Сказ о том, как волшебник Гвидион племянника женил

Ну что ж, обратно к мифологии. И обещанным подробностям истории приемного сына валлийского волшебника Гвидиона, Ллеу Ллау Гифеса. (Хе-хе, ну вроде как приемного, ибо иное не доказано, свечку никто не держал, однако!) Рассказывать эту историю я буду уже далеко не в первый раз, так что за последствия не ручаюсь.

Если вы пропустили мою статью о хитроумном чародее и большом проказнике Гвидионе, то вы многое пропустили все еще можете наверстать упущенное. Вкратце же: был этот самый Гвидион племянником короля Гвинеда, одного из королевств древнего Уэльса, Мата ап Матонви (по некоторым версиям, Мат — едва ли не изначальное существо и его полное имя на самом деле можно перевести как Мат, сын Мата, но не в том смысле, что отца звали так же, как и сына, а, мол, отца у Мата и не было вовсе, сам себя породил). Гвидион, конечно, великим могуществом дядюшки не обладал, но тоже ничего себе волшебник. А еще он явно любил своих родственников. Иногда даже несколько излишне. И не всегда по своей воле. И вот, когда королю Мату ап Матонви понадобилась держательница ступней (а это абсолютно реальная историческая должность, хотя, похоже, и совершенно уникальная, имевшая распространение только в средневековом Уэльсе), Гвидион попытался протолкнуть на это место свою родную сестру Арианрод.

Вот тут у нас возникает серьезное недоразумение. Дело в том, что держательницей ступней короля Мата ап Матонви могла быть только девственница. Ну, видимо, это было что-то вроде гейса, магического заклятья: если девственница не будет держать ему ноги, он умрет. (Кому интересно больше о гейсах — пишите в комментарии, добавлю в планы на будущее). Но Арианрод, нежно любимая сестра Гвидиона, девственницей определенно не была. Что очень быстро показала проверка, устроенная претендентке на престижную должность при дворе. Нет, обошлось без мартиновского реализма — никто не «рылся сморщенными пальцами в розовой пещерке» Арианрод, все было куда благопристойней и… гмм… неприятней. Королевской племяннице предложили переступить через волшебный посох. И как только она это проделала, у бедняжки начались преждевременные роды. Причем одного мальчика она родила еще вполне доношенным, хотя и со странностями (похоже, ребенок оказался амфибией и моментально уплыл), второй же выпал из лона матери в виде бесформенного комка плоти, на который за всей этой суматохой с первым никто даже не обратил особого внимания. Никто, кроме Гвидиона.

Не знаю, как у вас, а у меня возникает два правомерных вопроса. Во-первых: кто отец? И во-вторых: какого хрена? Ну, то есть, как бы это помягче выразиться, чем думал Гвидион? Он был в самом деле не в курсе, что сестра, как бы, не соответствует профтребованиям? Ну, если да, то некоторая логика в происходящем, конечно, есть. Однако каким образом тогда объяснить последующие обвинения Арианрод в адрес брата? Да, до них мы еще не добрались, но, провалив «собеседование», молодая мать заявила Гвидиону, что он опозорил ее. Не она его своим внезапно раскрывшимся нецеломудрием, а он ее. Ну и вот тут всплывают некоторые негласные свидетельства в пользу того, что отцом детишек был как раз нежно любящий братец. И тут хочется снова спросить: на хрена? Неисповедимы пути трикстера...

Угу, еще спросите Локи, на хрена убивать Бальдра или стричь налысо спящую Сиф... Нет, не спрашивайте.

(Картинка украдена у замечательной российской художницы Sceith-A) 

Однако вернемся к истории. Итак, пока вся королевская конница, вся королевская рать гонялась за младенцем-рыбой (звали его, кстати, Дилан, и да, сценическое имя известного американского певца-фолк-рокера Роберта Циммермана, по факту, отсюда), Гвидион аккуратненько подобрал его недоношенного братика и припрятал под полой. На мой взгляд, тут имеет место распространенный мифологический мотив, согласно которому мужчина как бы донашивает ребенка, до срока произведенного на свет женщиной и дает ему жизнь вторично (кто не слышал про второе рождение Диониса — тоже может оставить заказ в комментариях). Правда, в соответствии с дошедшими до нас валлийскими текстами, Гвидион зашивать младенца в бедро или проделывать что-то подобное не стал, а просто положил бесформенное нечто в сундук в изголовье своей кровати. Будем считать, что сундук у волшебника тоже был не простым, а волшебным, этаким протоинкубатором для младенцев. Ну и какое-то время спустя счастливый отец услышал детский плач под крышкой сундука. И, обнаружив там прекрасного мальчика, официально «усыновил» его.

Что интересно, поставить в известность мать ребенка заботливый «опекун» счел нужным только, когда мальчик уже основательно подрос. Причем явно решил сделать ей сюрприз, заявившись в гости к сестре вместе с юным «воспитанником». Арианрод покрыла его матом встретила гостей честь по чести, позвала в дом. Но услыхав, что за паренька притащил с собой дорогой брат, все-таки матом покрыла и декларировала, что чайлдфри что если он явился к ней за алиментами надеялся, что она простит и забудет, то черта с два! И в отместку наложила она на своего злополучного сынишку своего рода гейс (только у валлийцев оно называлось «тингед» — «рок, судьба»). Короче, заклятье наложила. Не получить ему вовек имени, если она сама его не наречет. И хотя до тех пор пацан как-то успешно четыре года жил безымянным, тут уж Гвидиону, конечно, сразу припекло это упущение исправить. 

Вырядился он тогда сапожником, сынка сделал подмастерьем, ну, чары, понятное дело, навел, чтоб сестра их не узнала, морскую траву сделал дорогой тонкой кожей, и пошел к в двери стучаться, мол, на ваши дивные ножки пошьем новые сапожки, только мерку дайте снять. Арианрод пришла мастеру ногу показать, пусть пошьет, вон, все соседи его обувку хвалят, я тоже хочу по последней моде. И пока Гвидион занимался этим фут-фетишизмом, лапая босую ногу сестрички, мальчуган (который, к слову, в четыре года выглядел восьмилетним, как и положено хорошему герою) метким выстрелом из лука пристрелил птичку-крапивника. 

Крапивник, знаете ли, птичка крохотная, меньше воробья, и вполне безобидная. Но в большинстве кельтских стран его люто ненавидят. По легенде, крапивник обманом украл титул короля птиц у орла, за что его и бьют. Хотя, может, есть и другие версии. Но факт таков, что удалецкий выстрел сынка пришелся Арианрод по душе и она, чтобы похвалить ребенка, сказала, что «у этого светловолосого умелая рука». «Ага! — закричал в ответ Гвидион, принимая свой истинный облик. — Вот ты и дала ему имя! Теперь его зовут Светловолосый с Умелой Рукой. Ну, то бишь, по-нашему, по-валлийски Ллеу Ллау Гифес!» Оставшаяся с носом и без сапог Арианрод обиделась еще сильнее. И произнесла новый «тингед»: не носить Светловолосому оружия, если она сама ему того не вручит. «Вот же чертова пацифистка!» — наверняка пробурчал под нос Гвидион и надменно удалился вместе с сыном.

А когда парень еще больше повзрослел и уже как-то негоже было его под юбкой держать, решил повторить фокус снова. На этот раз превратил он себя и Ллеу Ллау Гифеса в бродячих музыкантов-бардов, явился ко двору Арианрод и весь вечер ей зубы заговаривал, байки рассказывал. Ну и, понятное дело, остались барды заночевать. А на утро почудилось хозяйке и всем ее слугам, что идет на них вражеский флот. Нет, пили они все в меру, просто Гвидион опять тихонько поколдовал в уголке, чтобы массовая галлюцинация была убедительной. И какого-то черта не оказалось в замке ни одного опытного воина, так что перепуганной Арианрод пришлось просить гостей встать на ее защиту. «Мы безоружны, госпожа, бедные музыканты, ни гроша за душой, сами не местные, поможите, люди добрые!» «Ой, не нойте, принесу я вам оружие». Что, собственно, тем и требовалось. Как только оружие Ллеу вручили, флот исчез по мановению руки Гвидиона, ехидно ухмылявшегося сестре.

«Ах так! — сказала Арианрод. — А вот вам тогда мой третий тингед: не поиметь твоему белобрысому жены, рожденной смертной женщиной!» И хлопнула дверью.

Рэп-баттл между Гвидионом и Арианрод. Фрагмент комедийного шоу валлийского телевиденья.

Гвидион огорчился. Нетрадиционная любовь была явно не в чести, а дочек бессмертных женщин на примете, по-видимому, не оказалось. И решил он отпрезентовать подрастающему наследнику резиновую куклу цветочного голема. Как мы помним, Гвидион был волшебником, и волшебником весьма неплохим, а волшебника хлебом не корми, только дай создать голема! Получился голем на славу: редкой красоты девица, краше и во всем свете не сыскать! Нарекли ее Цветочноликой — Блодейведд.

Ну и честным пирком да за свадебку. Женили Ллеу на Блодейведд, не рожденном, а сотворенном големе, а голем — вот это поворот! — оказался вовсе не резиновой куклой, а самой настоящей женщиной. При том настолько, что решил на досуге наставить муженьку рога. А там, как водится: «козел, развод не дает, говорит, по римским законам не положено (то ли дело вон у ирландцев, бабы вертят мужьями как хотят, страна победившего феминизма, хочу туда!), что делать будем, милок?» «Голосую: убить», — предложил сообразительный любовник.

Но оказалось, что убить сына волшебника Гвидиона не так и просто. Блодейведд, однако, тоже была не дура: подождала, пока благоверный примет побольше на грудь и пустила в ход тайное женское оружие. Слезы. «Ах, я так боюсь, что ты умрешь!» Чтобы утешить добрую женушку, Ллеу выложил ей все начистоту: убить меня никак нельзя ни днем ни ночью, ни верхом ни пешком, ни голым ни одетым, ни в доме ни на улице. И никакое оружие, созданное честным путем, не может поразить меня. «Ух ты! Ну, тогда я спокойна. А может все-таки как-то можно?» Тот спьяну и ляпни: да, мол, вот если я пойду в баню, да надену на себя рыбацкую сеть, да встану одной ногой на спину козла, да дело будет как раз в сумерках, и кто-то придет туда с копьем, наконечник которого ковали целый год, но только во время воскресной мессы и этим копьем меня и ударит. Но я что, дурак что ли? Да и кто ж про такое узнает?

Уже узнал. Блодейведд все доложила своему хахалю и тот принялся за дело. А через год женушка стала мужу недвусмысленно намекать: а не пошел бы ты в баню, муженек? Давно, мол, помыться пора. А заодно, смеха ради, нацепи-ка ты сеть и встань на спину козла, очень уж мне интересно, как это будет выглядеть. Наивный мужик решил, что это и впрямь хорошая шутка. Ну и получил удар копьем под ребра. Но все равно не умер, а только обернулся орлом и помахал крылом над домом. Прощай, любимая, ищи себе другого козла. Впрочем, есть версия что этот самый полет с превращением в птицу и есть смерть, а вся последующая история — воскрешение.

Любовник Блодейведд заграбастал не только ее саму, но и все земли Ллеу, коими того когда-то щедро одарил король Мат ап Матонви. И Гвидион, узнав, что сыновний надел внезапно перешел в другие руки, заподозрил неладное. Однако почему-то не пошел разбираться с самозванцем, а сразу отправился на поиски Ллеу. Хотя, все-таки он был волшебником, мог и окольными путями узнать, что случилось. Путь к потерянному сыну Гвидиону указала свинья, которая каждое утро убегала неведомо куда и «как сквозь землю проваливалась», а к вечеру приходила в хлев сытая и довольная. Вот вы напрасно презрительно скривились при слове «свинья»: для древнего валлийца свинья — животное чудесное и потустороннее. Если помните, как раз за свиньями короля Придери ездил Гвидион в самом начале истории, а свиней тех самому Придери подарил не кто-то, а король потустороннего мира Аннуна. Вот со свиней все началось, свиньями, считай, и закончилось. Поскольку оказалось, что свинья кормилась червями и мясом, которое падало на землю из гниющего от раны тела Ллеу, сидевшего на высоком дубу в облике птицы. Гвидион упросил сына\племянника спуститься, расколдовал и увез ко двору Мата ап Матонви. Парня выходили, земли его живо отвоевали обратно, захватчик подло бежал и был убит законным владельцем, а изменницу Блодейведд Гвидион превратил в сову. Мол, чтоб ты больше не видела света дня. 

Один из моих любимых артов на эту тему. Художница из США Dreoilin

Кстати, кажется, в прошлый раз я написала, что сову в Уэльсе и сейчас зовут блодейведд? Или не написала? Ну, в любом случае, это не совсем так. Сейчас, похоже, уже не зовут. Сейчас сова называется по-валлийски tylluan, что объясняют как twyll chuan, «обманувшая Куана» или Киана. Любопытно, что в отдаленно, но все же родственной валлийской мифологии Ирландии Киан — имя отца бога Луга, по некоторым версиям, ирландского аналога Ллеу. Валлийский же Киан, как мне доводилось читать — просто одно из имен все того же Ллеу Ллау Гифеса. Так что «обманувшая Киана» — это все-таки Блодейведд.