Изолиум, книга первая. Скидка 25%

Неделя изменила город сильнее, чем весь предыдущий год без электричества. Денис шагал по улицам, ставшим незнакомыми не из-за разрушений или мусора, а из-за преображения отношений между людьми. Если раньше все были примерно в одинаковом положении — голодные, мёрзлые, отчаявшиеся, — то теперь возникла новая иерархия, жёсткая и беспощадная, как закон природы. Карточки, дававшие электричество, разделили общество на хозяев и слуг: на тех, кто платил временем, и тех, кто его покупал, продавая чужим свою силу, тело и достоинство.

На углу Тверской двое мужчин в дорогих куртках — чистых, аккуратно залатанных — распределяли задания среди группы из десяти человек с понурыми плечами и верёвками на запястьях. Один из работников, в очках с разбитым стеклом и остатках некогда дорогого костюма, робко пытался что-то объяснить хозяину, но получил только удар по плечу:

— Вам положено двенадцать поездок с дровами, а не десять, — зарычал хозяин, сжимая в руке блокнот. — Не выполнишь норму — завтра работаешь без обеда!

Денис присмотрелся и узнал в человеке с поникшими плечами известного адвоката, когда-то ведущего громкие дела о коррупции и часто мелькавшего на телеэкранах. Теперь он молча кивал и поднимал с земли тяжёлую вязанку дров, обречённо двигаясь к некогда элитному жилому комплексу, где, видимо, поселился его новый хозяин.

А вот бывший банкир — Денис узнал его по характерной седой бородке клинышком — тащил канистры с водой, спотыкаясь под их тяжестью. Рядом шагал охранник с палкой, время от времени подгоняя отстающих. В той же группе носильщиков Денис заметил профессора экономики, чьи лекции когда-то слушал в университете, и известного телеведущего, чьё лицо раньше улыбалось с рекламных плакатов.

Женщины, которые всего неделю назад хвалились офисной карьерой, дизайнерской одеждой и маникюром, теперь чистили овощи в импровизированных уличных кухнях, стирали бельё в тазах с ледяной водой, подметали тротуары перед домами новых хозяев. У некоторых на шее висели деревянные таблички с именами владельцев — чтобы в случае побега или кражи было ясно, кому вернуть беглянку.

Рядом с Центральным телеграфом устроили пункт обмена: стол, человек с весами и очередь тех, кто нёс всё, что ещё могло иметь ценность, — от старых украшений до добротной одежды. Но даже здесь всё изменилось: если раньше за обмен предлагали карточки разных номиналов, то теперь даже за золотые серьги выдавали лишь «расписку на время» — бумажку с печатью, которую можно было поменять на карточку у специальных распорядителей. Прямой доступ к картам получали только избранные.

Денис свернул на Тверскую и направился к зданию бывшей гостиницы «Националь», где, по слухам, обосновался один из крупнейших держателей карт — человек, которого называли просто Хранитель. Настоящего имени никто не знал, но все знали, что у него сосредоточено карт больше, чем у кого-либо в центре Москвы.

У входа стояла охрана — крепкие мужчины с дубинками и самодельными копьями, на рукавах у них — красные ленты с символом молнии. Внутрь пропускали только тех, у кого имелись особые пропуска, или кого вели как должников.

Денис остановился в скверике напротив, делая вид, что просто отдыхает на лавочке. Отсюда он мог наблюдать, не привлекая внимания. Каждые пятнадцать–двадцать минут к гостинице подходила группа людей: одни — с запястьями, стянутыми металлическими наручниками, тускло поблёскивавшими при каждом движении, другие — их конвоиры с бумагами и какими-то списками.

Одна такая группа как раз подошла к входу. Семь человек — мужчины и женщины разного возраста, от совсем молодых до пожилых. У всех на руках верёвки — не столько для удержания, сколько как знак их положения. Конвоир, плотный мужчина с красной повязкой на рукаве, протянул охраннику бумагу.

— Партия должников от рынка «Европа», — отрапортовал он. — Семь человек, все числятся за господином Савельевым. Трое просрочили на два дня, четверо — по гарантийным обязательствам.

Охранник сверил данные, кивнул и пропустил группу внутрь. Денис поднялся и, стараясь не привлекать внимания, подошёл ближе к гостинице. Через широкие окна бывшего лобби, теперь освещённые тусклым светом фонарей на карточках, он видел происходящее внутри.

Вестибюль переоборудовали в своеобразный распределительный пункт. В центре стоял длинный стол, за которым восседала крупная женщина с суровым лицом и тщательно уложенными волосами — редкая роскошь в их мире без электричества. Перед ней лежала толстая книга, в которую она что-то записывала, периодически поднимая глаза на приведённых должников.

— Так, — её голос, резкий и командный, разносился по всему помещению, — мужчин отправляйте на погрузочные площадки. Сегодня привезли стройматериалы для укрепления восточной стены. Женщин — на кухни, есть заказ на двести порций супа к вечеру.

https://author.today/work/501563