Рецензия на роман «Ли»

Рецензия чуть более чем на 68,5% состоит из частного видения, трактовок и домыслов. На оставшиеся около 31,5% - из букв и пробелов.

Один лишь раз осечку дав,

Теперь вы кролик, он удав,

А у удава мрачный нрав.

(Песня о шансе)

Действие романа "Ли" происходит в мире, большинство элементов которого создают некоторый как-бэ-русский срез и контекст. Например, имена Алиса Яновна, Инна, Лада, Гена, Елисей, фамилии Касацкий, Рябов… Все узнаваемое, знакомое. Впрочем, когда узнаваемые элементы заканчиваются, обозначив срез и контекст,  на большую радость в мир врываются авторские фишки: сарга, Проклятие Разъятия (и вообще колдунства), Советчицы, пищевая химия и т.д... И игры слов, конечно тоже врываются. 

Мир романа довольно жестко и четко разграничен: есть Федерация, есть районы, где периодически проводятся зачистки, называющиеся борьбой с бедностью. Есть сытые и есть голодные. Есть «как все» и есть «не такие». Почти отсутствует средний класс, средний слой и вообще кто-либо с нейтральным, промежуточным зарядом. При довольно строгой черно-белой раскраске мира и персонажей предсказуемое сочувствие вызывают те, кто его должен вызывать, раздражают те, кто должен раздражать. В итоге — "Ли" становится романом-коридором, по которому идешь, а автор твердой рукой нажимает на эмоциональные кнопки, и вспыхивает отклик там, где надо вспыхнуть: вот тут жалость, вот тут негодование, вот тут должно стошнить или хотя бы скривить, вот тут сожаление, вот тут злорадство «так ему, мерзавцу, и надо».   

Сюжет представляет собой как бы косу, в которую подхватываются и вплетаются отдельные линии вроде как несвязанных друг с другом людей, но пряди-линии схлестываются вокруг дракона, который смог, героя, единственного из всех, кто вышел на принципиально новый уровень жизни — Ли. Остальные просто вышли из жизни. Так или иначе, но все умерли, остался Ли, в этом тоже не такой, как все. Кстати, вокруг его нетаковости иногда многовато плясок, в основном в его же, Ли, исполнении. Не в обиду, но где-то во второй половине романа после очередного упоминания не то желтой сигналки, не то оценки его эмоций, голосом Ли и в его манере прозвучала "песня":

«1. они все такие, они все такие

  2. а я не такой.

  3. именно я, вот именно я, я не такой».

Структурно в романе все красиво: и разбивка на небольшие, емкие, жгучие главы, и обрывистые точные справки, например, о растении «сарга», и блоки телевизионных эфиров, пугающие, яркие, напряженные. Все радует читательский глаз-слух-ощущалку. При общем небольшом объеме романа рассказать такую масштабную историю – это автору браво и спасибо!

Однако я увидела в романе лишние сцены. Вернее, сцены, выбивающиеся из высокого качества текста, из его плотности и слаженности, словно бы ляпнутые в последнюю очередь, чтобы закрыть какие-то хвосты или места, показавшиеся автору дырами.

Таких сцен могу выделить две:

— мальчик-волшебник в гостях у Алисы (и вообще возвращение сюжета к Алисе)

Ей-же ей, но закрытие линии Алисы, больше похоже на анекдот «— Хочу, чтобы у меня все было. — Мужик, у тебя все было». 

— разговор Первого и Второго «ангелов» (тут уж чистый информаторий, их диалог хрустит как пластик). 

Приведу в пример кусочек статьи, какой-то из найденных по поиску «как не надо писать диалоги»:

...ПЕРЕСКАЗ ТОГО, ЧТО ГЕРОИ И ТАК ЗНАЮТ

Часто начинающие авторы пытаются ввести читателя в курс дела с помощью диалога. И вот два эльфа заходят в таверну «У зеленого тролля» и начинают пересказывать друг другу историю Срединного королевства, в котором они живут: 

— Ты же знаешь, пару лет назад орки напали на наши северные границы и сожгли пять городов. И тогда король Сигизмунд Пятнадцатый выделил триста тысяч воинов на боевых драконах... 

— Да, эта битва недаром вошла в летописи. Помнишь, как они захватили Волшебный Камень Всезнания? 

— Конечно, помню.

Автор романа «Ли» своим владением словом, управлением сюжетом и властью над эмоциональными кнопками совершенно и ни в коем разе не производит впечатление начинающего. Тем удивительней было наткнуться на такой диалог:

– Да не факт. Пиздец – понятие растяжимое. А иногда и взаимно-обратное. Касацкий вот думал, что нам пиздец.

– Так он же не знал!.. Он много чего думал.

– Много? Касацкий-то?

– Думал, мы черноблочники. Думал, я Первый, ты Второй, думал...

– А, это... А мы белоангелы! – усмехается Кьяр.

– Не богохульствуй, – тон у Аларама становится серьёзным, и он с пафосом добавляет: – Мы не бело- и не чёрно-. Мы тальманы!

– И это звучит гордо, – снова усмехается Кьяр.

– Это звучит нормально, – немного съезжает с пафоса Аларам. – Так, как должно звучать. Простые помощники высших сил. Наблюдатели. Контролёры. Зато какие! – опять восклицает Аларам. Что-то он в последнее время совсем по эмоциям растрепался...

– И какие?

– Внимательные.

Зачем такой инфо-диалог, сам по себе, я еще могу догадаться. Но при общей стройности стиля, зачем тут такая топорщина, чудовищно напоминающая вышеприведенный разговор в таверне «У зеленого тролля»? Автор, вы же умеете тоньше. Я же знаю. Это же видно из романа! 

Глаза мои должны были сочиться слезами на финальной сцене с котом. А рыдала я вот тут, на тальманах, которые обсуждают, как они звучат, и друг другу рассказывают, кто они такие. 

В качестве итога:

1. это очень годный, хорошо написанный, продуманный и выверенный роман. Чернушненький, конечно, и с кнопочками. Но все равно — очень хороший. С поэтичной игрой слов, с концентрированным текстом, смелым, откровенным.

2. считаю, что это — роман о шансе и о том, что человеку может подвернуться-вывернуться. У всех нормальные интеллектуально-эмоциональные показатели, а у тебя (так случилось) другие и есть шанс выпасть из штампующей системы. Все так или иначе привязаны к телешоу и СМИ, транслирующим информацию сомнительного характера, а у тебя есть шанс послать все это вранье в прямом эфире. Все счастливы и все в райских кущах галлюцинаций, а у тебя есть шанс спалить наркотик. Все с молодежным энтузиазмом строят новое идеальное общество на костях тех, кого считают мусором, а у тебя есть шанс сломаться на коте. 

Чья-то осечка — это шанс для кого-то следующего (например, ушла Тина, пришел Ли). Воспользовался несколько раз выданными шансами — у тебя появляется шанс выйти за рамки привычного мира, куда, собственно, Ли и дорога, и неизвестно, что с ним на этой дороге будет (а трансляция нам показывает что-то далекое и мутное).

Собственно, мне увиделось, что книга именно о том, что нам никто ничего не даст, кроме шанса. 

Для кого роман? Сложно сказать. Мне кажется, что наиболее восприимчивы к роману будут читатели возрастной группы 25-35 лет, которые уже выбросили из своей жизни телевизор, но еще не до конца определились, куда им по жизни идти, так, чтобы оно того стоило. «Куда бы вы ни пошли, у вас будет шанс, а дальше — сами», — скажет им этот роман. А это уже немало.