Слово

- Хватит! – кричит она, и телефон летит через всю комнату. К счастью, летит на диван – впрочем, расчета тут больше, чем удачи. Даже в истерике, в состоянии аффекта и помутненного сознания она швырнет телефон туда, где у него меньше всего шансов разбиться. В те доли секунды, когда импульсивное желание отдает сигнал телу – бросай! – мозг успевает просчитать вариант и скорректировать траекторию полета.

Это то, что она умеет лучше всего – просчитывать и корректировать. Это то, за что ее больше всего не любят.

И, видимо, то, почему она не получит сегодня ответа.

Ни сегодня, ни завтра, никогда бы то ни было еще.

«Достаточно», - говорит она себе уже спокойнее, подбирая телефон с пушистого ковра. Машинально проверяет – но на стекле ни царапинки, экран послушно оживает под рукой. И тут же пальцы сами привычно тянутся к иконке, которая, как наркотик, обещает удовольствие, радость – что-то новенькое.

Она отдергивает руку. Подумав, удаляет приложение с телефона – простое движение приносит облегчение, будто выдрали больной зуб, и она победно улыбается. Успевает просчитать, что проверять обновления все-таки нужно – он не весь ее мир, существуют другие люди, которым она может понадобиться – но ведь она может зайти на сайт с компьютера, верно? Чуть больше действий, чуть больше возможности подумать, что она делает. И приготовиться к пустоте, которая неизбежно будет ее поджидать.

«Ты никому не нужна» - мантра, которую она повторяет с утра. Тоже по-своему обман, как и с брошенным телефоном - но «никому» сегодня на самом деле означает одного человека, и почему-то ей оказалось проще распространить это на весь мир. С одной стороны, если она не нужна всему миру, не так страшно, что не нужна ему – масштаб вселенной сводит проблему к физической константе, неизбежной данности. А с другой – она же знает, что многим в этом мире нужна. Значит, это ложь, значит, все может быть по-другому – все может быть по-другому.

Ее мозг, просчитывающий и корректирующий все, видит и это. И обман, и хорошо спрятанную с его помощью надежду, и пустоту, который придется расплачиваться за ложь самой себе.

Ее мозг знает все стадии, он уже видел все это, и не раз. Увлечение, оставляющее улыбку у нее на лице. Раздражение, которое наступит, когда станет ясно, что повод для улыбок она дарит себе сама. Печаль, когда она узнает, что ничего нельзя изменить. Боль, когда поймет, что это тоже ничего не изменит. Лихорадочное спокойствие и ясность исступленного ума, которое она примет за освобождение и покой.

И наконец тишина, холодная тишина осознания, что мир вокруг не изменился. Никто не изменился. Никто ничего не заметил. Ничего не произошло – пока у нее внутри наступал конец света, на улице даже не успела смениться погода.

Глядя на постапокалиптические развалины ее души, кто-то, возможно, спросит: «Что случилось?». Она улыбнется и скажет: «Все в порядке», или дежурное, такое спасительное – «устала». А что еще скажешь – ведь не расскажешь никому, что внутри тебя только что погиб целый мир?

Крикнешь «хватит», осторожно бросишь телефон. Удалишь приложение, переписку, отпишешься от обновлений. Когда-то ты считала, что это и есть конец болезни. Сейчас хорошо знаешь – начало. Со временем ты справишься с симптомами, раны заживут и срастутся, и только где-то глубоко внутри останется язва, саднящая, если нечаянно ее задеть. Ты пообещаешь себе никогда ее не трогать – и всегда будешь знать, что одного слова будет достаточно, чтобы все началось сначала. Одного слова будет достаточно, чтобы отменить все твои усилия. Чтобы ты снова улыбнулась – как тогда.

И все, что тебе нужно, чтобы остаться собой – это твердо помнить. Что это слово. Не произнесут. Никогда.