. S. Вдохновение пошло дальше и позволило написать, помимо стихотворения, прозу в духе смысла мрачного творчества группы «Slayer».

"Планета умирает не тихо. Она умирает с визгом, с хрустом костей и с хохотом.

Небо сначала стало красным — не от заката, а от того, что атмосфера начала гореть. Потом оно стало чёрным, потому что пепел миллиардов сожжённых тел закрыл солнце навсегда. Спутники падают, как мёртвые птицы, оставляя за собой огненные шлейфы. Океаны кипят и испаряются, обнажая дно, усеянное костями китов и человеческими скелетами, которые тянутся к небу в последнем немом крике.

Города не разрушены — они выпотрошены. Улицы превращены в реки вязкой крови, по которым плывут оторванные конечности, детские игрушки и обугленные фотографии. Из разорванных небоскрёбов торчат гигантские рёбра, как будто сама Земля родила чудовище, которое теперь пожирает её изнутри.

В центре каждого континента — огромные ямы-котлы, куда миллионы живых людей сгоняют, как скот. Их сбрасывают туда живьём, и они тонут в крови своих же предшественников. Сверху — конвейеры, которые безостановочно поставляют новые тела. Из ям поднимается пар, пахнущий железом и горелым мясом. Над ними кружат стаи мух размером с собаку — мутировавшие, жирные, с глазами, как у людей.

По поверхности бродят Последние. Это уже не люди. Это ходячие раны. Кожа содрана, мышцы обнажены, кости торчат наружу, обвитые колючей проволокой и кровавыми шипами. У них нет лиц — только широкие рты от уха до уха, полные острых зубов, и глаза, налитые чёрной кровью. Они несут ржавые револьверы и играют на гитарах, сделанных из человеческих рёбер и струн из сухожилий. Их музыка — это предсмертный хрип всей цивилизации.

В центре всего этого — Оно. Существо без имени. Оно держит в одной руке Землю, сжатую до размера мяча, из которой капает кровь континентов. В другой — револьвер, из ствола которого вместо пуль вылетают крики умирающих детей. Его улыбка — шире экватора. Оно смеётся. И этот смех — последнее, что слышит планета, прежде чем окончательно лопнуть, как перезрелый плод.

И тогда — тишина.  

Только мёртвая, густая, абсолютная тишина, в которой даже мухи перестают жужжать.

Осталась только кровь. И широкая, безумная улыбка, висящая в пустоте, где когда-то была Земля."

Тема планетарного геноцида является одной из лидирующих в противопоставлении лжи о том, что любая жизнь бесценна по определению. Издавна для природы Земли и эволюции ценность имели только те особи, которые умели выживать, чтобы передать своему потомству самые сильные гены. К сожалению, человечество пришло к тому, что нынче оно жалеет всех, противореча принципу естественного отбора, хотя войны, болезни и т.д. по-прежнему делают своё дело.