непр 3

3

В вашем распоряжении нубо ножик и нубо рубашка. Одеваемся и отправляемся качаться. Для того, чтобы не щелкать для каждого удара по монстру мышкой, можно зажать ctrl, в этом случае ваш персонаж будет атаковать монстра до полного его умерщвления. 

Из прошаренного гайда по Барду.

В разбойники люди идут не от хорошей жизни. В разбойники идут от жизни плохой, безысходной и страшной. Люди, ставшие разбойниками, разбойниками становиться совсем не хотели. Так получилось. Им не оставили выбора, ибо все в этой жизни по воле Богов случается, но все случается все-таки из-за людей. Ничего не случается просто так, для всего в этой жизни есть своя причина, и есть свое следствие.

-Жмеря, а, Жмеря? У тебя пожрать ничего не осталось?

- Да тише ты. Оглобля. Нету ничего.

- Жалко. Живот так подвело у меня. Все внутри, прям, сосет и печет внутри, вот здеся. – Длинный, нескладный парень показал товарищу, где именно у него печет и сосет, потом помолчал и сорвал листик с куста, за которым укрывался, да так, что куст затрясся, как припадочный, перевернулся на спину и продолжил:

- Как же жрать охота. Жмеря, а ты пироги с зайчатиной ел?

- Да. Ел. Давно. - Недовольно пробурчал коротышка, лежащий за два шага от Оглобли. – Чего ты разорался на весь лес?

- Так ведь – жрать же охота, сил нет как. – Оба помолчали немного. Длинный не выдержал, выплюнул лист. – Тьфу. Горькая, собака.

- Жмеря. А ты не знаешь, нас сегодня кормить-то будут или нет?

- Да, помолчи ты. Будут. – «В следующий раз пусть кто-то другой с этой оглоблей сидит. Все только о жрачке своей и думает. Еще и о бабах много думает. А что убить могут, не думает. Бестолочь».

- Это хорошо, что будут. А чем – не знаешь?

- Да, чем же еще, как не толокном с мясом? Больше же ничего и нет. Если ты, Оглобля, не замолчишь, я про тебя атаману скажу. А атаман тебя жрачки лишит. Навсегда. Договоришься ты у меня.

- А ты меня атаманом не пугай. Я тебе по голове дам, вот и все. Ты после этого, только мычать и сможешь, а говорить уже нет. Хочешь по голове, Жмеря? Му-у?

Жмеря благоразумно промолчал. Оглоблю так прозвали не случайно. За дело прозвали. Было за что.

- А мясо седня от кого будет, не знашь?

- Да тихо ты. Кажись, едет кто-то.

- Ну, пущай себе едет. Может, тама, и бабы будут. А может, и пожрать что найдется. Хорошо бы. А то голодному воевать неохота совсем. Не боись, Жмеря. Тама, на всех жрачки хватит. 

Жмерю перекосило, но он снова промолчал. А атаману, все едино шепнуть надо будет. Только, чтоб не видел никто. Он приподнялся, сложил руки ковшиком перед губами и дунул. «Чак-Чак». Приложил к уху руку лодочкой, прислушался, услышал отдаленное «чак-чак», кивнул головой непонятно кому и затаился, сжимая во внезапно вспотевшей ладони топор.

_

Собаки не лают, караван пылит себе потихоньку, я так сильно задумался, что ненароком задремал. И снилось мне, как меня бьют ногами по животу, да приговаривают: ты, куда нас послал, а? ты, кого послал? Ты, чем думал, дядя? Спросонья я сразу и не разобрал, что это меня - Федя трясет:

- Дяденька, дяденька-а. Проснись, пожалуйста. Там в лесу люди какие-то. Проснись! Там их много.

- Где?

- Да, вон там, в лесу. – Федя махнул рукой в сторону леса, куда вот-вот должны были втянуться возы.

- Гайда! – Я дождался от Гайды взгляда, а затем поднял руку растопыренной пятерней вверх, сжал ее в кулак и указательным пальцем сделал круг, и ткнул в землю перед собой. 

- Остановка! Телеги в круг! Пошевеливайсь! Парни – строго! Внимательно! Все! – Прокричал команды и побежал ко мне. Места в караване все давно распределены, каждый знает, что и куда, все команды давным-давно известны, не первый год вместе, хотя… «Игра». А если игра, то и все может быть не так, как видится. 

- Что случилось? – Это Гайда. Беспокоится. Я кивнул на Федю. 

- Люди в лесу сидят, ждут чего-то. – Гайда задумчиво оглядел Федю, потом посмотрел вопросительно на меня и поднял брови. «Мол, ты ему настолько доверяешь? Нет, Гайда, я и сам себе теперь не доверяю. Но – проверить, все же, надо». Гайда едва заметно кивнул и деловито спросил:

- Давно ты их заметил, бард?

- Да, нет. Я случайно на карту посмотрел и увидел. Сразу же будить стал. А вдруг – разбойники? А давайте я вам сыграю что-нибудь, на всякий случай? – уморительный парень. Ага. Только музыки с танцами и не хватает.

- Ну, сыграй. Послушаем. Хорошая музыка в любом деле – помощь. Пока Гайда щит свой найдет. Ты иди, Гайда, иди. – Это я смеюсь. У него на каждой телеге по щиту, а то и по два. Запасливый, что твой бурундук. – На, возьми бандурину и играй. 

Федя бандурину взял и стал ее вертеть по-разному. То так повернет, то эдак, словно и видит в первый раз, и не играл до этого никогда. Я же говорю – уморительный парень. Бард, одним словом. «Хмм. Кха. Кха». Гайда вернулся быстро и с двумя щитами и только увидел Федю с бандуриной в руках, сразу же заперхал, затрясься весь, да покраснел. Никакого тебе такта и уважения. Федя подозрительно посмотрел на багровое от натуги лицо Гайда и бзинькнул по струнам, да так ловко и звонко, что пришлось мне глаза прикрыть, да губу прикусить, чтоб не рассмеяться ненароком. «Талант». А Гайда, тот сразу же заржал. Во весь голос. Что с него взять? Человек-то военный, грубый и простой. Все бы ему повеселиться, да повоевать в охотку. Федя бзинькнул еще раз, а потом в раз погрустнел как-то и говорит:

- Что-то не получается у меня эта музыка. Может на следующем уровне получится, не знаю. Я потом еще раз попробую, ладно?

Тут уже и мне не удалось удержаться. Я успел ему кивнуть ободряюще и улыбнуться, перед тем как отвернуться от него. Хмыкнул пару раз, на телегу глядючи, каюсь. А десятник под телегу весь заполз зачем-то. Вместе со щитами своими дубовыми. Колесо проверять полез, что ли? Не знаю, только телега затряслась вся, да завыл кто-то зычно и страшно. Собаку, что ли, прищемило какую? Тут и волы замычали от страха. А и как не замычать, если из-под телеги голоса нечеловеческие слышатся?

- Гайда, вылезай уже, хватит собаку примучивать и волов пугать. Нам еще в лес идти, к людям. А волам груз еще тащить. Вылезай, Гайда, испачкаешься от натуги. Мы потом это колесо еще раз проверим.

- Ы. Ы. Ы.

Цирк какой-то, а не караван. Всем бы только посмеяться. За что я только деньги плачу этим дармоедам. Это они мне должны платить. А если дело и дальше так пойдет, придется с них брать сразу золотом и все деньги вперед. Тогда мне и с караваном ходить не нужно будет. Пусть сами ходят. А я буду дома сидеть. Женюсь. На хорошей девушке. А там и детки пойдут. «Игра».

Собирались недолго, расхватали щиты, напялили брони, у кого не было, шапочки, подшлемники, щитки на локти и колена нацепили, похватали оружие, кому какое привычнее и к лесу. 

Федя идет, да пальцем показывает, куда нам идти. А мы идем, куда показывает Федя. Цирк. Сзади бард, впереди десятник Гайда с двумя щитами, а остальные по серединке. «Кривой» вдруг замер, руку поднял и за лук сразу. Срезень на тетиву наложил, задержал дыхание и вдруг отпустил. Резко хлопнула тетива по перчатке, в лесу кто-то заорал дурниной. Сразу же крик подхватили и стали орать на разные голоса из разных мест этого леса. А потом мы прикрывались щитами. Время о времени в щит с гулким ударом об дерево втыкалась стрела, но чаще стрелы летели мимо. Все же мы себя прикрывали, да и «Кривого». А тот старался. Даром, что глаз всего один. Два с половиной колчана выпустил и пару раз, кажется, попал. «Кривой» он в двенадцатом легионе службу топтал, потому и дело свое знает. Что с волами, что с ворами.

Разбежались тати лесные быстро. Крестьяне-разбойнички. Спасибо Феде. Неизвестно как бы все повернулось, если бы не он.

И мы ждать никого не стали. И догонять не захотели. Возницы к волам отправились, собаки, наоборот, к нам поближе. Мы чуть-чуть в лес вошли, да остановились посторожить, да по лесу побродить, пошуметь, поросль молодую поломать. Словно медвежья семья по малину-ягоду. 

А вокруг натоптано, шерсть на стволах клочьями, земля изрыта, словно здесь дубы растут, а не елки, да осины. И тишина вокруг, если и не совсем мертвая, то едва живая. Ветер в кронах не шумит, птицы не поют и даже не летают. А вороны каркают, но где-то очень далеко. Ну и запах нехороший, кислый, стойкий. Нехорошее место. Кровью сильно пахнет, дерьмом человеческим.

Хорошо, что места здесь не сильно лесом заросшие, да и леса эти - быстрым шагом за день по пять штук пройти можно. Так что быстро прошли и снова потянулись холмы, да перелески. А солнце уже покатилось под горку небесную. А до места ночевки еще идти и идти.

- Пошевеливайтесь там. А не то в поле заночуете. – Конечно и так, все всё знают, да только напоминать все равно нужно. «Герои».

- Скажи, Федя, а что такое это твое «бард»?