Про толерантность к сюрреализму

В прошлой комменторезке выяснилось, что ключевое в понятии "толерантность" слово "терпеть". И вот я стала вспоминать, приходилось ли мне терпеть из-за чье-то "не такого, как у всех" поведения. 

Вспомнила - было! 

История давняя, из того времени, когда в России ввели систему поборов за проезд по федеральным трассам под названием "Платон". Кто не в курсе: это дополнительный транспортный налог за проезд по "федералкам" с машин свыше 12 тонн. Причем платят его владельцы машин не государству, а олигархам Роттенбергам, которые часть отдают государству, а часть оставляют себе. В общем, то же самое, что старая царская система откупщиков. 

Естественно, когда вышел закон об этом "Платоне", дальнобойщики взвыли. Он ставил на грань разорения добрую треть мелких перевозчиков. По крайней мере, в тех цифрах, которые заявляли сначала. Тогда по России прокатилась волна митингов и перекрытий трасс, была попытка марша на Москву... В конце концов аппетиты Роттенбергов уронили вполовину, на малые грузовики и легковушки система не распространилась, а то ее хотели со временем натянуть на все с колесами вплоть до инвалидных колясок... В общем, была нормальная такая политическая борьба.

Так вот, дальнобойщики - люди умные. И без разведки в пекло не лезут. Поэтому, когда решали: что утворить в Омске, и выбирали: перекрытие Московского тракта или митинг в центре города (на стоянках у выездов митинговали, но без толку), решили пойти за помощью к коммунистам. В центре собираться - можно и под раздачу от полиции попасть... А коммунисты, типа, постоянно митинги организовывают, знают, как вывернуться, чтобы ни под уголовку, ни под штраф не влететь, но заставить прислушаться.

Пришли к нам человек пять-шесть - владельцы небольших транспортных конторок на 1-5 машин каждая. Мужики - золото. Лидеры тех сотен, что на стоянках митинговали. Ощущение от них - какой-то внутренней нездешней силы. У каждого за спиной - десятки, а то и сотни земных Экваторов одиночества и риска... в общем, правильные дальнобойщики. Драйвера в полном смысле слова. (Тот, кто когда-нибудь ходил автостопом, поймет). 

Договорились. Мне - команда: "Женя, помоги мужикам грамотно составить извещение о митинге". Ну, дурное дело не хитрое. Взяла "рыбу", оставила пустые места для деталей, пошли в актовый зал обсуждать эти самые детали. 

Актовый зал у нас похож на обычный школьный: по двум длинным сторонам окна, с одной торцевой - сцена, у другой - свободное от стульев пространство, куда все из дома стаскивают те цветы, которые уже не помещаются в квартирах, всякие фикусы, фуксии и так далее по 3-4 метра высотой. Света много, так что в конце актового зала - что-то вроде зимнего сада. А на стенах - картины самодеятельных художников, которые дарили обкому... в общем, такое в советской стилистике место, там можно снимать эпизоды в заводском клубе 60-х годов или что-нибудь в этом роде. 

Ладно, уселись у сцены, работаем. И тут я краем глаза вижу, что один из дальнобойщиков, парень-казах лет тридцати, пошел зачем-то в конец зала. Пожаловался, что только что в кредит взял вторую фуру с прицепом, в месяц надо тысяч 60 отдавать, денег - в притык, если будет "Платон" - семья будет сидеть голодом... и пошел в одиночестве грустить. Ну, думаю, может парень перенервничал, что он там сделает? Красть там нечего, разве что лимоны с лимонного дерева, так они еще зеленые и кислые - вырви глаз...

И тут вижу, что парень снял шарф, постелили на пол, встал на него на колени и начал молиться. Все бы ничего, намаз - он и в Африке намаз, пусть помолится... Только проблема в том, что на стенах - картины. И точно перед носом у него оказалась работа одного творчески озабоченного деда под названием "Мы пойдем другим путем". На ней - молодой рыжий парень в старинном пиджаке на фоне неба и речки. Типа - молодой Ульянов узнал о смерти брата и думает, как извернуться, чтобы не на виселицу, а в руководители страны... 

И тут у меня в голове сама по себе складывается фраза: "Поздней осенью в Сибири, когда землю уже укрыл первый снег, под плодоносящим лимонным деревом правоверный мусульманин бил поклоны портрету Ленина". 

В общем, я не знаю, как я утерпела, чтобы не заржать. Наверное, виновата толерантность...

Самое забавное то, что остальные мужики тоже прекрасно поняли сюрреализм происходящего, но тоже не ржали. Только старший ухмыльнулся: "Ничо, пусть помолится на Ленина за удачу нашего безнадежного дела, может, его Аллах и поможет чем..."