Рецензия на роман «Путь Холлана»

     Самое сложное, когда говоришь о книге, – начать. Особенно когда речь о книге, которая тебе понравилась. Поправочка: понравилась очень. Книг, которые вообще не понравились, я не дочитываю и рецензий на них, соответственно, не пишу.

     Но что сказать о книге, которая действительно привела тебя в восторг? Вау, супер? Ну да… это искренняя оценка) А учитывая мой читательский опыт, то пожалуй, и объективная. Ибо все мои «вау, супер» я могу обосновать, опираясь на критерии литературного мастерства, осмысливаемые и доступные для анализа, а не просто поток эмоций.

     Однако ведь главное достижение искусства в целом, любого направления – это именно поток эмоций. Искусство – дитя эмоций и чувств, оно всегда нацелено на чувства… хотя литература – тот вид искусства, который наиболее успешно сочетает призыв к разуму и душе одновременно, затрагивает и бессознательное, и чувства, и рассудок.

     Восторг… преувеличение? Ну что может вызвать восторг у человека, на чьём счету уже несколько тысяч книг, среди которых сюжет «Наёмник идёт по стране, выполняя задание: розыск пропавшей наследницы» – весьма обычная штука? В числе тегов имеется «роудфантастика», и да, на первый взгляд это один из классических квестов: идёт по стране Наёмник, суровый дядя лет сорока, давно растерявший юношеские иллюзии вместе с приобретением жизненного опыта, – потрёпанный судьбой одиночка, чья жизнь выстроена по схеме «Выполнил задание, получил деньги, пропил, получил задание…» – а пока он идёт, к нему прибиваются другие классические персонажи таких квестов. Мальчишка, навязавшийся в ученики. Монашка, чьих спутниц перерезали фанатики-убийцы, и взятый в плен один из этих убийц. Юная княжна и её загадочный бывший телохранитель…

     И хотя открывал я эту книгу с осторожностью, ибо наёмники – это всегда чревато цинизмом и героем, которому сочувствовать трудновато, но тут приятный обман ожиданий начался сразу. Ох, ну нет. Не было у меня ожиданий. Нельзя читать новую книгу, имея ожидания, это порочный путь, ведущий к чтению методом Ляли Брынзы, а зачем нам это) Но новая книга – это некий экзистенциальный страх: а вдруг там передоз стекла, а вдруг там убиение котиков и собачек… ну мало ли всяких «а вдруг». Начиная с самого простого: а вдруг там качество истории не согласуется с мастерством автора, и вуаля.

     Но тут, поверьте, всё прекрасно. Внезапно и удивительно. Есть стиль, который хорош тем, что он абсолютно не оттягивает на себя внимание читателя. История льётся плавно, сама собой. Нет лишних слов, нет диссонирующих слов… и насколько могу судить, нет чрезмерного количества слов-векторов, то есть слов, направляющих реакции читателя в запланированное русло. Такие слова наверняка видели все, хотя не все их так зовут и так для себя определяют. И такие «вектора» (чаще всего эпитеты, хотя и глаголов немало) сами по себе отнюдь не зло, иногда они весьма полезны – но когда их перебор, то это ощущается.

     А тут – нет. Авторское отношение вообще почти на нуле. На мой взгляд, это отличное качество и признак мастерства, ибо отсутствие авторских ушей в тексте позволяет читателю самому решать, что же там происходит и как к этому относиться.

     И тем более – если в книге имеется момент тайны, сюрприза… детективности. А здесь тайн и сюрпризов немало. Что затрудняет написание рецензии, ибо даже простая фраза «Всё не так, как вначале кажется» – уже является спойлером. Но надеюсь, за такой мини-спойлер автор не обидится. А тех, кто любит книги-сюрпризы, книги, способные удивить, – это привлечёт.

     В общем, главное я, кажется, уже сказал: это книга-сюрприз. Тут очень многое способно удивить, но удивление это соседствует с чувством: всё правильно, всё так и должно быть.

     Не считая пары весьма важных событий, которых бы лучше там не было, ибо они печальны… но тут уж ничего не поделаешь. Точка зрения критика и должна отличаться от точки зрения читателя… точнее, читательских желаний.

     Вообще одно из главных достоинств «Пути Холлана» – естественность. Ничего, что выдумано с целью поразить читателя, короче, выпендриться) Ничего натужного и вызывающего недоумение. Такую естественность, искренность без единой лишней виньетки, драму без переизбытка драматизма редко встретишь. Точнее, скажем так, её нечасто ожидаешь встретить в самиздате… но это уже предрассудки: сейчас и в бумаге немало вещей, написанных не столь профессионально.

     Если искать сравнения, то «Путь Холлана» напомнил мне некоторые книги Гая Гэвриэла Кея – не столько стилистически, сколько в плане идеи. Это, по словам самого автора, «фэнтези без магии» – фэнтезийность тут заключена в том, что действие происходит не на нашей планете, но явно на какой-то очень похожей на нашу. Исторический период… тут сложно, поскольку территории, где мы оказываемся вместе с героями, напоминают средневековье холодного оружия, но дальше выясняется, что есть другой континент, уже освоивший огнестрельное, провозить которое сюда категорически запрещено и жестоко карается.

     В общем, сеттинг скорее узнаваемый, чем оригинальный, – но стоит отметить его детальную проработку. Это касается и названий:

     – Это что? – он указал на линию, которая разделялась на две и упиралась в точку Порт-Акара.

     – Великая Ара, конечно!

     – Это?

     – Галара, не такая великая.

     … и имён: Илисар, Илисон и Эльзар, Акрус из Порт-Акара, Маара, Аарен и Маарсуун из Сууридара – и изменение имён на местный лад: Мара и Марсен… а малышка Сабина, явно наслушавшись взрослых разговоров, зовёт себя воином Сааби – и кстати, хочется спросить, как сложилась её судьба в период правления, возможно, нового «Серого князя»… недаром и Холлан запомнил её и вплетает в свой рассказ Илисару.

     В общем, мир явно продуман до мелочей, и это чувствуется: история воспринимается как экскурс в реальные исторические события, а не некий фэнтезийный, волшебный мир. Волшебного тут, пожалуй, нет вовсе… если не считать волшебством то влияние добра и гуманизма, которое оказывает на события и героев давно мёртвый Илисар. Тень под Луной… но это не та тень, что затмевает свет, а наоборот: это свет, что падает на темноту мира и рассеивает её… отчасти.

     И эта двойственность, игра символов и архетипов – здесь встречается не раз.

     И кстати, друзья, я буду вынужден всё-таки перейти к спойлерам, посему очень прошу тех, кто ещё не читал роман, не заострять внимание на изложенных дальше фактах… или прочесть одним глазком и быстренько позабыть. Это в ваших же интересах. Честное слово.

     Итак, герои. Их много, и это тот случай, когда яркими кажутся даже те, кто появляется ненадолго и уходит со сцены. Если брать тех, кто проходит путь с читателем от первых до последних страниц, то кроме самого Холлана, выделяются следующие: юная княжна Милифри, на розыски которой отправляют Холлана, и которая несколько раз ухитряется обмануть сложившееся о ней мнение читателя. Четырнадцатилетний парнишка Базиль, который напрашивается к Холлану в ученики (невзирая на абсолютное нежелание того становиться чьим-то учителем) – тоже персонаж непростой. Марсен, молодой воин, имеющий отношение к уничтоженной и запрещённой военной организации под названием Лига. Илисон, наёмница и соплеменница Холлана, к которой слово «старая подруга» никак не применить, хоть эти двое знакомы с раннего детства.

     Если же добавить сюда тех, кто ушёл со страниц быстрее перечисленных, однако сыграл свою важную роль, то заслуживает упоминания ещё монашка Шелли, раскаявшийся адепт культа Пустоты Кассар, и конечно, Алуин, представитель Порядка и наркоман, персонаж очень неоднозначный, но при этом остающийся в памяти.

     Впрочем, неоднозначны тут все. Можно взять любого из героев, главных и второстепенных, и каждый окажется не тем, кем представлялся поначалу. А иные – и обескураживающе не теми.

     Исключение составляют лишь двое, и они в определённом смысле являются не героями, а символами… двое людей из прошлого Холлана: устрашающий Серый Князь (в которого далеко не все и верят, в частности Марсен, считающий его лишь символом, воплощением страха) – и другой князь, Илисар, вождь уничтоженного племени Холлана и Илисон. Тьма и Свет. Два абсолюта… во всяком случае, такими мы видим их глазами Холлана. Вот только Серый Князь, типичный жестокий завоеватель – жив. А Илисар умер двадцать лет назад, оставив двум уцелевшим детям племени не героический ореол славы и доблести, а совсем другое, горькое и позорное наследство… вместе с татуировками, которые Холлан предпочитает прятать, и уничижительной кличкой «загнанные».

     И хотя книга полна выразительных, объёмных и непростых портретов, но каким-то образом автору удаётся создать впечатление, что главным героем стоит считать именно Илисара. Сцен с ним мало, но они очень сильные в плане эмоциональном, хотя никаких особо цепляющих моментов Холлан не вспоминает, не считая, конечно, смерти Илисара… двух его смертей.

     Илисар. Он появляется лишь в воспоминаниях Холлана, не столь часто, и сперва мы вообще не знаем ни о каком Илисаре; герой всего лишь входит в свою комнату в доме наёмников…

     Эта комната была одним из того немногого, что удостоилось от Илисон сильных чувств. В отличие от неё, Холлан почти не помнил ту зиму. Это было двадцать лет назад, он был почти в два раза моложе. Горе пожирало его.

     И эти простые слова – «Горе пожирало его» – для меня стали маркёром не только в отношении самого Холлана, но всей книги. Именно потому, что сказано это просто; сорокалетний мужчина констатирует факт, к которому за годы успел привыкнуть, как к ноющей боли в давно отрезанной руке… Кстати, здесь отрезанные руки упоминаются в весьма интересном контексте (когда опасность потерять руку за по ложному обвинению в воровстве угрожает Милифри, её реакция: «Тогда мне осталось бы только покончить с собой! Да толку от меня без руки! Ни воевать не выйдет, ни даже замуж не возьмут!» – необычные приоритеты у юной княжны. На первом месте невозможность воевать, а вот страха боли или нет вообще, или он очень убедительно спрятан).

     Холлан – человек с прошлым, само по себе это неудивительно. Лицо Холлана покрыто татуировками, которые от людей он пытается по возможности прятать за волосами, ибо почёта они ему не добавляют – тайна в прошлом определена сразу.

     Но дело даже не в тайне… и не в озвученной неоднократно позиции Холлана «мне насрать», которая, очевидно, появилась не на пустом месте. Холлан кажется не чёрствым циником из разряда знаменитого Ведьмака и иже с ним; не «старым солдатом, не знающим слов любви», хотя этот образ вроде бы напрашивается. Довольно скоро возникает и постепенно усиливается ощущение, что он смахивает на глиняный сосуд: не смачивать постоянно, пойдёт трещинами. Он очень хрупкий. Горе не только двадцать лет назад пожирало его – оно его фактически и сожрало.

     Во всяком случае, сам он думает так. Он дистанцируется от мира, от междоусобиц, политики… и считает, что хочет дистанцироваться и от отдельных людей. Но если это работает с холодной и далёкой от эмоциональных связей Илисон, не говоря о главе дома наёмников Акрусе, – то с живым, непосредственным и предельно вовлечённым в жизнь мальчиком Базилем этот кокон Холлана потихоньку ломается. И одновременно выходит наружу тот самый давний Холлан, о котором мы постепенно узнаём из воспоминаний – одновременно разматывая историю Илисара, от конца к началу, от гибели мужчины, который стал для Холлана и отцом, и духовным наставником, – к дням, когда юный Холлан с Илисаром только познакомился. И хотя внешняя, настоящая драма к этому моменту нарастает, тени сгущаются – но в воспоминаниях Холлана именно тогда светлее всего.

     Я не раз писал о том, как важны в литературной критике цитаты. И сам себя опровергал, постоянно забывая их во время чтения отметить.

     Но здесь я помню некоторые реплики, которые мне кажутся крайне важными, стержневыми в идее книги, – однако они работают лишь в контексте. И для человека, книгу не читавшего, вряд ли буду интересны. Но читавшие, надеюсь, со мной согласятся.

     При появлении Холлана князь отложил книгу и вопросительно посмотрел на юношу. Холлан подошёл, вытащил из-за пояса плётку и протянул Илисару. Тот взял её, повертел в руках, внимательно разглядывая. Погладил и вздохнул.

     Холлан стоял, хмуро глядя в пол и опустив руки.

     – Хочешь избавиться от чувства вины? Да ещё и за мой счёт?

     Холлан угрюмо молчал.

     – Ты думаешь, мне хочется тебя, да и вообще кого-то, бить?

     Князь встал, сунул плеть Холлану в руки, и тот едва успел перехватить её, чтобы не упала.

     – Это путь раба, Холлан.

     …

     Прошло двадцать три года, и Холлан понял. Он и правда ещё много раз разочаровывал Илисара. Он знал это, хотя князь чаще всего ничего не говорил. И другие люди разочаровывали князя, но он продолжал изо дня день верить в лучшее в них и прощать им все ошибки. Это был путь Илисара, которому тот следовал. Холлан подумал, что он сам только начал нащупывать свой.

     Юный Холлан – не гений интеллекта. Он обычный мальчишка, не блещет умом, не любит стихов, ибо «они были для него как заклинания. Песни – ещё куда ни шло, а эти обрывочные рифмующиеся строчки как понимать?» – в общем, это не Герой, сияющий что в доспехах, что в обличье простолюдина, а действительно простой парень во всех отношениях. Он всецело предан молодому Илисару, главе рода, хотя зачастую не понимает смысла его слов и огорчается – но пробует понять… и потом, после смерти князя, заливая горе потери алкоголем, он не перестаёт пытаться. Обманывая себя, закрывая глаза на самого себя, держась в стороне от жизни и людей, он потихоньку нащупывает свой путь.

     Если вначале мы видим человека, чьё любимое присловье вынесено в эпиграф первой части – «Не моё сраное дело», – то в конце этот человек осознанно берёт на себя ответственность, на свой лад, хмуро и отстранённо, собирая под крыло подростков: Базиля, Милифри, Эльзара… В определённом смысле Холлан и сам остался тем подростком, который ловил каждое слово и взгляд Илисара и мучительно переживал его разочарование. Но всё-таки Холлан обретает свой путь – как минимум на него становится. Уже не путь раба, от которого предостерегал Илисар. И хотя не путь Илисара – пока, – но и не путь Маарсууна, который Илисаром вроде бы хотел быть осознанно – однако в отличие от простодушного Холлана, умница Марсен воспроизводил лишь внешнее, не касаясь сути… и кто в итоге окажется проигравшим и глупцом, а кто победителем, покажет время.

     Тем, кто не читал книгу, сцена вряд ли покажется понятной (собственно, потому я и заключаю её в спойлер), но она очень о многом говорит. Не о Мили (о ней много говорят другие сцены, и как персонаж и человек она заслуживает внимания) – но о Марсене, а главное – о Холлане. Холлан, который вначале реагирует на всё и всех единственным образом – «мне насрать» – пускай это и не всегда кажется искренним, теперь смотрит на мир совершенно по-иному. Чуть дальше его отношению будет дана оценка, исходящая пусть косвенно, но от него самого:

     у него теперь было собственное племя, состоящее из подростков.

     Но ведь и в этом эпизоде мы смотрим на события глазами Холлана. Это он видит, как отчаянно Милифри вцепляется в человека, которому безоговорочно доверилась как учителю (а это всегда очень крепкая взаимосвязь, особые отношения, налагающие обязательства на учителя и требующие полной самоотдачи от ученика). Это Холлан воспринимает тон Марсена как пощёчину девушке – понимая, что и она чувствует то же самое.

     И его мнение о лидере возрождённой Лиги, собирающем армию и вербующем союзников против Серого Князя, окончательно уходит в минус. Холлан хоть и прост, но он отнюдь не идиот – и если проанализировать события книги, то видно, что интуиция в отношении людей почти ни разу его не обманула. Аарен… справедливости ради замечу, что Холлан не знал Аарена близко, не имел возможности разглядеть его.

     Наверное, он злился, как и сказал Марсен. Но он не злился так, как Марсен.

     Ни Холлан, ни автор этой фразы не поясняют. Но она, тем не менее, многозначительна… и тут уже о Марсене.

     О котором мне хочется сказать отдельно, ибо он – одна из основных печалей этой истории… но чуть позже.

     И столь же важным в сюжетном плане – определяющим – выглядит рассказ Базиля о детстве, который примыкает к этой сцене, следуя за воспоминанием Холлана… рассказ, который предваряется поведением Базиля, его реакцией на горе девушки:

     Милифри стояла, не отрывая рук от лица, такая маленькая, хрупкая, посреди огромного лагеря, в котором всем было на неё плевать. Холлан хотел подойти, но не знал, что сказать. Его опередил Базиль, взявшийся не пойми откуда. Подошёл к девушке, зашептал что-то – она сначала отпихнула его локтём, потом повернулась и уткнулась лицом в его грудь, а он обнял её своими большими ладонями.

     Базиль – мальчик, безродный найдёныш, который всю свою короткую жизнь собирал знания и умения отовсюду – от всех людей, с которыми сводила его судьба. Он совсем юный… хотя наивным и не нюхавшим жизни не кажется… один из перевёрнутых шаблонов этой истории. Но он делает то, чего не делает Марсен (взрослый мужчина, лидер движения против Серого князя, возрождающий лигу и претендующий на роль правителя, а главное, учитель Милифри): Базиль ей сочувствует. Он тоже не может помочь девушке. Он вообще тут мелкая сошка, всего лишь ученик, ребёнок, та же Мили старше его. Но он даёт ей то, что не могут (как Холлан) или не хотят (как Марсен) дать остальные: сочувствие, сопричастность. Чувство, что она всё-таки не одинока.

     А затем Базиль рассказывает свою историю Холлану, завершая её словами:

     – Я не то имел в виду, когда сказал, что не хочу быть как ты, Холлан. У меня, знаешь, сколько было учителей? Сотня! Я на столько этих наёмников и воинов насмотрелся, больше, чем ты думаешь! Я, наоборот, хочу быть как ты! Тебе всё так легко даётся, ты сильный, ты столько всего знаешь, столько умеешь! Только… тебе на это всё как будто плевать.

     Парнишка улавливает самую суть… и проясняет её для своего наставника окончательно. Не Марсен с его планами, не Илисон с её одержимой неотступностью спасают его – а мальчик, который умеет очень просто выразить то же самое, что когда-то давно говорил юному Холлану Илисар.

     – Не обязательно в бою умирать, Базиль.

     – Дело не в том, чтобы умереть, – возразил мальчишка. – Худшее, что может случиться – это умереть случайно и бесполезно. Нужно принести пользу, помочь!

     …

     – Я никуда не пойду, Холлан.

     – Из-за Милифри?

     – Из-за всего. Если мы сейчас уйдем, то Серый князь точно победит. И у нас будет самая бессмысленная и зря прожитая жизнь, какую только можно представить. Можешь считать меня последним идиотом, но я лучше по пути сдохну в надежде, что об моё тело Серый князь споткнётся.

     Холлан прихлопнул комара, который сел ему на руку. Бросил взгляд на лагерь. Оглядел ручеёк, деревья и кустарники. Заметил пустую бутылку – неужели и тут за эти два дня отметился?..

     – Это я тут последний идиот, Базиль. Извини.

     Ему вдруг стало гораздо легче, как будто он, как тот лесник, сбросил груз, который долго-долго тащил в душе. Всё, что когда-то говорил Илисар, всё, что Холлан не понимал и оставлял напоследок, то, что законсервировал глубоко внутри, прикрыв вынужденной притворной ненавистью, – всё вылезало на свет, разворачивалось и сияло забытыми красками.

     И следующая глава называется красноречиво: «Свет». Намекая на то, что хотя мрак вокруг героев и сгущается, и идут они, возможно, на гибель – но хотя бы одного из них давний свет его наставника наконец-то нашёл. Холлан встал на свой путь… хотя бы начал стараться.

     А вот дальше будет глава под названием «Тьма», и с названием не поспоришь… тьмы там достаточно. Тьмы предсказуемой, если учесть предыдущие события, и кстати, вспомнить эпиграф второй части книги:

     Скажи мне, чего ты хочешь, и я продам тебе это.

     – Маарсуун, глава возрождённой Лиги

     Как и первый эпиграф, этот содержателен до предела, если книга уже прочитана. И дело не только в том, что первая часть сконцентрирована вокруг Холлана и его брони, закрывающей его от мира и запирающей в прошлом; а вторая часть во многом отдана Марсену, он же Маарсуун, и его политическим притязаниям. Тут видна явная отсылка к проблеме Марсена – как и первый эпиграф указывал на проблему Холлана. Но Марсен, пожалуй, посложнее. Как я сказал выше, и это спойлер, он – одна из главных двух моих печалей этой истории. Не недостатков книги; напротив, я бы назвал это достоинством – Марсен так же непрост и удивляет, как и другие, и даже больше других. Но печально то, каким именно образом он удивляет.

     Мы встречаем его в ореоле героизма. Образ мальчика-воина, единственного уцелевшего из Лиги, уже окрашен флёром романтизма. Мы, читатели, попросту привыкли, что именно так и начинается пресловутый Путь Героя; что такое прошлое выковывает доблестное настоящее. И довольно долго Марсен не разбивает этот образ – ну разве что вызывает вопрос история с Милифри, которая ради встречи с ним преодолевает массу опасностей, но он встречает её весьма холодно… впрочем, к этому моменту мы уже подозреваем (вместе с удивлённым Холланом), что сбежала княжна не за возлюбленным, тут совсем иной интерес.

     Марсен изначально вписывается в образ Одинокого Героя, этакой кальки с Арагорна: он явно умён, бесспорно отважен; его цели вызывают уважение – можем ли мы не сочувствовать очередному восстанию кучки смельчаков против очередного Тёмного Властелина… он же Серый князь. Пускай лидер этого восстания в реальность этого князя и не верит, но и тут упрекнуть его, в общем, не за что.

     Когда Марсен не проявляет интереса к Мили, оказавшейся не тем воином, которого он из неё желал вылепить, то и здесь понять его можно. Но постепенно таких мелочей накапливается немало… и хотя Холлан уже привычен для читателя как этакий Иванушка-Дурачок, герой симпатичный, но запросто попадающий впросак в сложных вопросах, – но его недоверие к Марсену начинает казаться оправданным. Марсен – военачальник, а также торговец; он политик, а мы привыкли оправдывать таких людей глобальностью их целей… не особенно задумываясь, всегда ли можно их оправдать.

     – Он сталкивался с тем же, с чем сталкиваюсь сейчас я. Мелкие правители, чьи клочки земли на границе между Объединёнными землями и Союзом племён по какому-то недоразумению зовутся княжествами. Они с радостью продадутся первому, кто назовет хорошую цену. Но мне проще: я торговец.

     Холлан убрал руку с глаз и уставился на молодого человека. Марсен повернул к нему лицо с застывшей полуулыбкой.

     – Не удивляйся, Холлан. Меня с раннего детства учили сражаться. Меч – часть моей руки, а глаза видят в каждом движущемся человеке мишень. Эти знания и привычки никогда не отнять.

     Марсен натянул второй уголок рта.

     – Илисар был другим, ты сам знаешь. Мечтатель с пылающим сердцем, он метался по свободным племенам и пограничным княжествам в поисках поддержки, но ему нечего было предложить. Племя-под-Луной на тот момент уже потеряло былое влияние. Пока это было возможно, он выезжал в Объединённые земли. Он бывал и в Римерфаре, и во Флинтене. В Порт-Акаре его не принимали – это было невыгодно министрам. Несколько раз он приезжал к Мааре.

     – В смысле, к твоей матери?

     Холлан надеялся, что Марсена это заденет так же, как задевало самого Холлана упоминание Илисара. Молодой человек улыбнулся обоими уголками рта:

     – Она не разрешала мне называть её матерью при посторонних. Я его, конечно, не помню, я был младенцем, когда он приезжал последний раз. Но я слышал о нём, и я… Я хотел бы быть таким, как он. Но не могу. Я провёл детство среди идеалистов Лиги – они, ты знаешь, плохо кончили, хоть и были хорошими людьми. Мне слишком рано пришлось понять, что мир несправедлив. Хорошим считается тот, кто победил.

     Эти вариации улыбки Марсена, конечно, подсказывают… писатель всегда даёт подсказки. Марсен верно говорит о себе – он торговец. Он пытается купить Холлана, предлагая то, что Холлан не может не принять: память Илисара, «мечтателя с пылающим сердцем», по чьему пути Марсен вроде бы движется. Но и сам он признаёт, что не таков. Насколько? Тут ему вполне сочувствуешь: трудно идти по пути мечтателей с пылающими сердцами… особенно зная, что этот путь заводит в бесславную могилу.

     Но очень скоро оказывается, что путь Маарсууна от пути Илисара безмерно далёк… и это грустно. Он привлекателен, в нём немало хороших черт. Но хватает и тех, которые пугают… и суть, видимо, в том, что вынесено в эпиграф. Тот, кто всегда готов продавать нужным людям что угодно, преследуя свои цели, в какой-то момент будет и покупать требуемое любой ценой… что и делает Маарсуун.

     И хотя формально может показаться, что в итоге зло уничтожено, причём в самом классическом сказочном формате – Герой сражается с Воплощением Зла и побеждает… не идеально героическим образом, но ведь и Холлан изначально далёк от идеальности, – но финал книги оставляет впечатление не победы. Хотя герой не только жив, но и твёрдо встал на путь, которого двадцать лет не мог увидеть, и более того, отомстил за смерть Илисара злодею, повинному в его смерти, – но остаётся чувство, что одно чудовище всего лишь сменилось другим. И в каком-то смысле слова Марсена сбываются:

     – Говорят, Серого князя нет, – бросил наемник.

     – Есть или нет – неважно. Его или легенды о нём боятся – его делает опасным страх.

     Теперь того человека, который был кошмаром Холлана и его мучительным стыдом, в живых нет. Но действительно, так ли это важно? Его место освободилось, и не станет ли тот, кто занял его, новым Серым князем?

     Собственно, тема «убивший монстра стал монстром сам» отнюдь не нова. Но все по-разному подступаются к этой теме, рисуют разные образы этого героя, разные причины его преображения.

     Тут, кстати, отход от канона ещё и в том, что не Марсен сражает Серого князя, а Холлан, который, кажется, от всего этого не особо выигрывает. Но тем не менее, на душе у него определённо светлее, чем было до того.

     Костёр погас, лишь изредка по уголькам пробегала алая дрожь. Холлан не стал добавлять веток.

     «Понял теперь, мой мальчик?» – раздался в голове Холлана голос Илисара. Не того молодого Илисара из Илор-Дея, загорелого, полного мечтаний, который только вернулся с островов. А повзрослевшего за семь лет на полвека мужчины, имя которого привело его умирать в ледяную пещеру.

     Луна подсвечивала снег на вершинах холодным потусторонним светом, освещала каждый камушек, а тени делала глубокими, чёрными, как будто в них не было ничего, одна лишь пустота. Холлан смотрел на луну, а луна смотрела на него. За спиной раздались шаги.

     – Холлан? – окликнул его Эльзар. – Ты не пришёл после заката, как обычно. Я решил проверить, всё ли в порядке.

     Холлан прислушался к биению сердца и ответил:

     – Да… Я думаю, со мной всё в порядке.

     Финал и даёт надежду – и слова Холлана, и юный Эльзар на княжеском троне, доверяющий Холлану, пока не испорченный страхом и властью, – но чувства полной радости, удовлетворения хорошим финалом тут нет.

     Эта книга печальна. И она задаёт немало вопросов. На какие-то отвечает – причём неожиданно, удивляя, порой это удивление оказывается разочарованием (повторюсь, речь не о книге как таковой, а о людях, которые там фигурируют… живые люди имеют тенденцию разочаровывать, как говорил Холлану Илисар).

     А на какие-то вопросы ответов нет.

     Разочарование, печаль… Что погубило Алуина, столкнув его с пути, близкого Илисару, пути мечтаний и горящего сердца, в трясину наркотической зависимости? А ведь он сильный человек, он сумел завершить свою практически погубленную жизнь достойно, умерев так, как желал (и реализовал, увы) Базиль: не случайно и бесполезно, а принеся пользу, спасая жизни людей.

     Что сделало таким Марсена? Не уверен, что автор со мной согласится, это лишь поиски клада во тьме, но у меня создалось впечатление, что Марсен оказался не вполне на своём месте… или очень не на своём месте в этой жизни, вовсе не на своём пути – и это роднит его с Холланом. Ребёнком Марсена учили быть воином, и научили, но было ли ему это близко – никто не спрашивал. Политика больше подходит его темпераменту и складу ума, но ей-то его не учили, а он был ещё молод, чтобы самостоятельно дойти до тонкостей этой игры. И возможно, в этом и кроется причина того, что он не заметил под носом предателя. Возможно, в самой сути, вообще почти не реализованной, он был музыкантом… кажется, к музыке талант у него имелся.

     – Марсен… Сыграй?

     Холлан не поверил глазам, когда Марсен выудил из кармана чехол и извлёк оттуда маленькую флейту длиной в две ладони.

     – У тебя нет оружия, но есть дудочка?

     Это была, конечно, никакая не дудочка. Не глиняная безделушка, как у уличных музыкантов, не деревянная, как у артистов посостоятельнее. Это был музыкальный инструмент, отлитый из чистого серебра.

     – Вот моё оружие, – Марсен поднял вверх пустую руку.

     Он больше не говорил. Он положил пальцы к корпусу флейты, прижал инструмент к нижней губе и закрыл глаза.

     Тембр был более резкий, чем тот, к которому Холлан привык за годы вынужденного прослушивания музыки в трактирах. К тому же, тамошние музыканты вечно играли что-нибудь весёлое, бойкое, а пьянь сходу придумывала непристойные стишки в ритм. Иногда звучали и военные марши – за такое посетители питейных заведений, расчувствовавшись, могли кинуть приличную горсть монет в шляпу музыканта.

     Марсен, казалось, сначала не мог выбрать, что сыграть, и перебирал все известные ему мелодии. А их было немало. Холлан узнал отрывок гимна Объединённых земель, который перетёк в гимн Сууридара. Холлан усмехнулся и покачал головой. Гимн земель был бравый, военный, а гимн королевства нёс в себе древнюю гордость. Затем прозвучало что-то, напоминающее островные мелодии, похожие на голос ветра в скалах, шум прибоя, удары волн о берег… Наёмник лёг на спину, закинул руки за голову. Искры от костра взвивались вверх и плясали вместе со звёздами в безбрежном чёрном океане неба.

     Холлан не любил океан, он даже ни разу не был на островах, до которых от Порт-Акара было рукой подать – садись на корабль да плыви. Только вот Шейн не пустит… Да и не нужно туда Холлану. Каждая песчинка будет напоминать о рассказах Илисара.

     Мелодия птицей взвилась над неспокойными волнами. Сопротивляясь ветру, она вырвалась к солнцу через плотный слой облаков, зависла, ловя тело солнечных лучей, и камнем бросилась вниз.

     Три золотых шпиля Порт-Акара выступили из утреннего тумана и тут же пропали на горизонте, смываемые водами Великой Ары. Перед глазами Холлана пронеслись северные равнины с зелёными пастбищами среди плоских, как будто врытых в землю скал, синих зеркал озёр и каменистых плато. Мелодия летела к северному пределу, к непроходимым горам с белыми вершинами и серо-голубыми ледниками. Сердце Холлана учащённо забилось, но ветер уже нёс его к западным горам, низким и стоящим неплотно, усеянным шахтами. Снова зазвучал величественный гимн Сууридара и тут же был прерван игривой песенкой с праздника урожая, под которую девчонки в традиционных платьях с пышным бантом на талии и кружевной нижней юбкой отплясывали задорный танец, отбивая ритм каблучками по деревянному полу, залитому пивом и сидром.

     Это видение смыли шумные водопады верхней Галары. Вынырнув из бешеных вод, мелодия замедлилась, закружилась, в медленном полёте охватывая все земли. Голос флейты в последний раз взял пронзительную ноту и затих.

     Холлан не стал открывать глаза – не хотелось ни на кого смотреть. В груди разлилось щемящее чувство, острое, как морозный воздух, но в то же время тёплое, как объятья матери. Оно сейчас растает, уйдёт, задавленное реальностью. Хотя кто сказал, что видения, которые призывает музыка, нереальны? Холлан видел картины перед глазами – значит, они существовали, хоть лишь в его воображении, и были не менее и не более реальными, чем воспоминания.

     На этой ноте надо завершать… хотя на самом деле я мог бы написать ещё немало. О каждом из героев, ещё о Базиле, первой моей большой печали; ещё о Милифри, сплошном сюрпризе; ещё об Илисон; ещё о раскаявшемся убийце Кассаре и монашке… о культе Пустоты и нюансах социально-политического устройства мира… в общем, о многом.

     Но главное – это книга, которая вовлекает в жизнь, описанную там, – она о настоящей жизни. О настоящих людях. О непридуманных сложностях, невзирая на мифический, а иногда и намеренно сказочный антураж. Она оставляет послевкусие путешествия в даль… откуда не только герои, но и читатель рисует вернуться изменённым… и задуматься о том, что же такое истинный путь.

     Это отлично написанная и главное, зрелая книга… книга настоящего, состоявшегося писателя.

     Рецензия-2 лежит здесь