Рецензия на роман «Префектория»
Иногда самые чистые и искренние намерения оборачиваются фиаско.
О чем это я? Ах да, о романе.
Перед нами политический триллер в жанре стимпанк, против чего я абсолютно не против – даже симпатизирую. Вопрос лишь в том, насколько хорошо сделано. А сделано это следующим образом.
Сюжет.
В одной далекой, далекой галактике ведется бескомпромиссная политическая борьба, плавно перетекающая в вооруженную. Противоборствуют правительство и соответственно оппозиция. Кто чего добивается с точки зрения экономического благоустройства, не очень хорошо прописано. Я, во всяком случае, не понял – возможно, по невнимательности. Хотя основной посыл ясен: оппозиция – хорошие, а правительство – плохие. Как водится, в политическую борьбу включено множество людей, состоящих в родственных, любовных, дружеских и прочих отношениях.
В общем, сюжет годный – соответствующий жанру. При этом очень странный. С одной стороны, повествование закруглено рассказом Кейника: дед рассказывает внукам историю былых времен – те слушают, пооткрывав рты. С другой стороны, арки персонажей не закрыты, что может иметь место при незавершенности.
Если бы это был первый роман цикла, тогда понятно и даже привычно: арки не закрыты, потому что история недорассказана – вот клиффхэнгер, ждите следующего тома, адъю! Но здесь рассказчик ставит точку, а с персонажами сохраняется полная неясность! И завершение сюжета экстраординарное по скороспелости и нелепости – иначе не скажешь. Две противоборствующих стороны готовы схлестнуться в решающей битве, и тут какой-то метеоролог решает помочь своим и не ставит в известность противоположную сторону о надвигающемся астероидном смерче, в результате чего вражеская космическая армада изрядно прорежена. Битва все же происходит, но то, как в ней проявили себя персонажи – вместе с самой битвой! – остается за рамками повествования.
Все, роман завершен. Прошу прощения, но это не кульминация и не финальная часть, а издевательство над читателем какое-то!
Помимо того, в отдельных эпизодах хромает логика.
Вообще, я совершенно не против того, чтобы логика художественных произведений хромала, но при условии: это должна быть логика нашей реальности, а не художественных произведений. События романа должно иметь внутреннюю художественную логику – это правило требует неукоснительного исполнения.
А в романе что происходит?
Вот сюжетообразующий – от которого все впоследствии завертится – эпизод. Девушка Сура работает на правительство – она секретарша влиятельного политика, – а на самом деле является шпионкой оппозиции. Как думаете, каким образом с ней поддерживают тайную связь? А таким. Пока влиятельный политик на совещании, двое молодых оболтусов-оппозиционеров пристыковывают к окну офиса дирижабль и проникают внутрь. Натурально, чтобы поговорить со шпионкой-секретаршей. А в другом месте пересечься нельзя было? Она ж свободная женщина, не заключенная. Это все равно, как если бы Штирлиц назначил свиданку со связным из Москвы в курилке гестапо.
Естественно, шпионку по итогам визита вяжут. Каким образом? А офис влиятельного политика прослушивался. Охрана прослушала записи и установила, что во время отсутствия хозяина – на совещании в том же здании, между прочим! – в офисе велись шпионские разговоры.
Многие другие эпизоды тоже не вызывают доверия. Скажем, то, каким образом матерые наемные убийцы мигом теряют профессиональные навыки, позволяя спасать себя недавним жертвам и бросаясь им на шеи, аки любящие девушки.
Композиция.
Перекошена не менее сюжета.
Зачем нужен пролог, в котором повествуется об использовании энергии пара?! Используют себе пар и используют. Очевидно, что для жителей далекой, далекой галактики это ежедневная рутина, на которую они не обращают внимания. Тем более что далее речь идет о политических интригах, а не о научных изысканиях в области энергетики.
Всю середину романа занимает грандиозное политическое совещание.
Неприятное впечатление производят вставляемые куда ни попадя флэшбэки. Вот один из них – простите за длинную цитату:
Цаннипоций была главным физиком института Баскинии, что не помешало ей подпольно создать группу ученых по изучению мирного атома, официально запрещенного в Префектории уже многие года. Там ей и попался доносчик, который шантажом вынудил мать Кейника сдать результаты всевозможных открытий и опытов. Цаннипоций предполагала, что в этом замешана только набирающая силу Партия контрактников. В полном отчаянии она обратилась к своему мужу – господину Кфасар Сарпаку, тогда еще стороннику Партии мира и процветания за помощью, рассказав и о подпольной лаборатории, и о доносчике. Зная, что ее ожидает далеко невеселая жизнь. Скандально связав себя с запретными изучениями, она являлась родственницей второго лица страны, что было невыгодно ни мадам Шторнец, ни Верлиону. Единственной надеждой для Сарпака и Цаннипоций была всевластная мадам Шторнец, которая хоть и недолюбливала жену обожаемого сына из-за отсутствия высокопарной речи, и, некой отсталости – расстояние от центра давало о себе знать, – но все же вынужденно смирилась с выбором сына. Тем более на свет уже появился Кфасар-младший – Кейник, растопивший сердце строгой и властной мадам.
Сарпак пригласил строгую матушку на ужин в один из значимых праздников Префектории, надеясь на хорошее расположение железной леди. Мадам Шторнец была весьма чуткой женщиной и, ссылаясь на занятость, потребовала обсудить вопрос, который так волновал ее сына. Однако, беседы по душам не вышло. Надежды не оправдались. Кфасар-старшая пришла в ярость, узнав, что и без того нерадивая невестка занимается подпольным изучением мирного атома. Планы Сарпака рухнули моментально, когда Шторнец потребовала равноправного суда над Цаннипоций. Сарпак не ожидая подобной реакции родной матери среагировал быстро. Купив билет на Альдосток для своей любимой, чтобы скрыть ее от правящей партии, он решился посетить верховного правителя Префектории – господина Верлиона, в надежде замять дело, сделав это как можно тише. Но и тут получил отказ. Верлион Саппурат ссылался на расследование, которое не доказало причастность Контрпартии к шантажу Цаннипоций. СМИ всей Префектории трубили о том, что Цаннипоций продала все исследования по мирному атому террористам, да и переправный транспортник с растабанкой на борту перехватили вездесущие силы господина Верлиона.
Это даже не флэшбэк, а готовый синопсис, разве что написанный не в настоящем, а в прошедшем времени. Мой мозг отказывается воспринимать его ввиду обилия имен, отсутствия фокального персонажа и излишней спрессованности событий – в итоге все приложенные автором усилия пропадают втуне.
Также в романе перебор с говорильней. Когда персонажи многословно обсуждают волнующие их темы, им, возможно, и интересно, а вот читателю, ожидающему от политического триллера в первую очередь интриг и действия, уже нет.
Иначе говоря, баланс между действием и диалогами не соблюден.
Диалоги.
Ладно бы диалоги были сюжетообразующими или хотя бы искусно написанными, но нет. Персонажи общаются абсолютно неестественно.
Вот на героев нападает местная хищная животина – они еле спасаются. И что происходит – что говорит чудом спасшийся?
Когда животное все-таки скрылось подо льдом, Гар Ма Тауэй объяснил дрожащим от испуга и пережитых волнений голосом:
– Китон. Самое крупное и свирепое существо на обеих планетах. Нам крупно повезло, что мы находимся на мелководье, и Сцай его заметил. Китон, цепляя спиной кромку льда и пытаясь протиснуться над дном, хотел нами полакомиться! И слава Префектории, что нам подвернулся этот спасительный каменный валун!
Лично я не представляю, что человек, только-только подвергшийся смертельной опасности, говорит собеседнику:
«Китон, цепляя спиной кромку льда и пытаясь протиснуться над дном, хотел нами полакомиться!»
Это в нормальном состоянии произнести невозможно, а в перевозбужденном, «дрожащим от испуга и пережитых волнений голосом», – и подавно.
Другие диалоги не менее пафосны и выспренни – все в таком роде:
– Господин Теовиль, после очередного покушения, которое устроила на него достопочтенная Контрпартия, он вынужден скрываться, – уверенно ответила Шторнец, хотя и понимала, что спекулянты готовые получить любую выгоду от неустойчивой системы, не дремлют.
– У нас нет необходимости в ликвидации деятеля, который сделал так много для развития Префектории! – экспрессивно выдал Теовиль.
Или, в сочетании с пафосным стилем:
Семейную идиллию нарушил тревожный рык корабельной сирены, с последним её воплем в каюту вбежал капитан флагмана и с тревогой в голосе сообщил:
– Мадам Шторнец! Флотилия Контрпартии привела корабли в боевое состояние! Возможно нападение!
Да извинит меня автор, но жизни в таких речах не чувствуется.
Сеттинг.
Ну, здесь более-менее прилично: стимпанк, он и есть стимпанк.
Изредка в процессе чтения я фиксировал отсылки к другим фантастическим произведениям, к примеру:
Общение с гражданскими лицами каралось публичным бичеванием на главном плацу, расположенном между полностью бетонными казарменными постройками, имевшими прямоугольную форму.
На этом месте мой мозг сразу выдавал картинку:
Или другой отрывок:
Господин Фарт О Фрай, как и все толстые люди, очень любил поговорить. На самом деле слово «толстый» к этому гражданину не подходило совершенно! Он был не просто толстым – он был чудовищно огромен. Настолько, что не мог ходить самостоятельно и передвигался при помощи специальной подставки на колёсиках. Его широченная шея сливалась с головой, и лоснилась от пота, который выделялся, даже при самых простых движениях туловища. Эта отвратительная гора мяса и жира, одетая в какую-то непонятного цвета мантию, похожую на дешёвый бархатный халат, что-то втолковывала парламентарию насчёт ответственности при принятии решений и взвешенности при их исполнении.
Сразу на ум приходил этот симпатичный персонаж:
Но это нормально.
А вот отступление от заявленного сеттинга – уже нет. Пара таких отступлений имеются, и они вызывают острое изумление как содержанием, так и тем, зачем столь характерные отрывки автору понадобились.
Всех заключенных отправили на верхние ярусы, в тесные камеры, где ожидали своей участи до пятидесяти узников, страдавших от укусов паразитов. Граждане становились дикарями, извращенцами и убийцами. Стухшая малафья была везде, на одежде, на стенах, на полу в коридорах между камерами. Как правило, в На Ха Ли Кавойре не было раздельных камер для мужчин и женщин. Последним приходилось особенно тяжело. Они защищали себя, и толпами нападали на мужчину, требующего утех, запинывая до полусмерти изголодавшегося сограждана, а при повторном проступке, отрезали гениталии. Да и в поселении заключённым жить стало невозможно. Из-за новых потех надзирателей, у основания Кавойра несло таким смрадом от разложившейся плоти поедаемой личинками мертвянок, что вход в тюрьму подняли на сто третий этаж.
Из того, что понравилось.
Механоиды – обыкновенные киборги, по сути, но название запоминающееся. Хотя автор использует механоидов не лучшим образом: в основном, для того, чтобы предоставлять читателям нужную информацию. Хозяин спрашивает, механоид выдает справку, читатель мотает на ус.
А вот синквоиры хороши без оговорок. Идея о том, чтобы изымать детей из семей, заставлять забыть прошлое, обучать воинскому искусству и при этом, под угрозой смерти, запрещать общаться с гражданскими, – понятна и самодостаточна, никаких пояснений не требует.
Персонажи.
Значительные достижения на этом направлении отсутствуют.
Из колоритных и хорошо прописанных персонажей можно назвать мадам Шторнец и синквоира Нортаса. Остальные, малоразличимые, сливаются друг с другом, образуя шевелящийся фон.
Стиль.
В «Префектории», особенно в первой половине, господствует не только упомянутый выше пафос, но также претенциозность и канцелярит.
Из семисот тридцати дней в году, именно сорок второго числа, предпоследнего месяца адара, она, с глубокой тоской, поднималась со своей делегацией на дирижабле ввысь, на нейтральную воздушную территорию, над столицей главной префекты Дальтии – Миженски.
Вот еще:
Что касается населения планеты, оно с древних времен определило вектор развития в пользу экологических способов существования цивилизации. Закономерно, учитывая, что эти взгляды сформировались под влиянием неудачных опытов с атомными технологиями.
В целом, соответствует стилю Ивана Ефремова – в сильно ухудшенном варианте, естественно. Если автор заявит, что не уважает прославленного фантаста и при сочинении романа не держал в уме его произведения, в частности «Туманность Андромеды» и «Час быка», я сильно удивлюсь.
Вообще, в авторах «Префектории» числятся двое, то есть роман соавторский. По моему предположению, второй соавтор не боготворит Ефремова – по крайней мере, не так исступленно, как первый. И сдается мне, что страницы, посвященные приключениям Клавердуса и Ральдора, написаны именно вторым соавтором, а не тем, кто работал над первыми главами. Авторский почерк иной, к Ефремову не отсылающий. Вторая половина романа будто частично принадлежит перу другого человека.
Любопытно будет услышать, насколько я угадал.
Язык.
Грамотность неважнецкая, прямо скажем.
Опечатки попадаются.
Сколько был лет не прошло с момента тех устрашающих событий…
Но они в любом тексте, независимо от статуса автора и даже работы корректора, так что просто констатация факта.
В наличии пунктуационные ошибки (как правило, запятые – лишние или недостающие):
Альтернативные варианты, на разработку которых, ушло немало времени, доверия не внушали.
Одним из таких вариантов стал, двигатель, который использовал газ, получаемый из древесины.
Возможно в семейных кругах «полных» патриотов и были празднества, но при смене политической силы, об этом старались не распространятся.
Хоть как-то скрасить унылое зрелище, мужчине помог сезон активного взаимодействия между Дальтой и Дальтарой.
Для него, это был последний путь.
…об очередных, – с большей долей вероятности – призрачных успехах.
А вот логический баг:
Сочленения на сгибах конечностей механоида от изношенности слегка поскрипывали. И если старик, привыкший за много лет к этому звуку, уже практически не обращал на него внимания, то у детей постоянный скрип вызывал раздражение, отвлекая от рассказа.
– Дедушка, а можно мне открыть занавески? На улице такая ясная погода! – спросил один из внуков, воспользовавшись паузой.
Ребенок раздражается от скрипа (в комнате) и просит открыть окно. Зачем? Какая между двумя приведенными абзацами логическая связь, которая в тексте безусловно предполагается? Я не понимаю.
Мозг спотыкается также на многочисленных стилистических ошибках:
Но, когда начали беднеть богатые, начался кризис.
Начали – начался: однокоренные слова в одной фразе.
Конфликт произошёл. Сделать вид, будто ничего не произошло…
То же самое. Подряд два «произошло». Почему бы не изменить на «случилось»?
Около минуты он смотрел ввысь, пока его морзефон не передал сообщение о месте назначенной ранее встречи. Стилусом мужчина набрал обратный сигнал, означавший, что он прибудет с минуты на минуту.
Кто он? Обратный сигнал прибудет с минуты на минуту?
Дальтийские учёные, несмотря ни на что, надежды не теряли. Всем известно, что если есть хотя бы один шанс на миллион, упустить его — сродни преступлению. И если удача улыбнётся, гражданин, сделавший революционное научное открытие, навеки впишет своё имя в историю страны. Будучи энтузиастами, готовыми положить всю жизнь на алтарь науки, они не оставляли попыток совершить своего рода переворот в науке…
Кто они? Ко времени прочтения местоимения я уже и не помню, о ком изначально говорилось.
Да и контрактникам это было на руку, прокормить столько граждан, зависящих от правительства, было непосильно для новой формы правления.
Дважды в одной фразе «было». Вместо первой запятой напрашивается двоеточие.
Одним из таких вариантов стал, двигатель, который использовал газ, получаемый из древесины. Запасы этих ресурсов на планете были тоже ограничены. Назвать его успешным можно было с большой натяжкой.
Кого его нельзя было назвать успешным? Нет, по размышлении я понимаю, что имелся в виду двигатель, но воспринимающий текст мозг успел позабыть про двигатель, поэтому местоимение «он» ввергает в недоумение.
…паровые платформы, в которых находились представители партий…
На которых… А если «в которых», то эту штуку вряд ли можно назвать платформой.
Из кораблей-маток Контрпартии и Партии мира и процветания, сверкая на солнце соосными воздушными винтами, вылетали десятки боевых вертушек, которые стреляли друг в друга из лёгких пороховых пушек. Но лёгкими они были только в сравнении с крупными кораблями, а для своих собратьев одного попадания вполне хватало, чтобы развалиться на куски.
Чьих собратьев – пушек ли, вертушек, Бог разберет?
И вот с этим – языком – самая глубокая проблема, больше всего отвращающая от текста.
Несколько характерных примеров.
Я расскажу вам невероятную историю, в событиях которой мне пришлось поучаствовать!
История, в событиях которой… Ну почему не «история, в которой…»? Не скажет подобное тонко чувствующий писатель, хоть режьте! А если брякнет сдуру, придется ему редактировать и посыпать голову пеплом.
Лёгкие сизые клубы отработанного пара от двигателей кораблей рассеивал попутный ветер, показывая величие грандиозных механических конструкций.
Грамматические ошибки отсутствуют, но мозг – мой, во всяком случае – воспринимать данную фразу категорически отказывается. Как и эту, из самого начала романа:
И если проблемы ресурсов остро стояли на повестке дня у Дальты, что говорить о Дальтаре, во главе с Префектой – Альдосток, по стечению обстоятельств не имевшей ни финансовых возможностей, ни природных богатств, ни Великих умов?
Слишком много незнакомых названий. Прочитал, ничего не понял, растерялся, потерял интерес.
А это что за словесные конструкции, о Боже?!
Губы слегка задрожали. Кейник определённо что-то вспомнил и тут же поджал их…
Валюту преподаватели получали маленькую.
Отморозки-контрактники, называющие себя политиками, зачастили использовать свой тестостерон в личных, интимных нуждах.
Вскоре паровые линейные ускорители напрямую конкурировали с порохом в разнообразном оружии.
Если нам не удастся посетить Альдосток вовремя из-за одного сограждана, то все наши усилия будут напрасны.
Автор сознательно и многократно употребляет слово «сограждан» как единственное число мужского рода от «сограждане». Согласно словарю kartaslov.ru, такого слова нет.
СОГРА́ЖДАНЕ, – дан, мн. (ед. сограждани́н, -а, м.; согра́жданка, -и, мн. согра́жданки, – нок, – нкам, ж.). Офиц. и высок. Граждане одного с кем-л. государства; соотечественники.
Просто образчики стиля:
Обратив свой взор на горизонт, пацан наблюдал лёгкое дрожание воздуха, где высоко в небе соприкасались атмосферы его родной планеты и спутника.
– Господин Кейник, всё готово, – прервал механический помощник своего хозяина, держа в руках поднос с некрасивой мозаикой запечатанных сладостей.
Младший из внуков подошел к стеклянной коробке, установленной на золотом выступе, плавно вырастающем из неприлично дорогого мраморного пола.
Наверное, достаточно.
С моей точки зрения, текст, написанный столь кошмарным языком, невозможно полюбить по определению – это без упоминания иных совершённых автором просчетов.
При этом сам автор вызывает уважение настойчивостью и верностью нелегкой писательской доле – это не менее бесспорно. Он так очевидно и бескорыстно обожает свой несовершенный текст, холит его и постоянно улучшает, что не может не рассчитывать на искреннее сочувствие.
Вспоминается классика:
Кто знает, сколько раз без этого запоя,
Труда кошмарного над грудою листов,
Я духом пасть, увы! я плакать был готов,
Среди неравного изнемогая боя;
Но я люблю стихи – и чувства нет святей:
Так любит только мать, и лишь больных детей.
И.Ф. Анненский
Кажется, чувствуют и мучаются все одинаково: и гении, и не гении. Результаты разные, но мучения над строками идентичны.
Рецензия написана на платной основе. Мне было приятнее похвалить автора, но что думаю, то думаю. Продается труд, но не профессиональное суждение.