Когда мужчина живет с женой ради сына...
Автор: Наталья Волгина...появляется модель сайз-плюс.
- Мизогин. Сатрап, - поправляя длиннющую челку, сказала Борзобелка. – Вы знаете, что он принимал дюймовочек на работу по весу? Ест больше ячменного зернышка в день – штраф. Девочки через одну анорексией страдали.
- Ну, тебе анорексия не грозит, - оглядела ее тощая.
- А вам завидно? Я модель сайз-плюс.
- Тут не плюс, тут умножение было, - съехидничала нетопыриха.
Послышался жиденький топоток – по тропе, среди волчьего лыка неслась церковная мышь с кусачками. Великоватые, не по росту, они били постницу по юбкам, та разевала рот, но из пасти вырывался только писк, глаза вращались от ужаса.
- Дракон! – наконец крикнула она. – Дракон летит!
Она вжалась в дерево, зашептала:
- Всемилостивый и всеблагий, спаси-сохрани… - носик ее подергивался.
В ту же секунду послышался гул. Воздух срезало как ножом, по верхушкам пронесся ветер. Звери кинулись врассыпную; освобожденный крот, о котором тут же забыли, прихватив растоптанные в драке очки, нырнул под землю.
Рука губурнатора оглаживала ягодицы Борзобелки, та мелко хихикала, жеманилась: - Педро Гонзалович, что вы!
- Пойдем туда, - он потянул журналистку к волчажнику.
- Что вы, неудобно, я не могу…
- Идем, я хочу тебя, – шептал он, - пойдем, Борзобелочка, я тебе лошадь подарю, «Бентли» подкованную.
- Но… ваша жена…
- Да какая тебе разница! не сплю я с Дульцинеей, живу с ней ради сына и, вообще, она у меня по-женски больна, сама понимаешь… а я ж мужик, мне надо…
- Ну да, вы такой мужчина… я вообще-то не соглашаюсь так быстро, - жеманилась белка, - но с вами… ой!
Кихада дернул ее за руку, она влетела вглубь кустарника; ветви тотчас заколыхались. Звери отводили глаза, тощая нетопыриха топталась и потихоньку сплевывала, толстая ухмылялась, церковная мышь бухтела: «Срам-то какой!» - и вытягивала шею, пытаясь разглядеть подробности срама. Крот высунул голову из обширной «червоточины», пасть его прикрывала чистая марлевая повязка, на носу посверкивали двумя радугами новенькие очки. В стеклах возник темный силуэт: в два маха дракон развернулся и возвращался к горе. Послышалось странные звуки: шлеп-шлеп.
- Фугаски мечет! - выкрикнул из подлеска губурнатор и через секунду среди мелкого цвета, осыпавшего куст, показалась его зажиревшая физиономия. Вслед за ним выползла белка с травинками в челке.
- Мордой ее в траве возил, что ли? - шепнула толстая летучая мышь тощей.
Но та ее не слышала.
- Ложись! - скомандовал Кихада. Судейские бросились на землю под смачное шлепанье, и только тощая нетопыриха переваливалась с боку на бок, взлетала, ползла, изо всех сил плюя вверх, в дракона. Она подпрыгнула выше, плюнула еще отчаянней – и вдруг упала, как подрезанная автоматной очередью.
- Ой! - тихо вскрикнула Борзобелка, прижала пальцы к губам. Сверху низверглось еще несколько «фугасок», судейские плотней прижались к земле, к запахам лыка и перегретой солнцем травы примешался навозный дух, после чего небо просветлело, очистилось.
- Ф-фу! - произнесла журналистка второе односложное слово и опять плюхнулась в обморок, из которого восстала, стеная и жалуясь, поскольку платье ее непередаваемо апельсинового цвета было сильно загажено.
- Это он еще напалм не применял, - самодовольно сказал губурнатор и посмотрел на песочные часы от Картье, прикрученные к запястью. – Двадцать песчинок третьего. Согласно расписанию, к городу полетел, на совещание по инфраструктуре.
Он оглянулся на тощую – та лежала, скорбно сложив лапки на седой грудке, - присвистнул: - Однако!
Что случилось с нетопырихой - author.today/reader/357089