Остановить Катрину? Миссия выполнима: Жан Боден и Райнерий

Катрину  все же удалось  притормозить, правда  необходима была "силовая поддержка" из 12 века. Это и изобразил Василь Салихов  в новой иллюстрации к 7му тому "Часа Нашего Торжества".

Около 1167 года на территории современной Великобритании появилась небольшая община еретиков, убежавших от гонений из Фландрии. Но их судьба на новой родине оказалась не по-лучше, чем в Европе: от 30ти человек после казни  в живых осталось лишь трое - они и стали первым поколением той общины, что сидела в лесу несколько десятилетий, собирая в себя всех убогих, одиноких и сирот. Только "основатели" этого уже застали. Одним из троих выживших был Райнерий, позже исчезнувший при загадочных обстоятельствах.

А в конце 20 века жил-был  довольный жизнью до ушей палеограф Жан Боден - любимец дам и давнишний друг Бена из Франции. Время от времени он приезжал в США по делам, и вот однажды заглянул к Бену, чтобы попрощаться, опаздывая в аэропорт...

Уточню, что к моменту, показанному на иллюстрации, Катрина натворила уже таких дел в 1998 году, что все бросили даже попытки искать у нее кнопку "off" и просто прятались  -  включая ее брата, за которого она и мстила Римской Церкви (в надежде успокоить девушку, Бен и Джил совершили невозможное и вернули ей Генри, только это ее уже не особо интересовало. Теперь Катрина мстила не за кого-то, а из принципа  (см. пост к  к предыдущей иллюстрации). Кстати, брата она тоже возненавидела, потому что в итоге он оказался не такой уж святой, как ей представлялось...

[Начало  сцены глазами Бена. Он пришел к себе домой (мальчик Том - его сын, живет с ним) и  застал там Катрину и Жана Бодена. Боден попал туда случайно, зашел  попрощаться, перед отлетом в Париж. А Катрина пришла устроить разборки]
Тома  нигде видно не было, я напрягся… Кого я больше всего не хотел бы видеть,  так это их двоих, в особенности Катрину – она уже достаточно убила моих  нервных клеток, чтобы Боден забрал ее с собой и больше никогда не  возвращал. «Где мальчик?» - спросил я у друга, намеренно игнорируя  девушку. «В комнату ушел. Старик, что происходит?». «Понятия не имею, о  чем ты… Надеюсь, Джил приходила, и они с другой женщиной уехали?». «И  Генри с ними… Просто сбежали, как только Катрину увидели! Кто такая  Ингрид? Катрина говорит, ее брат с ней спит, это правда?». Я тяжело  выдохнул, открыл дверь в комнату Тома, заглянул - мальчик сидел за  столом спиной ко мне в огромных наушниках. Я закрыл дверь плотно,  обернулся к Бодену: «Не интересует. Я могу надеяться, что в ближайшее  время вы оба дадите мне отдохнуть после рабочего дня?». «Не интересует?  Зачем же ты тогда приютил их, лечишь ее?» - громко заговорила Катрина.  «Они живут в своей квартире. А спят вместе или раздельно – это не мое  дело. И не твое, кстати! Следи за собой, твой брат уже вырос!». «Мой  брат уже потерял все, что можно потерять! И ты, в том числе, тому виной!  Зачем ты лечишь ее? – глаза Катрины загорелись адским огнем, она  ринулась ко мне и уже кричала, сама себя не слыша, - Ведь она вырвала у  Генри душу! Он уже сам не свой и не Господень, а ее!». «Он счастлив с  ней, и мальчик с ними счастлив» - устало возразил я, прожигая взглядом  Жана, потому что не знал, как еще понятнее намекнуть, что нам всем пора  прощаться. «Не может быть!» - продолжила девушка. Мне осталось только  рассмеяться: «Добилась, чего хотела? Пацан тебя боится и видеть не  желает, брат еле терпит… Одна Ингрид еще фантазирует, что с тобой можно о  чем-то беседовать… Исправить тебя хочет… Исправить? Тебя? Если бы ты не  была Джил, я бы тебя с лестницы спустил!». «В каком смысле она – Джил?»  - встрял Боден. Я взглянул на него с выражением, не понять которое было  уже невозможно… Катрина замерла. Я же знал, что пожалею, но все равно  подошел к ней вплотную и сказал: «Джил рассказывала мне, что со слов  Ингрид, в вашей общине был когда-то человек с такой силой проповеди, с  такой верой, что мог напомнить любому из вас, кто забыл границы. Но  потом он умер или исчез, или еще что-то… И вот тогда у вас в доме и  начался тот самый идиотизм, который я сам видел… Который привел нас вот  сюда, где мы стоим. С тех пор, как я узнал это, мечтаю только об одном –  как бы забрать этого волшебного персонажа - откуда угодно - чтобы он  тебя, наконец, урезонил!». «И кто же это? – с вызовом спросила девушка, -  Я такого не помню!». «Райнерий». Катрина засмеялась: «Он умер, весь  покрывшись гнойными нарывами, потому что заразился этим где-то в  деревне, когда ходил туда тайно, совершать свой блуд мужеложства! И он –  проповедник?? «Или не знаете, что неправедные Царствия Божия не  наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни  прелюбодеи… ни мужеложники… Царства Божия не наследуют»! «Что же ты,  сестра, до конца не говоришь слова Павла? Может потому, что там и о  тебе? «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи,  ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоицы, ни пьяницы, ни  злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют». Не ты ли прямо  сейчас злословишь на кого не знала?».
Вероятнее всего, я открыл  рот, да так и замер. Жан Боден, выдавший это на одном дыхании, смотрел  прямо на Катрину, а она – на него. Девушка заморгала, покосившись на  меня – наблюдаю ли за ними, заметил ли я? Но как такое можно было не  заметить? «Я тебе не сестра» - возразила она, но слабо, будто всего лишь  в надежде, что все идет не к тому, на что похоже… «Почему же Бен назвал  тебя ею? Разве ты не крещена, как Ингрид?». В этот момент стало  понятно: мне совершенно неизвестно, что происходит. Сначала я решил, что  ему надоели истерики Катрины, и он, используя те же  цитаты,  решил дать ей отпор… Потом - что Боден просто шутит… Разумеется, я  держал кулаки за последний вариант! Жан заранее знал, что они – катары,  познакомился с Ингрид, и, очевидно, успел немного пообщаться с ней… К  Катрине он обращался, будто первый раз ее видел - ведь, Райнерий умер  задолго до появления девушки в общине… Или нет? Катрине откуда-то  известны обстоятельства его болезни и смерти, кроме того, она  проговорилась о факте, который нигде раньше не появлялся… Райнерий тайно  грешил в деревне и поэтому заразился? Он был геем, одним из тех, кто,  по словам апостола Павла, «Царствия Божия не наследуют»? Как выясняется,  слишком многие Его не наследуют! И сестра Генри – истеричка и убийца,  тоже. Что-то подсказывало мне, что с Райнерием случилось вовсе не то, о  чем сплетничала годами вся община Катрины… 

[продолжение сцены, глазами мальчика Тома.Том обсуждает случившееся с Генри  то, что успел подсмотреть чрез дверь]
Я  подождал мгновение и посетовал, что Ингрид, наверняка, огорчилась от  того, что с Жаном Боденом случилось такое. «А что с ним?» - жуя, спроси  Генри. Я удивился, а после сразу испугался – вдруг выболтал, что не  следовало? «Когда вы ушли, сначала Бен кричал на Катрину и говорил с ней  очень грубо, даже, что, если бы она не была похожа на Джил, он бы  спустил ее с лестницы… И про вас с Ингрид тоже упоминал, и про меня -  чтобы сестра оставила попытки сделать вам дурное. Сказал, когда-то в  нашем доме жил человек, кто смог бы усмирить ее. Она стала смеяться, что  если это Райнерий, о котором давно все известно, то сам он был не из  праведников, потому что заболел и умер из-за тайного греха  мужеложства…». Генри отвернулся, чмокая губами… Я смутился сильно,  решив, что он не хочет объяснять мне что это такое, и потому этот грех  точно очень тяжелый, такой же, как разжигаться (об этом мне тоже не  удалось узнать ни у кого, даже у Бена). «И что случилось дальше?» -  выдохнул тот. «Жан Боден вдруг стал говорить с Катриной сам не свой и  даже другими словами, обращаясь к ней, будто он – нам брат. Я испугался,  приоткрыл дверь и наблюдал за ними, а до того слушал из-за стены. Друг  Бена стыдил ее, с чего это она взялась судить кого-то, и с чего сестра  вздумала стать учителем кому как поступать, если сама уклоняется от  того, что должно… Бен смотрел на него завороженно, Катрина пыталась  возразить, чтобы Жан не смел обращаться к ней, будто он наш брат, и  будто он что-то знает о нас. Он подошел к ней близко, очень близко и  сказал слова, что я не смог разобрать, но от чего Катрина вся побледнела  и затряслась. А Боден стоял спокойно, глядя прямо на нее. От вида  такого Бена затрясло как Катрину, он хотел сказать что-то… Но тут его  друг снова заговорил о том, что они оба знали – Жан и Катрина - это было  видно по их лицам. «Если ты думаешь за мной такой грех, и вот почему я  умер, то почему не возразила ни одним словом, когда я благословлял хлеб,  который вы все ели в доме Бена? Или не помнишь такого?  Этого ты тоже не помнишь? Усмири себя,  прекрати пусто надмеваться – нечем тебе. Следи за собой прежде  остальных, ибо о таких, как ты написано: «Никто да не обольщает вас  самовольным смиренномудрием… вторгаясь в то, чего не видел, безрассудно  надмеваясь плотскими своим умом». Я никогда не слышал, чтобы так  говорили, и даже вздрогнул… Друг Бена говорил точно, как наш брат!».  «И?» - в нетерпении поторопил меня Генри, поднимаясь со стула с пустой  тарелкой в руке. «И все. После того Жан Боден упал, лежа, будто умер.  Бен стал бегать с испуганными глазами, оттолкнув Катрину в сторону…  Скоро пришли какие- то люди, забрали Жана, и все уехали с ними, а я  остался один».

[Окончение сцены со слов Бена. Что случилось с Катриной сразу после...]
Катрину  я отвез в ближайший мотель и оставил там во невменяемом состоянии, ну,  почти, невменяемом… После тех самых слов Жана она молча ревела, сидя в  углу, притихшая, бледная, потупилась, и не произнесла больше ни слова –  даже в комнате мотеля. Первое, что я подумал – злобно, раздраженно, торжествующе:  «Давно бы так! Надо было давно «выписать» этого парня из глубины веков,  а то все уже отчаялись мечтать, чтобы ты замолчала!». А затем, в  довершении, еще в моей квартире, Боден приблизился к девушке вплотную и  прошептал ей что-то совершенно невнятно… Мне невыносимо захотелось  узнать, что это были за слова! Но оказалось уже не до того – мой друг  упал, а Катрина так и стояла, словно окаменела… Поэтому теперь, утром, я  понятия не имею в каком состоянии найду и ее тоже!   

Эмоции и мысли:
1. В целом, эту сцену можно назвать "Совесть для Катрины"  и в прямом, и в переносном смыслах. Райнерий, который явился вдруг и озадачил всех, оказавшись Жаном Боденом, "тормазнул" ее тем самым уникальным способом, который никто не пробовал - призвав к совести согласно их общей вере. На иллюстрации это отражено аллегорически и  в наиболее полной мере!
2. Квартира Бена фигурирует на иллюстрациях уже второй раз (сравните с иллюстрацией о Карен), и теперь комната "заиграла" под другим углом - оставшись, в то же время, очень узнаваемой!
3. Легко догадаться, что оба мужчины - это один и тот же человек. Но тот, что в рясе - вовсе не привидение! Тут загадка  другого порядка: перед вами две личности и одно тело. Хотя вскоре (ой, спойлер ) одна из личностей растворила другую. История Райнерия продолжает раскручиваться в дальнейших томах.
4. И еще одна загадка, теперь уже для читающих роман: на иллюстрации  в комнате не хватает чего-то, что по сюжету обязательно присутствует. Может кто-то угадает, о чем речь?

Романист доволен до ушей, спасибо художнику!
Кстати, если вы решили, что Катрину это остановило окончательно, то зря... Совесть ее мучила не долго!