Библиотека моей ДНК

У меня в голове давно крутится один проект. Что-то вроде личной антологии, собрания текстов, которые не просто тронули, а переписали меня. Книг и рассказов, после которых ты уже не можешь дышать по-старому, смотришь на мир через новую, только что прорезавшуюся линзу.

Знаете, есть такие книги-вирусы? Они внедряются в тебя, меняют код, и ты выздоравливаешь уже другим человеком. Они становятся частью личного мифа, точками сборки.

Я подумываю собрать их все в одну большую, неспешную подборку. Без претензии на объективность, сугубо личное. Чтобы просто выговорить это в пространство и посмотреть — а отзовется ли?

Например:

• Барри Лонгир «Враг мой» — эта повесть о ненависти, которая медленно, мучительно прорастает в уважение и нечто большее. О том, как в Другом мы вдруг узнаём себя.
• Кир Булычёв «Можно попросить Нину?» — маленький шедевр, от которого у меня каждый раз сжимается горло. Разговор через время, хрупкость бытия и тихий ужас от осознания, что ты прикоснулся к чужой трагедии, которую не в силах изменить. Или в силах?..
• Мо Янь «Устал рождаться и умирать» — бесконечное, цикличное перерождение, где стираются границы между реальностью и мифом, между человеком и животным. После нее по-другому ощущаешь время и плоть.
• Стивен Кинг «Низкие люди в жёлтых плащах» (из «Сердец в Атлантиде») — для меня это не столько ужас, сколько пронзительная история о потере невинности, о том, как взрослые драмы и подлости калечат детские души.
• Габриэль Гарсиа Маркес «Сто лет одиночества» — кажется, эта книга вплетена в мою ДНК. Весь мир, от большого до малого, уместился в одной волшебной, одинокой деревне.
• Курт Воннегут «Колыбель для кошки» — я помню, как смеялся сквозь слезы абсурда. Как леденец от понимания, что все наши «грандные» идеи и религии могут быть такой хрупкой и бессмысленной конструкцией.
• Джон Уиндем «Отклонение от норм» — жутковатая притча об инаковости. О том, что будущее может быть не таким, каким мы его ждём, и оно будет смотреть на нас чужими глазами.
• Николай Гоголь «Миргород» — особенно «Вий» и «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Здесь гениально смешаны мистический ужас и приземленный, до тошноты знакомый человеческий абсурд.
• Харуки Мураками «К югу от границы, на запад от солнца» — самая тихая и оттого самая болезненная книга Мураками о ностальгии, о пути не-свернувшего, о призраках нашей альтернативной жизни.
• Фредерик Браун «Купол» — короткий, как выстрел, рассказ, который ставит точный и страшный диагноз человеческой природе.
• Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка» — это не просто юмор. Это оружие. Глубоко народная, тотальная насмешка над любым идиотизмом жестокости, которая оказывается сильнее любого пафоса. Абсурд как форма сопротивления.
• Габдулла Тукай «Шурале» — это из детства, из самого его ядра. Татарский фольклор, оживший в поэзии, где мистическое и реальное сплетаются так тесно, что уже не отличить. Страшный, древний лес и хитрый батыр. Это мои корни, поданные как сказка, которая помнит запах хвои и шорох листьев.
• Иван Бунин «Кавказ» — у Бунина нет ни единой лишней детали. Эта крошечная история — о запретной страсти, о ревности, о хрупкости счастья, которое находят в тени огромных, равнодушных гор. Самый прекрасных и дурманящих гор во всей мировой литературе! Она выточена, как лезвие, и разрезает душу.
• Сергей Довлатов «Заповедник» — горькая, ироничная исповедь о попытке сбежать от себя в «райский заповедник» и обнаружить, что ты везде берешь себя с собой. Трагифарс о несовпадении мечты и реальности, о русской тоске, которую не вылечить природой.
• Говард Лавкрафт «Изгнанник» (The Outsider) — для меня это не про космический ужас, а про метафизическое, вселенское одиночество. О том, как можно быть чужаком не только в мире людей, но и в самой ткани мироздания. Читаешь и чувствуешь леденящий холод неприкаянности.
• Франц Кафка «Превращение» — это, пожалуй, самый чистый и беспощадный литературный образец экзистенциального ступора, который я знаю. История не о гигантском насекомом, а о том, как рушится привычный мир, стирается человеческая идентичность и как любовь близких превращается в брезгливую жалость, а затем и в раздражение.
• Михаил Лермонтов «Демон» — вечная история о духе, который не может ни принять добро, ни полностью отдаться злу. О бесконечной гордыне и столь же бесконечной тоске по любви, по причастию. Это поэма о моей собственной внутренней раздвоенности в юности.

И это, конечно, лишь часть айсберга. Все они для меня стали точками невозврата. Каждая — это шрам, татуировка на душе, измененный маршрут. Я, собранный из этих строк, сюжетов и образов.

А у вас есть такие книги? Те самые, что вошли без спроса, перевернули все с ног на голову, пересобрали по кусочкам — и остались жить внутри навсегда? Те, что стали частью вашего книжного генома?

Поделитесь, если захотите. Мне дико интересно заглянуть в ваши личные библиотеки перерождения. Давайте сверим наши внутренние карты, отмеченные этими важнейшими точками.