Рецензия на роман «Я, хобо: Времена смерти»
"И сядем пить дезабилье
Для нравственной разгрузки
Тут дело не в питье, тут важен антураж"
(с) Щербаков
О, антуража тут богато! Детали, обстоятельства, новый собственный язык - вполне узнаваемый, но чуждый, как положено для чуждой предметной области - картина рисуется таким количеством штрихов и пятнышек, что выделить из них остальные составляющие довольно трудно.
Зачем вообще антураж? В силу, возможно, собственной ограничености и зашорености лично я полагаю антураж необходимым в двух случаях.
Первое, когда некие детали антуража скрывают повешенное ружье, некий сюжетный зацеп. Если ружье вывесить в открытую, сразу пропадет интрига. А так, в тоннах и мегаметрах прочих нюансов, цветовых пятен, имен, лиц, событий - крючок заглатывается читателем нечуствительно. И столь же нечуствительно, как бы сам собой, подводит читателя к определенной мысли, коию автор передает не через поступки или там рассуждения героя, но в обход, через этот самый антураж.
Второе, когда антураж создает атмосферу произведения. Например, все значимые события "Я, Хобо" происходят в замкнутых объемах космических кораблей; жуткий и мощный контраст необъятного космоса вокруг - и мизерного обитаемого объема внутри железной бочки с астронавтами. Контраст между абсолютной, непознаваемой, бесконечной свободой - и человеком, отгородившимся от нее рукотворной скорлупой. "В этот раз камеры пыток, где люди бросали вызов бессмертным богам времени и пространства, были названы кораблями" - автора цитаты я запамятовал, а относится она к эпохе конкистадоров; ну то бишь Великих Географических Открытий.
И вот мы погружаемся в антураж. Первым делом нас встречает авторский язык со всеми его непривычными - но вполне узнаваемыми по смыслу - терминами. Герои книги суть космонавты, жизнь их проходит в продвижении Ойкумены через Космос; вполне понятно, что профессия эта содержит множество технических и психологических деталей, наземным крысам неясным. Полная аналогия с моряками, а позже - авиаторами. Те и другие тоже считали себя определенной кастой, закрываясь прежде всего собственным языком - впрочем, и альпинисты, и повара, и любая другая группа, чья профессия требует погружения. А для описания всей этой душевной спелеологии рано или поздно даже у нас, мирных диванных читателей, появляются собственные термины. Хотя, казалось бы, сложности чтения о чем-либо и воплощения этого "чего-либо" в реальность несопоставимы.
Не то космонавты! Машинерия окружает их чрезвычайно сложная; первую четверть книги я чувствовал себя исследователем непролазного леса или загадочной пещеры. Новые термины - а за каждым термином обычно два-три новых понятия - сыпались за шиворот, кидались в ноги; под конец уже я приноровился к словопаду и перестал строить картинку или там прокладывать какие-то логические связи по одному новому слову. Кстати, в рассуждении орфографии, такой стиль повествования просто клад. Поди разбери, ошибку ты увидел в слове "реябта" - или это автор передает речь будущих космоботаников, смелой десницей колорита набрасывает. Очень сильно от граммар-наци страхует; позаимствовать, что ли?
В общем, детали поровну. Книгу надо воспринимать целиком, тогда только проявляется сюжет.
А вот с сюжетом у нас внезапно - ой. Простой у нас очень сюжет, да и в первой книге он всего лишь заявлен. Заявлен в первых главах, где вышедший из анабиоза герой-космонавт читает составленную самому себе памятку; причем читать он сам себя заставляет, еще перед началом анабиоза заминировав устройство чтения. Закроешь на половине страницы - голову оторвет. Неверно назовешь в контрольном вопросе количество знаков каждой главы - голову оторвет. Не нравится стилистика или там придирки к описаниям - голову... Эгхм, нет, это уже мои мечты.
Так вот, наш заглавный герой выходит из комы, нацепляет говорящую мину на голову, включает читалку и таким интересным образом погружается в мир, ну и нас тащит за собой. Кто не хочет погружаться, голову отор... Это снова мои мечты, прошу пардону. Читая вместе с героем громадную предысторию, мы и проводим весь первый том. Причем в тексте раскрывается ровно половинка имен и биографии героя. Я так понимаю, что вторая половинка биографии раскроется во втором томе, буде таковой появится.
И нет, я его искать не стану и дочитывать не хочу. А почему, про то будет особь статья. Пока что вернемся к герою. Вот он дочитал мега-инструкцию, тем самым отключив мину, вот он вывел из анабиоза верных товарищей, вот он готовит некие действия...
И все, планка. Первый том. И все, что мы из него узнали - исходную расстановку фигур и краткую предысторию каждой фигуры. Ну и немного об основном фантастическом допущении книги; каком - не скажу. Не факт, что я понял автора правильно, а чтобы голову отрывало - так вот нет; неохота чтой-та. Опасная, в общем, там у них в будущем профессия: читатель.
Впрочем, для космического общества, где бумажная книга редчайшая редкость, оно и неудивительно.
Присмотримся же к обществу.
Делится оно, как положено в годной антиутопии, на элоев и морлоков. То есть, на благородных и абсолютно безбашенных работяг-космачей - и развращенных бар-москвичей... Э, простите, землян. Ну и понятно, работяги не сильно любят панство. А панство, если даже и пытается вести себя вежливо (посол сделал как минимум две попытки) - то вежливо по меркам Земли. Так что нет, москвичей... Э, простите, землян! - в Дальнем Космосе, мягко говоря, весьма не любят.
С другой стороны, космачи тянут в пространство Трассу для чего? Чтобы расширить пределы обитаемого мира. Тут снова по классику: "Солдат презирает колониста; но ведь солдат затем и воевал, чтобы на захваченных землях утвердился колонист."
Такой резкий антагонизм промеж людей рискующих - и тех сытых балбесов, ради кого они, собственно, рискуют - вовсе не редкость. Скажем, у Дейва Макара, кроме сладенькой сказки "Страна дождей" есть серия повестей про космических спасателей. Там почти то же самое: суровые будни, собственный жаргон, разной степени презрения отношение к Земле и пассажирам с нее.
И вот тут у меня первый звоночек недоверия прозвенел. Автор показывает новое общество, не жалея антуражу. Куча бытовых подробностей. Что носят, что едят, с кем спят, за что и как пьют, каким способом отмечают праздники и по каким поводам считают уместным праздновать. Эти подробности сильно характеризуют участников карнавала, согласен. Но масса технических подробностей... Они все равно все выдуманы. В сюжете играют слабо.
В сюжете сильно играет психологическое допущение: что далеко не каждый землянин может себя нормально чувствовать на чужой планете. Вводится понятие SOC, устойчивость психики к сносу крыши. И лишь те, у кого SOC абсолютная, могут на самом деле осваивать космос. Им пофигу, где высаживаться, сколько бродить по новым землям, крыша не слетит. Остальные так - хомо.
А вот истинные космические бродяги, они - хобо.
У нас в реальности американское слово "хобо" это самое честное скитальчество и означает. Самый известный среди них, конечно, Арагорн Араторновый сын; а вообще-то их сотни тысяч. У них есть собственная культура, правила поведения, набор условных знаков. Сезонные рабочие, непризнанные гении, беглецы в романтику или из оной...
Книга, напоминаю, называется: "Я, хобо".
То есть, наш герой снова избранный. Честно говоря, немного уже поднадоело; ну да ладно - второй звонок не третий. Закончим все же, чем общество меня так удивило и озадачило.
Так вот, по обилию технических подробностей вырисовывается очень сложная техника освоения космоса. Прямо вот вообще совсем чрезвычайно сложная. Куча всяких деталей, нормативов, правил, запретов писанных и устных. Процедуры, регламенты, правила. Кнопочку, флажок, доклад, расчет... Простите, верится с трудом, что со всем этим можно взлететь. С техническим уровнем эпохи мушкетеров до Луны не достать. А наш уровень и время действия "Я, хобо" примерно столько лет разделяет. Там техника давно должна уже быть отработана, стать простой и удобной для пользователя. Как самолет У-2, даже с брошенным управлением склонен лететь по прямой, чтобы не добавлять пилоту проблем.
Особенно резко освоение космоса отличается от высадки тех же десантников на Четвертую. Десантники откровенно тупые получились, и у них с техникой никаких сложностей. Трах-бах, пыщ-пыщ - мясо.
Тогда сразу вопрос: если можно из механозародыша вырастить обычную лошадь, почему нельзя из большого зародыша вырастить нормальную колонию, сразу с Курортом и Портом, чтобы отсечь героизм на корню? Чтобы колонии оставались зависимы от Центра? Ну-ну...
Тактический толпоэпизм десантуры в книге вроде как объяснен: десантников набирают не из лучших-крутейших, а из выживших. Из тех, у кого SOC позволяет по планетам сколько угодно гулять. Но почему их уже после набора хоть как-то не готовят? Воображение мое рисует образы сразу Шумила и Михаила Лапикова, укоризненно помавающих монтировками в непосредственной от моего лица близости.
И вот что выходит: когда автору надо двинуть сюжет по чисто психологическим вывертам, техника вся уходит на второй план. Лежит герой связанный и слушает Важные Сведения, арию "разъяснение смысла SOC" в исполнении комиссара десантуры. Вот правда, любит автор своих читателей. То под угрозой отрывания головы экспозицией накачивает, то просто свяжет и лежи, впитывай мудрость.
А когда сюжет двигать не надо, тут тебе подробности, подробности, антураж, антураж, колорит, колорит - ажно в хоботе рябит.
Но искать продолжение "Хобо" я не хочу вовсе не по причине сложности авторского стиля. Мир вокруг нас уже и сегодня, безо всякого космоса, сложный. Захоти я передать кому собственное окружение, написать производственный роман о проектировщиках - у нас этих самых СНиПов, чтобы кто понимал, 2500 (две тысячи пятьсот) штук. Не считая СанПиН, экологических норм, земельного законодательства. Мы-то в космос не летаем, мы строим на земле, а земельный кадастр и особенно судебная практика по межевым спорам - это вам не кристальная прозрачность сопромата. Вот, начну объяснять, все равно двенадцать томов получится, если не больше.
Так что отвратила меня совсем не сложность. А что именно, сейчас скажу. Итак, третий звонок и крыша отдает швартовы.
С давних времен Саши Привалова и НИИЧАВО нам ведомы Мир Гуманного Воображения и Мир Страха Перед Будущим. Автор с присущим ему неиллюзорным искусством, детально - ох, как детально и антуражно! - манифестировал, то бишь воплотил, третий мир.
Мир Глобальной Безнадеги.
Что ты ни делай, а все равно будет Москва и Зажопинск, и вторые будут щенки перед первыми. То ли Москва будет называться Корускантом, то ли Зажопинск назовется Арракисом - летай иль ползай, конец измерен и не так, чтобы очень уж велик. И мудрые приказы Государя будут исполнены с угловатым изяществом рукожопа. И во всей необозримости Космоса мы так и останемся цепочкой воздушных пузырьков Трассы. Сложность эксплуатации пузырьков рано или поздно перевесит получаемую от них выгоду, вся их остроумнейшая машинерия превратится в мертвый камень, и рука, протянутая к Вечности, отсохнет.
Ибо нехрен Вселенную за жопу хватать. Привыкли там у себя в столице!
Впрочем, теперь и всегда, все вышесказанное всего лишь скромное мое мнение, нисколько не претендующее на статус абсолютной (а хоть и относительной) истины.
КоТ
Гомель
Примерно середина мая 2022
P.S. Я тут в рамках изучения английского узнал слово "дискурс". Но куда его в рецензии вставить, не нашел. Просто так хвастаюсь.