О боевке и японских мультиках

Сегодня будут небольшие размышлизмы на тему того, как улучшить свои боевые сцены с использованием восточного подхода к боевке.

Лично мне крайне уныло читать боевые сцены, построенные на пиф-паф, литрах крови, пафосе, превозмогании и прочем. И если в кино такой подход может вытягиваться хореографией и спецэффектами, то в тексте с этим похуже. 

Захватывает, не так ли? Но при переносе на бумаге это действо сильно посереет и превратится в заурядный обмен ударами.

Итак, если мы не может приковать внимание читателя изящными движениями, то мы можем применить японский подход к построению боев как к дискуссии, к череде действий и противодействий.

Герой применяет прием к злодею - злодей применяет контрприем - поскольку старый прием не сработал и не сработает, герой изгаляется и применяет ответное действие - очередь изгаляться переходит к злодею - и так до тех пор, пока у одной стороны не закончатся аргументы и она не проиграет.

Понятное дело, что каждое действие должно нести максимальный ущерб противнику - никаких ударов в блоки и подыгрывания.

А вот что выходит при переносе этого подхода на бумагу:

Я спустил курок, и пуля вырвала клок из его пател. Он только слегка наклонил голову, не изменив выражения лица и даже не моргнув. Следующую пулю он отбил тыльной стороной ладони, третья прошла мимо. Я видел, как клок волос Мартина на асфальте на мгновение размылся, задергался и обратился в трех черных змей. Одну из них я убил выстрелом, остальные же в мгновение ока переместились к моим ногам, заставив меня отпрыгнуть в сторону и, исколотив землю цепью, обнаружить еще две черные веревки в пыли около моих сапог.

Когда я повернулся, он был гораздо ближе ко мне, на идеальной дистанции для удара тростью. Да, именно старомодная деревянная трость теперь была в руках Амирани, и серебристое, увесистое на вид навершие летело мне в висок.

Я заслонился двумя руками и попытался ударить его коленом, но тычок в живот заставил меня согнуться, а следующий удар выбил револьвер у меня из рук. Он, кажется, собирался добить меня, но отшатнулся после удара цепью по лицу.

Секунда - не больше, но её хватило, чтобы я смог разорвать дистанцию и выпрямиться. Цепь со свистом заплясала вокруг меня защитную восьмерку. Онемение правой руки начало пропадать.

Мгновение - в руке моего противника оказался мой же револьвер, и большим пальцем он уже взводил курок. Я едва успел повернуться боком. Восьмерка не сможет остановить пули.

Дважды мой бок обожгло, откинув меня назад. Металлические пластины, вшитые в мою куртку, защитили меня, хоть и изрядно погнулись, но третий выстрел попал в незащищенную икру, заставив меня вскрикнуть от боли.

Из внутренних карманов высыпались патроны. Так же, как и револьвер, во мгновение ока Мартин притянул их к себе и неспешно наполнял барабан, пока я корчился от боли. Но не успел. Резкое, отточенное движение левой руки, и серебряная змея укусила его в руку, выбив пистолет. Конец цепи прилетел обратно и звякнул о какую-то бутылку возле моих ног.

Он снова пустил в дело трость, несколько раз попал по голове и корпусу, но на это раз мне удалось схватить ее конец. Он попытался вырвать её - я так подумал, но с характерным звуком трость будто бы распалась на две части, одна из них - простая теперь палка - была у меня в правой руке, а он оказался вооружен чем-то вроде длинной крестообразной рапиры. Да, внутри его трости было сраное лезвие, и эта мысль застыла у меня в голове, когда я отражал его удары цепью и второй частью трости.

Вот.