Рецензия на роман «Цифровое чистилище»

Роберт Оболенский

Цифровое чистилище

            Начну, как обычно, с языка и стиля. С первым —просто, текст нуждается в редактировании. А, вот, со вторым, со стилем —  сложнее. Я посмотрел, к какому направлению относит этот роман сам автор. Написано "Современная литература". Это почти что ничего. Поэтому присмотримся к стилю пристальнее.
            Почти с самого начала я стал спотыкаться из-за того, что в предложениях  отсутствуют некоторые члены. Чаще всего подлежащее. Вот, например, так начинается новый абзац:  
            "Убрал конверт в дорожную сумку, туда же отправил блок сигарет и бутылку скотча. Пару рубашек, три майки и упаковку белых носков". В первом нет подлежащего, во втором уже нет и сказуемого. А, когда они есть, то всё равно, как-то непривычно: "Сидящий у торшера заерзал в кресле".  "Двое выпили, дождались бокалов с холодным «Бадди». "Трое выпили".
            Вообще-то, это обычный приём, который призван придавать тексту дополнительную выразительность. Но, смотрите: "дополнительную". Т.е., это дополнительный инструмент. Как стручок перчика на дне бутылки водки. Но в этом романе, похоже, он становится основным, отчего неподготовленный читатель начинает испытывать определённый дискомфорт. И не только от этого. Вот читаем: "C усами Брукс был похож на старину Тедди времен рассвета". "Тедди" —  без какого-либо контекста, просто "Тедди". Кто это?! Неимоверным напряжением интеллекта я догадался, что "Тедди" —  это Теодор Рузвельт. Наверное…
            А, ведь, это начало романа, автор должен бороться за читателя! Если, конечно, этот автор не обеспечил себе до этого кредита доверия благодаря имени-брэнду. Тогда можно писать что угодно, хоть по два подлежащих в предложении.
            Звучит немного брутально, да? Но, как говорит один из персонажей романа: "Звучит как констатация фактов".  
            Странны не только предложения, а и некоторые действия персонажей: "Забрав бокалы, они вылезли через окно на пожарную лестницу". Вылезли выпить, ну, вы представляете себе, да? 

            Теперь немного о сюжете. Тут как раз тот случай, когда он не главный. Как в картине импрессиониста не главным является точность передачи деталей. Главное там —  впечатление. Вот и здесь так — это роман-впечатление.
            Я к этому ещё вернусь, а сейчас сюжет. Коль он не главный, то совсем немного. Время — 2087 год. Из сеттинга —  почти ничего. Только искусственный интеллект Найс, периодически спускающая лишний пар батарея отопления, да автопилот такси.
            В первой главе разговаривают три журналиста, один нарыл компромат, и его за это в следующей главе убивают. Начинается что-то типа расследования, но потом фокал уже до самого конца прочно фиксируется на одном из журналистов по имени Питерс. Этот Питерс куда-то уезжает и там впадает в нешуточный психоделический ступор. Тремор рук Питерса —  самое безобидное.
            И вот тут я вернусь к стилю, о котором говорил выше. Неожиданно для меня он становится инструментом, весьма подходящим для передачи психоделического тумана, окружающего Питерса. Я читаю и ничего не понимаю... И Питерс тоже ничего не понимает: "Да какие там мысли! Скорее рваные образы, словно собранная годовалым ребенком мозаика. Неясные пшики, пустые идеи да сожаления о былом". 
            Ему вторит другой персонаж: "Порой кажется, что жизнь перестала соотноситься с реальностью и всё более походит на искусственно спрограммированную игру, которая сравнима разве что с иллюзией". 
            Запомним, кстати, эту фразу, мы к ней вернёмся. 

            В общем, я потихоньку погружаюсь в этот странный мир, где и не нужно особо что-то понимать. И стиль уже совсем не кажется мне некомфортным, хотя я и продолжаю пытаться по инерции мыслить здраво. Но автор устами очередного персонажа из окружения Питерса сообщает мне: "Только безумец пытается мыслить здраво в сошедшем с ума мире. Оттого хвала безумцам, они толкают наш мир вперед, и со временем мы зовем их гениями". Почти сентенция. Кстати, с метафорами у автора тоже неплохо: «Тот еще красавец, выглядишь, как мошонка пигмея». Не удержусь от совета автору —  вот такое нужно поближе к началу! Я бы клюнул. 

            В общем, прежде чем я перейду к следующему пункту, скажу, наконец, в чём тут дело. Вокруг чего да около я брожу.
            Дело в том, что это постмодернизм!
            Оттого и подлежащих в предложениях нет, оттого всё время достаётся из кармана "мятая пачка сигарет", оттого кофе, кофейник и снова кофе, а ещё рок, начиная от британской "Моторхэд", кончая украинской "Океан Эльзы". Учитывая, что на дворе 2087 год, и то, и то — музыка столетней давности.
            А ещё пристрастие к парадоксам, создание эффекта непреднамеренного повествовательного хаоса, подача восприятия мира как разорванного и лишенного смысла, закономерности и упорядоченности. Я думаю, что автор, как и всякий прочитавший роман, со мной здесь согласится —всё это есть в романе. Кстати, предыдущее предложение я полностью взял из статьи "Основные признаки постмодернизма в литературе".  
            Не знаю, случайно или намеренно, но, погрузив Питерса в психоделический туман, автор предлагает нам послушать записи убитого журналиста, касающиеся событий в мире за последние тридцать лет. Вот там получается ядрёный коктейль. Человечество, оказывается, не сидело всё это время сложа руки. Тут вам и точечные ядерные удары по Японии (конечно же, со стороны Северной Кореи), и успешный запуск термоядерного реактора ИТЭР, и Индо-Пакистанский ядерный конфликт. Если этого мало, то есть ещё "Синяя Хворь" от взбесившейся бактерии, вкупе с таинственным штаммом, заброшенным в Америку — кем бы вы думали? Правильно —  китайцами. Да, ещё нефть кончилась на Земле.
            Ну, а самое главное, из-за чего, кажется, погибает первый журналист, а за ним вскоре и второй —  это "Цифровое чистилище". Что это такое? Не скажу — зачем лишать удовольствия того, кто захочет прочитать роман сам? Скажу только, что это весьма замысловатая штука. 

            Ну, вот, роман близится к концу, и Питерс у ночного костра встречает девушку по имени Роуз, с которой у него происходит что-то типа блиц лав стори в стиле постмодерн. Впрочем, смотрите сами, начинает Роуз, Питерс отвечает, а дальше —  реплики по порядку, с небольшими лакунами:    
            "— И что ты тут забыл? (девушка Роуз)
            — Пью пиво, пержу в подушку, слушаю мертвецов (влюблённый в Роуз журналист Питерс). 
            — И долго пердеть?
            …

            — Всё настолько плохо? (это снова Питерс)
            — Были и плюсы. (девушка)
            — Ну-ка?
            — Куни.
            — Прости, что? — чуть не поперхнулся Питерс.
            — Ты понял.
            — Я понял, что кто-то разбирал твою вагину, как программный код, — хмыкнул Питерс и отпил пива.
            — Да-да! — рассмеялась она.
             Поднялась с кресла и, пройдя мимо, забралась в фургон. А он сидел еще с минуту, не веря в реальность происходящего".

            Питерс не верит в реальность происходящего уже минимум полромана, и я уже тоже перестал в неё верить.
            Кто сомневается, что это постмодернизм —пусть первым бросит в меня камень. 

             И под конец —  впечатление от прочитанного. Помните, один из персонажей романа говорит выше:  "Порой кажется, что жизнь перестала соотноситься с реальностью и всё более походит на искусственно спрограммированную игру, которая сравнима разве что с иллюзией".

            Похоже, я действительно побывал внутри "спрограммированной игры". Хоть это и не имеет никакого отношения к РПГ. От слова абсолютно. И, если с логикой у этой игры плоховато, то впечатление она точно оставляет. И я даже рискну сказать, что это не очень важно —  плохое или хорошее. Важно то, что автору удалось оставить у читателя это впечатление. 

            Да, совсем забыл! Эта "спрограммированная игра"  — с серьёзным багом! А откуда он появился? Может, потому что постмодернизм? Или, наоборот — постмодернизм потому что баг в игре? 

            На этот вопрос нет ответа, как нет ответа на вопрос: "Что подорожало раньше —  курица или яйцо?"  

https://author.today/u/bantser

.