Молоко для механической коровы: о чём мы говорим, когда не можем говорить

Иногда кажется, что мы разучились слышать самих себя. Мы окружены технологиями, которые обещают нам связь, понимание, даже любовь. Но чем совершеннее становятся наши инструменты общения, тем глубже иногда чувствуется та самая пропасть: между мной и другим, между желанием и возможностью, между жизнью и её симуляцией.

Мой новый сборник «Молоко для механической коровы» — попытка всмотреться в эту пропасть. Не как учёный или философ, а как рассказчик, который верит, что правда чаще живёт в деталях, а не в обобщениях. В слезе, скатившейся с глаза быка, которого готовят к идеальному убою. В тихом скрипе костяного канделябра, купленного на распродаже. В памяти, которая становится вкусом, и в одиночестве, которое обретает голос.

https://author.today/work/526456

Возьмите, например, историю «Говядина Вагю». Она начинается как холодная утопия: лаборатория, где выращивают мясо высшего сорта. Животное здесь превращается в произведение искусства, доведённое до совершенства алгоритмами, музыкой и массажем. Но в момент перехода из жизни в небытие происходит сбой: идеальная система даёт трещину, и на сцену выходит то, что нельзя спроектировать — тоска. И эта тоска становится ингредиентом изысканного блюда, которое подают в ресторане далёкой Москвы. Что мы потребляем, когда потребляем совершенство? И можем ли мы насытиться чужой памятью?

А есть «Канделябрик», история, которая разворачивается в самой обычной квартире, среди сервантов и тикающих часов. Супруги покупают вещь — просто вещь, бронзовый канделябр. Но он оказывается вообще не бронзовым, а костяным. И ещё... живым, причём настолько, насколько может быть живым предмет, который ищет удобную позу, болеет, плачет прозрачной жидкостью и ждёт свечей, чтобы проснуться. Это история о том, как привычная реальность вдруг открывает свои швы, и в них проглядывает что-то древнее, тёплое и пугающее. О том, что даже в самом искусственном может проснуться потребность быть. Просто быть.

Эти и другие истории сборника — не о будущем, которое наступает. Они о настоящем, в котором мы уже живём. О мире, где любовь можно свести к алгоритму, искусство к биохимической реакции, а общение к протоколу. Но они же и о неуловимом, упрямом, человеческом, что прорывается сквозь любые системы. О красоте, которая рождается в несовершенстве. О тоске, которая становится творчеством. О мостах, которые мы строим от себя — к себе же.

Этот сборник выступает как приглашение к разговору, который может и не состояться. Но я всё равно его затеваю. Потому что в конце концов, мы все в какой-то мере — те самые механические коровы, которые ищут не столько молоко, сколько того, кто сможет его попробовать.

Попробуем?