Рецензия на повесть «Опции»
Всем здесь известен термин «роман воспитания» (это ведь литературный сайт, поэтому будем считать, что известен). Появился такой тип романа довольно давно, еще во времена Гёте и Вольтера, и жив по сей день. «Гордость и предубеждение» Остин и «Джейн Эйр» Бронте, «Остров сокровищ» Стивенсона и «Приключения Гекльберри Финна» Твена, «Заводной апельсин» Бёрджесса и «Осиная фабрика» Бэнкса... романов воспитания много и все они очень разные: серьезные и занудные заумные, приключенческие и страшные, подростковые и для людей постарше. Но не романом единым жив культурный человек, то бишь читатель.
Сегодня, в век сериалов и саг, стали меньше уделять внимания такому замечательному жанру, как повесть. Издатели, ориентированные на рынок, и формирующие этот рынок в угоду своему кошельку, наотрез отказываются связываться с повестями. Ведь длиннющий сериал можно продавать и продавать (читатель, купивший уже пятнадцать томов саги о вампирах или о попаданцах, купит и шестнадцатый), а повесть маленькая и оттого недорогая, а возиться с ней не сильно меньше, чем с толстым томом. В общем, не любят книгопродавцы повесть, а иные податливые читатели, подсевшие на сериалы, про нее и вовсе не знают. Да что там читатели... И писатели некоторые уже считают повесть «коротким романом». В Интернете некоторые сайты (не буду показывать пальцем) даже формы «повесть» уже не предлагают: вот тебе «роман», а вот «рассказ», и хватит с тебя. А между тем повестей есть много, хороших и разных, и в том числе повестей воспитания. Вот о такой повести здесь и пойдет речь.
«Опции» — самая настоящая повесть воспитания. В ней мы видим, как главный герой, вначале человек легкомысленный и инфантильный, за небольшой промежуток времени (всего-то полгода) взрослеет, превращаясь из циничного бездельника и идейного подлеца — нет, не в Рыцаря На Белом Коне! — в человека рефлексирующего, думающего, переосмысливающего себя вчерашнего.
Повесть увлекает буквально с первых строк и, затянув читателя в воронку из смешной до слез бытовухи, возмутив, разгневав, заинтриговав, несет по миру-антиутопии, который проявляется постепенно, как старинная фотография в специальной комнате.
А мир, мягко сказать, так себе...
Что мне стразу понравилось в повести, это ее ядовитость. Автор показывает читателю шарж, карикатуру современного человека. Поначалу, пока читатель не понимает, что перед ним мир будущего, ему кажется, что герои — его современники, но это сильно не так.
В «Опциях» мир замер, прогресс в нем искусственно заморожен. В нем нет места инженерам, изобретателям, творцам, — они вне закона, их называют «творами» (нечто среднее между «тварь» и «вор») и на них охотятся спецслужбы. Изобретение чего-то нового, улучшение, модификация — под строжайшим запретом. Допустимы только «опции», которые придумывают «креаторщики». Берем стиральную машину и добавляем в нее неоновую подсветку, музыкальный плейер, ставим внутрь веб-камеру, подключаем к Интернету... В результате получаем чудовищное нагромождение свистелок и перделок, для пользования которыми домохозяйке требуются специальные обучающие курсы. И так во всем. Придумать новый дизайн автомобиля — пожалуйста! Создать новый тип двигателя, взамен придуманного еще в 19 веке двигателя внутреннего сгорания — получи десять лет тюрьмы, проклятый «твор»! Стоит ли удивляться тому, что в таком мире и с людьми будет что-то не так?..
Главный герой — неформал лофер — идейный бездельник. Он старательно блюдет «Лоферский Кодекс», требующий от членов братства бездельников всеми не противозаконными способами и средствами уклоняться от работы, вредить предприятию, устраивать волокиту, плести интриги в коллективе, подставлять, стравливать, доводить до отчаяния... Вылетев с одной работы, он устраивается на другую и принимается делать все то же. Но в какой-то момент, герой отступает от «Кодекса» и начинает, сам того не желая, приносить «пользу» (по крайней мере, окружающие считают это пользой), в результате чего приближается к опасной границе между «креаторщиком» и «твором»... Он придумывает новые «опции», издеваясь попутно над коллегами, насмехаясь над их чувствами, он делает свою работу от балды: его «опции» это издевательство над самим миром и обществом, но общество охотно принимает его идеи, и это заставляет героя думать. В конце повести герой не станет, как я уже сказал выше, «хорошим парнем», но перестанет быть откровенной дрянью и паскудой. У него появится выбор.