Рецензия на роман «Предательство шута»
Начав мудрить, насколько в целом можно перемудрить? Как оказалось — вплоть до смерти.
Начав дружить, насколько можно передружить? До нее же.
Начав любить, насколько можно перелюбить? До нее самой.
Конечно, я про любовь к Родине.
Перед нами печальная история сестры и брата, оба императорской крови. Но один оказался в позиции наследного принца, другая — шута. Слабый наследник, все больше превращающийся в жесткого и расчетливого императора, и реформаторша, умелая интригантка. Каково их будущее? Конечно же, никакого. Не от того ли, видя, что теряет друга, шутыня с прекрасным будущим отказалась от всего, включая жизнь?
 | Двор — он беспощаден, политика делает из людей марионеток и глыбы, теми марионетками верховодящие. Одно из двух — либо кукла, либо камень, чуждый эмоциям. Третьего не дано. Иначе уничтожат, сметут, сомнут и вышвырнут со страниц истории. Но так ли нужна эта жизнь, выщербленная, выморочная, с отброшенным прочь личным, без покоя и отдыха, ради какой-то сомнительной власти над землями? Ведь во всей этой кутерьме, шпионаже, борьбе с бесчисленными врагами вряд ли успеешь реально позаботиться о стране. Не проще ли занять в этой жизни место рядового служащего и понемногу, но постоянно делать жизнь вокруг себя лучше? Сделали бы так все — не понадобилось бы никаких императоров, престолов и придворных интриг. «Предательство шута» — яркий пример истории, которая целиком и полностью, от головы до пят, не рассказывается, а показывается. Так и должны писаться хорошие книги — чтоб всегда остался повод для разнотолков, а умному было достаточно, дабы сделать выводы. Впрочем, для того чтоб разобраться во всех хитросплетениях, читатель должен стать хоть немного Милаши. История лаконична, обрывочна, тезисна — за каких-то 300 тысяч знаков нужно передать целую жизнь. Короткую, но весьма насыщенную. |
В книге ярко показано, как меняются люди: девочка, любящая свою маму, получив должное воспитание, превратится в раскованную и коварную шутыню, а зажатый и робкий принц станет глухим к мольбам императором. Единственное, что напомнит шутыне о том, кем она раньше была, это маленькая игрушка из детства. Она — единственная, с кем Милаши может стать собой. А император? Есть ли у него такая игрушка? Кроме самой Милаши — никакой.
Как видите, в моральном плане книга весьма хороша. А вот подача хромает.
Во-первых, эта книга запросто могла обойтись без магии, выражаемой здесь, не более чем власть. Магия помогает и держаться, и исцеляться, и шпионить, и копировать письма, не притронувшись к перу, и даже притягивать к себе предметы, когда лень к ним подходить. Но это — костыли, это лишь вносит долю сьюшности в изысканный и строгий портрет героини. Это ложка дегтя в прекрасном, ароматном и забористом вине. Так зачем же? Дабы вписаться в фэнтези? Эта повесть слишком нестандатна, чтобы обрести чисто жанровую популярность, она тонка и пронзительна. В ней нет приключений, лишь суровая и строгая жизнь. Во-вторых, обрывочность повествования играет, скорее, «против», чем «за». Не успеешь вжиться в одну ситуацию — тебя бросает в другую. Не успеешь вжиться в одну Милаши — ты уже в шкуре другой, изменившейся барышни. Да, рост показан, но это отдельные бусины, увязать их вместе читателю придется самостоятельно. А хотелось бы более гладкого хронотопа. Возможно, истинная форма этой истории — роман. В нем попутно удалось бы лучше раскрыть основную идею, чтоб не гадать почти вслепую о смысле жертвы, ударяясь невольно в лыр (которого в самом тексте, кстати, отродясь не было, но намеки, они такие, развращают фантазию). |  |
 | В-третьих, понятно желание автора оправдать всю умелость и талант Милаши, описывая скучную обыденность ее обучения, но слишком уж скучной и обыденной она оказалась. Здесь обычно работает принцип: «думай Б — случится А», «думай М — случится В». Тут же — все предсказуемо, кроме, разве что, происхождения героини. И все отрывки примерно в одной тональности, в одном темпе, вместо уже традиционных для литературы «+» на «-». И это однообразие довольно быстро приедается, и уж очень плавно перетекает в основное повествование. В-четвертых, для меня лично осталось необоснованным жертвование именно Милаши. Почему нельзя было отправить другого посла? Недостаточный повод для войны? Но, пожалуй, живой шутыня принесла бы стократ больше пользы. Но тут, уже, видимо, возопит голос автора: «доколе эксплуатировать несчастную?! она и так совсем отощала!» Возможно, Кельта желала показать, что это единственный выход. Все же, девчонка совсем не заботилась о себе, и работа ее истощала. Возможно, долго бы она не протянула, посему, решила кончить эпично и бурно. Однако, увы, обоснуй недостаточен с точки зрения бытовой логики. Хотя сама концовка сильна идейно, и даже хочется сказать — всё к тому и шло. |
Мертвый шут.
Мертвый Император.
Мертвое государство.
И живая легенда, ради которой все и затевалось, все смерти и падения. Падут страны, падут миры, но легенда выживет. Вот она, сила искусства: сила жизни, победившей смерть.
Значит ли это, что предательство, даже по доброй воле предаваемого, разрушает страны? Или, может, Милаши желала испытать так брата — пойдет ли он на этот последний шаг? Так, словно бы это его последняя императорская инициация. В то же время — и полное поражение. Ведь «Правитель, который не ценит жизни подданных, теряет их доверие и любовь».
Это не смешно. Но это шутовство. Эта грань важна, как никогда.
Без единой шутки, без единого за всю книгу анекдота, без единой улыбки читателя тема шута раскрыта, я считаю.
