Почему консервативные писатели — последние бунтари?

Ах, консерватизм в литературе! Это явление, которое вызывает у современных критиков такие же бурные эмоции, как обнаружение в любимом капучино соевого молока вместо натурального. Ужас! Паника! Но давайте разберемся, так ли уж плохо, что некоторые авторы осмеливаются не прыгать на подножку каждого мимолетного тренда.

Глава 1: Ужасы традиционного повествования

Представьте себе этот ад: книга, в которой есть начало, середина и конец. Да-да, та самая архаичная структура, которую использовали какие-то неудачники вроде Достоевского или Диккенса . Сегодня, в наш просвещенный век, каждый уважающий себя роман должен начинаться с эпиграфа из Ницше, заканчиваться на полуслове, а середину заменять 30 страницами потоком сознания героя, вспоминающего свою травму при виде авокадо.

А персонажи! Консервативные авторы настаивают на каких-то «мотивациях», «развитии характера». Скукотища! Гораздо прогрессивнее создать главного героя, который является метафорой экологического коллапса и говорит исключительно цитатами из TikTok. Глубина? Не, не слышали.

Глава 2: Преступление против «актуальности»

Современный литературный истеблишмент в ужасе содрогается, когда какой-нибудь смельчак пишет роман не про деконструкцию гендера в постапокалиптическом антураже, а, прости господи, про человеческие отношения. О боже! Это же так ретроградно!

Консервативный писатель осмеливается думать, что вечные темы — любовь, смерть, предательство, поиск смысла — все еще кого-то волнуют. Какой позор! Если в вашем тексте нет прямых отсылок к последнему сериалу от Netflix, вы, очевидно, живете в пещере. И, вероятно, плохой человек.

Глава 3: Язык как враг прогресса

Ах, этот старомодный, выверенный, красивый язык! Зачем трудиться над стилем, когда можно просто записать разговор двух зумеров в метро, приправив его терминами из психоанализа? Зачем нужна грамматика, когда есть дислексия как художественный прием? Консерваторы цепляются за «богатство языка» как за спасательный круг. Смешно! Все мы знаем, что будущее за книгами, которые можно потреблять за время одной поездки в метро, параллельно листая ленту инстаграма. Война и мир? Да там же одна вода, растянутая на четыре тома!

Глава 4: Спасительная гавань или тонущий корабль?

Но, возможно, в этом безумном мире постоянных изменений, где модный литературный прием устаревает быстрее, чем молоко в холодильнике, консерватизм — это и есть самый радикальный бунт? Представьте: писатель, который игнорирует давление издателей, требующих «больше разнообразия второстепенных персонажей согласно последнему чек-листу», и просто пишет хорошую историю. Какой вызов системе!

Может, эти ретрограды, с их любовью к сюжету и внятным фразам, — последние мученики, защищающие читателя от полной атомизации? Читатель, который, о ужас, хочет сопереживать герою, а не анализировать его как социальный конструкт.

Заключение (да-да, я осмелюсь его сделать) 

Так хорошо это или плохо? Конечно, ужасно плохо! Консерватизм в литературе лишает нас счастья читать 500-страничный постмодернистский опус о том, как стена созерцает упадок цивилизации. Он отнимает у нас возможность чувствовать себя умными, не понимая, о чем книга.

Он напоминает, что иногда люди читают, чтобы чувствовать, а не только чтобы деконструировать. И что иногда классическая форма — не тюрьма, а надежный сосуд для нового вина. Но что мы понимаем? Мы же всего лишь консервативные тролли, ностальгирующие по временам, когда в книгах были знаки препинания и предложения длиннее трех слов.

P.S. Если после прочтения этой статьи вам захотелось перечитать Чехова или Джейн Остин, немедленно обратитесь к психиатру. У вас явные симптомы ретроградной мыслительной деятельности. Берегите себя.