Рецензия на роман «Предательство шута»

Начну отзыв с вывода.

На каждый товар найдется купец, но лично я не могу выделить плюсы, ради которых стоило бы прочесть “Предательство шута”. Нет, роман нельзя назвать халтурным или посредственным: заметно, что автор старался, но не хватило опыта. В результате мы имеем лишь каркас истории, хоть я и убежден, что на его основе можно возвести роскошный особняк. Замысел-то любопытный: раскрыть шута не как паяца или трикстера, а как политика. Это занимательно, это ново (для фэнтези, конечно), а авторов, которые не чураются экспериментов, я готов троекратно лобызать и прижимать к своему огромному сердцу. Однако на данном этапе роман имеет ценность лишь для самого автора, в первую очередь, как полигон для отработки писательских навыков.

Декорации

Читался роман споро, и я почти не спотыкался о текст, но мне не хватило художественности. У книги довольно скупой, безучастный слог, который вдобавок отягощается канцеляризмами, как только речь заходит о политике. Не спорю, в политике канцеляризму самое место, но у нас тут типа императорский совет, а не съезд эффективных управленцев. К чему я веду: текст романа функционален - в нем нет картинки. Особое вино Кровь дурмана, пара эффектных обличий героини и один герб – вот и все описания, которые мне вспомнились. Негусто. Я против красивостей ради красивостей, но “Предательству” явно не достаёт смелости в образах и ярких деталей. 

Ещё одной особенностью текста является отрешенность рассказчика: как правило, мысли героев остаются “за кадром” и читатель волен сам додумывать, что творится в их головах. С одной стороны, это занятно, с другой - ты меньше сопереживаешь персонажам.

Впрочем, сопереживать особо и некому. Фактически в романе один герой - умная, замечательная, ранимая, неранимая, проницательная, дипломат, политик, одна такая, гроза придворных, насмешница, маг-суицидник, кофеманка, возмутительница спокойствия, ехидна, соглядатай, умница наша нецелованная Милаши. Остальные персонажи либо нераскрыты, либо статисты. Зацепиться не за кого.

Наставник Милаши, шут Мирк спивается за кулисами романа. Об отношениях между героиней и её отцом императором можно только догадываться. Принц Хар – персонаж-амеба, любопытный лишь блядством, которое учинил в финале. Заговорщику Рору я жалую титул самого нелепого узурпатора всея фэнтези. Императрица замечательна тем, что не заслужила даже имени. Но в сторону челядь – если уж автор к ней безразличен, то почему она должна нас интересовать? Сосредоточимся на Милаши, ведь по факту перед нами её биография.

Наша Милаша

В возрасте пяти лет Милаши забирают от матери во дворец Императора, где девчушку обучают шутовскому ремеслу. Если вы подумали, что шутовское ремесло – это акробатика, умение паясничать и драться с борзыми за кости, то вы ошиблись. Шуты в мире “Предательства” скорее необременённые условностями наперсники императора, что отсылает нас к фигуре воспетого Дюма-отцом Шико, который вместо катания на свиньях творил политику. Милаши прилежно изучает языки, геральдику, изящные манеры, учится танцевать, колдовать, а главное – наблюдать за людьми. Талантами героиня не обделена, а потому уже в юном возрасте (шестнадцать-восемнадцать?) становится серым кардиналом Империи и организует собственную агентурную сеть с блэкджеком и шлю бардами и скоморохами.

Вопрос из зала: зачем лепить из Милаши шута, а не какого-нибудь сенешаля? Предположу, что автора просто увлекли шутовские атрибуты, но под блестящим фантиком (грим, наряды, бесцеремонность) мы найдем… что-то.

Представьте, будто у вас есть приятель, про которого все вокруг твердят, что он шутник от бога. Что он чертовски умен. Что у окружающих трясутся поджилки, когда приятель в гневе. При этом вы не слышали его шуток, не замечали особого ума, и уж точно у вас ничего не тряслось. Иными словами, способ раскрытия образа Милаши вызвал у меня диссонанс. Помните старое-доброе “показывай, не рассказывай”? Вместо того чтобы показать героиню в деле, автор превозносит её устами персонажей:

“Слава всем богам, у Вас есть Милаши. Она о благородной вольнице знает чуть ли не больше моих агентов, и может на них влиять.”

“Вот и вырастили на свою голову знатока получше придворных учителей и советников.”

“Да и все равно она первым двум (распорядитель двора и геральдист – п.а.) фору даст, а потом без запинки родословную любого из благородных на две тысячи лет назад назовет с описанием всех гербов.”

“Накануне Императрице не выпало счастья познакомится с уже легендарным человек, а теперь пред ней предстала Милаши (…)”

Скепсис вызывают и дворяне, разбегающиеся от одного взгляда шутессы, словно та завтракает младенцами, и Императоры, которые во всем ей потакают, и стражники, которые хихикают над остротами Милаши, хотя остроты в них нет. Ок, юмор - штука субъективная, но так вот у меня сложилось личное мнение, что хохмы шутессы зиждутся на поедании чужой еды и нарочитом формализме.

Но погоди, Грай, вот ты строчишь гадости, а ведь Милаши трижды жертвовала собой ради Императора, неужели тебя, сухаря этакого, не проняло? Не-а. Потому как для самопожертвований лишь одна причина – пафос. Беззаветные деяния шутессы лишь подчеркивают немощь её окружения, которое не способно отбить захваченный мятежниками замок или найти casus belli для войны с соседом. Да и ради чего жертвы? Какова мотивация Милаши?

 Первой на ум приходит обостренная лояльность к императорской фамилии, но весомых доводов в пользу столь ярой верноподданности я в тексте не приметил, а потому выдвигаю теорию: Милаши двигало влечение к брату, принцу Хару. Аргументы:

Резюме. Автор создал колоритный, запоминающийся образ, но проблема в том, что перед нами именно образ героини, а не сама героиня. Отражение в зеркале, если хотите.

Поворот не туда

Напоследок пощупаем за моё любимое место, за сеттинг.

Действие разворачивается в империи Империи, а конкретней, в столице Столице. О соседних государствах нам толком ничего не рассказывается, да и сама Империя являет собой размытое усредненное нечто. Лишь ближе к финалу (к слову о деталях), когда бунтовщики достали мечи, стало более-менее понятно, что за эпоха на дворе. Магия в романе скорее для галочки, и представлена главным образом амулетами, что заменяют собой телеграфы. В общем расписывать было нечего, покуда я добрался до приложений к роману, где обнаружил список вежливых обращений к разным сословиям, продуманную феодальную иерархию, календарь, местный пантеон (тоже для галочки) и даже значения цвета ленты на гербах. Вот тут я хочу остановится чуть подробней.

Я завсегда приветствую старания авторов при создании сеттинга, но в случае с “Предательством” автор свернул не туда. Обращения, календарь и цвет лент – всё это безделица, те же самые канцеляризмы, но в ином разрезе. Читателю параллельно как следует обращаться к купцу второго класса или кому присягает вассал третьего круга. Важен антураж, важны детали, важна цельность, важна, в конце концов, фантазия. Можно прописать историю мира на тысячи лет, нарисовать отличные карты, заморочиться с магической системой, но сеттинг всё равно не оживет, не заработает. Мир “Предательства” остался для меня блеклым и смазанным, хотя желание автора развить вселенную романа бесспорно заслуживает похвалы.

Последний момент. Упомянутые выше обращения (керр, шуф, вех) вопиющим образом путаются с именами героев, которые зачастую также состоят из трех букв – Рор, Хар, Тар, Аза, Зар. Да и сами имена похожи и бывает, что они мешаются в голове.

В заключение хочу пожелать автору не останавливаться в шлифовке литературного мастерства. В “Предательстве шута” есть интересный замысел, есть занятные образы, да и написан роман чисто, а значит есть все условия для творческого роста.