Рецензия на роман «Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате»
…На смертном одре отец завещал сыну тайну, и для добропорядочного юноши-конфуцианца эта тайна становится смыслом жизни. Находя подсказки в стихах покойного батюшки, молодой человек знакомится с сообществом «тайных учёных», по мере сил изучающих древние чудо-технологии. Тем временем матёрый политик, префект Чхве, берёт осиротевшего героя в оборот и использует в собственных интригах против императорского рода. Всё это происходит в постапокалиптическом инопланетном Китае, на фоне ядовитого тумана, рождающего чудовищ…
Я читала роман по мере его появления на сайте и искренне радовалась, когда автор определился с названием первого тома. «Тетрадь в белом бархате» — сразу чувствуется, что в центре повествования не великий воин, а утончённый интеллигент, много думающий и чувствующий. Да и сам мир, в котором тетради оборачивают бархатом, обещает быть эстетичным. А в самом конце произведения автор будто невзначай напомнил, что белый — цвет траура. И книга сразу оделась в скорбь, потому что (спойлер!) многие второстепенные персонажи, которые успеют снискать симпатию читателя, не перейдут в следующий том.
Роман написан от первого лица, в форме дневника. Характер рассказчика сначала кажется нейтральным. По мере повествования вырисовывается индивидуальность. Он оказывается очень способным интриганом (впервые это убедительно показано во время разоблачения «Бусяня», дальше — больше). В мире, где на каждом углу стоят кумирни каких-нибудь божков, герой выделяется из общей массы своей неприязнью к суевериям (исключение составляют корейские народные верования, к ним он относится снисходительно, а к самим дискриминируемым корейцам — с какой-то покровительственной нежностью). Помимо этого, он почти патологически падок на загадки. Иногда вместо изящной разгадки он находит большие неприятности на свою голову, а то и на чужую. Герой очень старается быть порядочным, если это не противоречит его стратагемам, не раз проявляет смелость и великодушие… При этом успевает наломать дров и нажить горького опыта.
Вообще, колоритных персонажей в произведении много. Некоторые из них (как Лян-Змееяд или владелец «Даров бамбука») появляются на страницах совсем ненадолго, но описаны так ёмко, что их нескоро забудешь. Другие (такие как Чхве и Ли) раскрываются на протяжении всего текста и всё равно оставляют при себе долю загадочности. Мой любимый персонаж — министр столичной безопасности Шэн Янь, коррумпированный императорский шурин, любящий власть и красивую жизнь. Очень обаятельный временщик. Жаль, что только в собственных фантазиях я могу увидеть его в исполнении Олега Табакова.
Произведение почти целиком посвящено интригам и путешествиям. Есть довольно красочные боевые сцены, персонажам приходится сражаться с разбойниками и чудовищами.Удельный вес таких сцен в произведении сначала невысок, но к концу первого тома погони и схватки следуют друг за другом непрерывно, и только с возвращением на родной Дуншань повествование вновь обретает прежний, задумчиво-неспешный темп.
Любовные линии намечены пунктиром. Главный герой — очень молодой человек, даром что чиновник седьмого ранга, и влюбляется сразу в двух девиц. Но влюбляется — громко сказано. Чувствам героя не позволяет в полной мере раскрыться китайское чувство приличия, а также прошлое обеих героинь. Надо сказать, возлюбленные главного героя, в отличие от него самого, отнюдь не близки к конфуцианским идеалам. Обе смелые, даже дерзкие натуры, не склонные сидеть за высоким забором на женской половине дома. Скажем честно, именно поэтому они вообще попадают в поле зрения молодого человека. Другие женские персонажи (барышня Пэн, Юми, вдова Кан) тоже своенравны и оттого хорошо запоминаются.
А вот покойная матушка главного героя, надо полагать, была честной конфуцианкой. В произведении она представлена карандашным портретом. «Каждый вечер я ей про тебя рассказываю», — говорит главному герою отец. Нет бы рассказывать сыну про мать! Ой, я забыла, это же возрождённый средневековый Китай, и рассказать о ней нечего…
Впрочем, я, наверное, слишком вольно рассуждаю о Китае. Ведь в отличие от других читателей и комментаторов «Шаньго чжуань», я совершенно незнакома с классической китайской прозой. Даже не знаю, с чем было бы уместно сравнить этот роман. Насколько он оригинален? Читала я, к примеру, «Вейскую империю» Юлии Латыниной — тоже восточную стилизацию, тоже про политику, но… Совсем не похоже. В «Вейской империи» перед тобой словно гигантская шахматная доска с большим количеством фигур, с постоянно меняющимся раскладом — и ты немного отстранённо следишь за поворотами жестокой государственной игры. В «Шаньго» перед тобой дневник одного человека, его воспоминания о пережитых приключениях, об участии в собственных и чужих авантюрах, о дорогих ему людях… Нельзя ошибиться: какие бы потрясения ни постигали Горную страну, главное в книге — судьбы конкретных персонажей.
У произведения, определённо, есть свой шарм. И достигается он во многом благодаря подчёркнуто несовременному языку и многочисленным стихотворным вставкам. Рассыпанные по тексту описания быта, обычаев и истории Горной страны придают вымышленному миру высокую степень достоверности. Выбранная форма (дневник) позволяет рассказчику то и дело забегать вперёд и судить о собственных поступках с высоты нажитого впоследствии опыта. С другой стороны, дневник — это всегда спойлер, потому что читатель заранее знает, что из всех передряг герой выйдет живым.
Кому бы я порекомендовала эту книгу? Даже не знаю, кому бы НЕ порекомендовала. Решительно не вижу противопоказаний! Если вы любите экзотику или конкретно китайскую и корейскую культуру, вам точно следует познакомиться с «Шаньго». Но даже без обширных фоновых знаний ничто не помешает вам, как и мне, получить законное читательское удовольствие. Всё, что нужно, автор терпеливо сообщит и обрисует в тексте. Сочный язык, отсутствие грязи и пошлости, развитый приключенческий сюжет — в целом, это чтение для отдыха. Отдельно хочется похвалить авторские иллюстрации: они, как и стихи, очень украшают текст.