Мимика. Как не потерять лицо

Жизненный путь рыжего муравья завершался на белом поле фаянсового умывальника под шум открытого крана. 

«Развелось сволочни», — с раздражением подумал Жора. 

Прежде, микроскопические твари обитали у него только на кухне, теперь добрались и до санузла. По всему выходило, что без дуста было уже не обойтись; только времени, чтобы разводить бодягу с травлей мелких переносчиков, у Георгия совсем не оставалось: Влад Моисеевич торопил определиться с мимикой и приступить к нововведениям. В иное время, Ересьнев плюнул бы на прыткого мурашика, чтобы утопить в слюне, но в сложившихся обстоятельствах полагаться на удачу не счел возможным — и придавил его.

Последнее, что мог слышать рыжий неудачник, была брошенная в его адрес фраза: «Бей своих, чтоб чужие боялись». Произнёс её Жора с интонацией, близкой к той, на которой настаивал Максимкин — так она звучала в исполнении атамана-казака. Реплику Георгий повторил ещё раз и тут же заглянул в висевшее на стене круглое косметическое зеркало.

По утрам его лицо стекало к подбородку и по форме напоминало китайскую грушу из супермаркета. Предательская вогнутость зеркала многократно увеличивала обидное сходство.

«Господи, какая рожа», — захныкал Жора и в который раз подставил под тёплую струю указательный палец, забыв, что трупик муравья уже давно смылся. 

«Как? Как поменять мимику? Этим, из-за бугра, ломать голову не надо. Ощерился, показал белые зубы, похлопал прилюдно по роже какого-нибудь ублюдка — и тебя уже любят. У нас всё по-другому, всё шиворот на выворот», — рассуждал Жора, зажав во рту зубную щётку, и с новой силой бросался на безжалостное зеркало, сверля глазами собственное отражение: 

— Бей своих, чтоб чужие боялись!