Критиканалья пичмонгает и замаглючивает от Михаил Эм

Итак, у нас тут замечательный рассказ на пересечении остросоциального посыла и олдскульной НФ. И мы нырнём в него, дабы познать бездны неочевидных знаний, и причаститься к истинам, кои несёт нам литература. Будут адовые спойлеры, раскрытие финала и бритие волосяного покрова подшипниками.

Дадим слово рассказу:

За столом друг напротив друга расположились дети: старший и младший. Между ними чернеющий компьютерный экран с надписями в обе стороны: REAL GAME.  Дети играют: в руках у них манипуляторы, на головах — маски, как у аквалангистов. Из-под масок, словно из приоткрытой двери кинозала, вырываются в окружающий полумрак отблески иной — явно внеземной – жизни.

На дворе 21 век, а тут маски. Видимо, рассказ точно ориентирован на детей интересующихся историей до полного погружения, раз они не знают о такой штуке как шлем/очки виртуальной реальности. Парочка картинок:

Ну то бишь типичная маска, только вот без прозрачного стекла, да и свет не должна пропускать наружу (иначе засветка будет). Это к слову о падении нынешнего уровня проработки деталей НФ (в пользу худ. условностям). Но дети то сами этими штуками не интересуются, потому, спокойно будут читать дальше.

Дальше детишки общаются друг с другом командами, отыгрывают роли, как положено по задумке. Правда, по репликам создаётся, впечатление, что мы в театре древней греции:

– Держись меня, лей, не то пропадешь.

– Слушаюсь, ком.

Тем более, что детишки не брезгуют выдавать информацию читателю-зрителю, да и вообще общаются исключительно живой естественной речью:

— Здесь полно пичмонгов, да и других тварей хватает.  ... – Проклятые пичмонги! ... Не зря я выбрал тебя в напарники.

Критиканалья сладострастно вспоминает эти патетически древнегреческие трагедии, когда в финальном акте на сцену в клубах аидского дыма выезжает раздолбаная семёрка, а из неё выходит вотетоповорот и проговаривает финальную фразу. Щас так уже никто не делает. Но тут же олдскул! Так что ждём.

Рассказ полон отсылок, например к раммштайну:

– Файе! Файе! Файе!

Хотя, это детишки просто стреляют, но Критиканалья, уже не детишка и вспоминает нежные звуки немецкого коллектива.

Образность в тексте клещами стискивает желудок Критиканальи:

звуки, напоминающие шлепанье масляного блина о поверхность

Это детишки завалили очередного моба, но мастерски вызванное слюноотделение уже не сдержать.

В повествование врывается родительница, борщ и родитель. Но детишки их деланно игнорируют. И в игре у детишек появляется что-то новое:

– Нет, не пичмонги… Я таких раньше не встречал… Наверное, это замаглючи. Целых две штуки.

Какой неожиданный ход! Игра называется рилли-гейм. Два родителя, два замаглюча. Нет ли в руках замаглючей кастрюли с боевым борщом? Ах, нету. Значит Критиканалья обознался. Автор мастерски развешивает ружья:

... Потом как набросятся из-за угла, как вопьются в печень!

  Вероятно, это ещё и отсылка к мифу о каком-то мужике, который дрых на скале, а синичка клевала ему печень.

Автор не брезгует рвать шаблон естественности поведения героев:

— .... Пусть с вами отец разбирается, – и обиженная мать кричит в коридор. – Оте-ец! Оте-ец! Где ты там?

Подходит, волоча ноги, отец.

...

– Ступай, отец, ступай отсюда в свою комнату. У тебя желудок больной, приляг на диван.

Критиканалье, хотелось бы отметить, что сценарист очень зря гоняет больного человека к детишкам, ведь тот раз волочит ноги, то вряд ли что-то сможет сделать. Отдельно стоило бы отметить, что на стене висит ружьё-печень, а тут упоминается ружьё-желудок.

Некоторые фразы прокачивают статы текста на 100 пунктов реалистичности:

– Тупые пэрэнты, сложно разве понять…

...

— ... Файе! Файе!

– Файе! Файе! У-уууу…

*Критиканалья не сдержался и включил feuer frei*

— ... Сейчас меня догонят и вырвут печень… Ай! Ай! Ай!

Ну и вотетоповорот:

– Ты знаешь, замаглючи сражаются с пичмонгами… Они на нашей стороне.

  Догадливость детишек прямо зашакаливает, но вряд ли это из-за игр, скорее сценарий такой. Но, говорят, это очень привлекает некую ЦА, если ГГ тупее читателя/зрителя, то оный испытывает ни с чем не сравнимое наслаждение интеллектуального превосходства и бежит покупать продолжение.

Следим за руками и полнящимися жизнью репликами:

— ... Они уже застрелили одного замаглючи. Тот загородил меня от лучевого заряда, а пичмонги его застрелили. Как жалко! А второй замаглючи ранен, истекает кровью…

Собственно от этой фразы финал уже предсказывается. Вроде бы, хотя там отсылка к античности, в клубах выхлопных газов на сцену выезжает тонированая семёрка с грохотом рамштайна, из неё выходит некто и выносит монитор:

Долгая пауза, во время которой по экрану ползет надпись: «Дети, берегите родителей – других у вас не будет».

Критиканалья бьётся в экстазе от озарения истиной.