Философия цинизма

 2019 год. Интервью с художником-горцем. Назову его Анваром. Истинный художник – это твёрдая рука, точный глаз, светлая голова, обогащённая опытом предшественников и, конечно же, связь с Богом.  Уберите одно из составляющих, и на полотне возникнет странный перекос и едва заметное опытному глазу искажение. У Анвара твёрдая рука и очень хороший глаз, но этим все и исчерпывается. Он декларирует примат заработка, ради которого готов рисовать что угодно и как угодно. 

   Анвар смешлив, неглуп и  очень циничен.  И все же рассказанная им история, при всей её ироничности и цинизме, показалась не очень-то и смешной.

  Это было в 90-е годы. Совсем недавно пала Берлинская стена.  Анвара, молодого тогда художника,  пригласил в Германию некий Ганс, скажем, Мюллер, который снял целый пансионат для художников из бывшего СССР, распавшейся тогда Югославии, Албании и Прибалтики. Всего их, безработных живописцев, было около тридцати. 

Всё, что от них требовалось: рисовать в день по пять картин в жанре современного искусства. За каждую Ганс платил им 50 евро. Он же оплачивал и номера в пансионате – каждый тоже по 50 евро. Анвар, предприимчивый и жуликоватый, быстро разобрался в бизнесе немецкого пройдохи: тот был поставщиком Музея современного искусства,  покупал их картины по 50 евро, сдавал в музей по 200 евро за штуку, а музей, в свою очередь, продавал их на выставках по 500. 

Таким образом, расходы Ганса на одного художника в день составляли 300 евро с проживанием, а чистый навар  с каждого был 700 евро. Умножив эту сумму на тридцать человек, Анвар сделал вывод, что дела Ганса идут совсем неплохо.

Однако художнику найти работу в России в то время было весьма  проблематично, и Анвар вынужден был  довольствоваться тем, что мог получить. Он был весьма опытным халтурщиком и писал не пять, а десять картинок в день, зарабатывая таким образом вдвое больше остальных.

История, о которой он рассказал, случилась через два месяца после приезда, когда Анвар основательно набил мошну и уже собирался уезжать. Он искупался утром в бассейне на территории пансионата и принялся за работу. Ганс сразу по приезде показал им несколько репродукций Матисса, Пикассо и Ван Гога, велев «etwas ähnliches zeichnen»[1], и Анвар привычно набросал на полотне десяток линий, кривую бутылку, перекошённую гитару, кляксу, бокал и прочую, как он выразился, фигню. Через три часа десять картинок были готовы и сохли у стен.  

У Анвара осталась испачканная палитра, точнее, кусок фанеры, который он использовал для смешения красок. Так как он собирался уезжать  завтра в ночь, то подумал, что, может, нарисует ещё несколько картинок утром, а значит, ему нужна будет чистая палитра. Он взял металлическую линейку, валявшуюся рядом,  приставил её к углу палитры и снял с палитры слой  засыхающих красок.

 Но не до конца. На куске фанеры остались радужные разводы и пятна.  Анвар несколько секунд разглядывал их, потом приложил на палитру ладонь, тут же прилипшую к  остаткам красок. Когда он оторвал ладонь от палитры, на ней остался её отпечаток. 

Он бросил палитру на пол и снова отправился в бассейн, потом пообедал и вернулся к приходу Ганса, который, как всегда, собрал его высохшие уже работы, довольно кивнул и с немецкой пунктуальностью отсчитал 500 евро. И тут…

Тут Ганс заметил его «палитру». По лицу немца  разлилась волна восторга.

- Was ist das? - Он схватил палитру в руки. - Das ist wunderbar!

Анвар, к тому времени уже освоивший по-немецки достаточно, чтобы  понять Ганса, рассмеялся и пояснил, что это всего-навсего палитра, а рука – просто шутка. Но Ганс покачал головой, методично отсчитал ещё 50 евро, забрал картинку-палитру и ушёл.

Анвар молча сел и несколько минут заторможенно рассматривал купюры в руке. Потом нервно рассмеялся. Его долго  не покидало то ощущение одураченности, которое испытывает прожжённый жулик, проведённый как мальчишка. Он халтурил, гордясь тем, что тратит на каждую картину не больше двадцати минут, но оказалось, деньги можно было делать куда быстрее и проще…

_______________________________

[1] рисовать  что-то похожее

P.S. Имена изменены, расценки - нет. И это пост не о модернизме. И вааще не о живописи.