Рецензия на роман «Война в наследство. Часть 1.»
Автор обращается в романе к одной из самых тёмных страниц истории, ибо, если рассматривать данный конфликт с религиозной точки зрения, ему нет объяснений. Любой человек, исповедующий католицизм, понимает, что стать еретиком после Трентинского собора было просто нелогично. При этом сугубая сложность в том, что ни одного перехода в протестантизм реально не описано: нет ни одного дневника, личного письма или мемуаров, которые отразили бы духовный сдвиг католика в гугенотство. И это притом, что шестнадцатый век оставил нам горы документов, записок, воспоминаний. Возьмём главу раскола – Гаспара де Колиньи. На детстве - пелена мрака. Кто учил его вере? С чего вдруг в сорок лет он ни с того, ни с сего решает стать протестантом? Что стряслось? Чем ему не угодил католицизм? Переписка с кальвинистом-братом? Где она, чёрт возьми? Чем он обосновывал своё вероотступничество? Ничего нет. Странно, не правда ли?
На самом деле это ничуть не странно. Просто потому, что к духовности эти события отношения не имеют. Дюма в XIX веке искренне верил, что протестантизм был просто искаженной католической доктриной, в которой «латинские псалмы пелись по-французски». И такое же объяснение было у многих, кто в последующие века анализировал этот конфликт. Но это не так. Если ознакомиться с самой доктриной по канонической книге Кальвина, то она настолько богохульная, что подлинно изумляют люди, которые могли всерьёз разделять её. Другое дело, если это учение принимали не в знак несогласия с официальной верой, а из оппозиционных политических настроений. Не будем забывать, что в те времена вера была государственной идеологией, а всё, что шло вразрез с ней, было политически мотивировано и направлено на разрушение государства. И протестантизм очень скоро показал зубки, едва не приведя к расколу страны и не погубив Францию.
Однако мы с вами живём не в XVI веке и не в эпоху Дюма, и прошлое, вплоть до вчерашнего дня, обогатило нас многими новыми знаниями. И мы давно отдаём себе отчёт в том, что ничто нигде само по себе не взрывается и даже просто не меняется. Вспомним надпись на гербе Парижа: Мир «колеблется, но не тонет». Чтобы изменить мир – в него надо кинуть кривую идею, а чтобы взорвать мир – требуется немалые деньги, время и агенты. Не может страна запылать просто так. Если запылала – это кем-то было оплачено и кому-то выгодно. И века былые ничем от современности принципиально не отличались. «Qui prodest?» – это было сказано ещё в античности, а времена новые добавили, что никакая революционная ситуация никогда не приводит к революции, если нет тех, что готов эту революцию оплатить.
Что же предлагает нам в этой связи роман «Война в наследство»? Увы, современной глубины анализа происходящего в романе нет. По сути, мы видим повторение традиционной трактовки событий, хотя – и это странно - автор рисует враждующих не просто неверующими, а описывает праздно безмысленных, уныло безразличных к любой вере агностиков, абсолютно светских людей. И ни один поступок ни одного героя в романе не продиктовал верой, ни в ком нет и проблеска каких-то духовных исканий. Точно ли это были религиозные конфликты? – невольно спрашиваешь ты себя, и автор несколько раз, то ли намеренно, то ли случайно, именует враждующие стороны «партиями». Правильно. Но партия – это опять же понятие политическое...
Однако кому было выгодно, чтобы Франция, раздираемая междоусобицами, десятилетиями не могла нормально развиваться, обрести должное влияние в Европе и участвовать в дележке недавно открытого Нового света? Кто оплачивал эту антифранцузскую оппозицию с религиозным уклоном – об этом в романе ни слова. А ведь историками отмечен страннейший парадокс: стоило властям замирить враждующих, удовлетворить все требования оппозиции, как тут же, словно по заказу, вспыхивал новый конфликт. С чего бы, а? Значит, был заказ. Чей? Конфликт включал фракционные споры между Домом Бурбонов и лотарингским Домом Гиза, и обе стороны получали помощь из иностранных источников. Филипп II заявил о происхождении от КонстантинаI и Карла Великого, оправдывая свое вмешательство в религиозные французские войны. И сколько золотых песет он туда вложил, а? И только ли он один? Но где это всё в романе?
Автор при этом предупреждает нас, что в романе нет попаданцев. На самом деле – есть. В качестве главного героя избран принц Конде, но как человек, подобный описанному, попал в шестнадцатый век – совершенно непонятно. Он настолько отрешён от людей, событий, духа и драм своей эпохи, что с полным правом может быть назван именно попаданцем, а ещё законченным пофигистом. Отчасти я понимаю подобный приём: подать эпоху глазами абсолютно свободного от эпохи человека, этакий незамутненный взгляд на события того, кому на события глубоко наплевать. Но не до такой же степени, тем более что Конде называли «воинствующим протестантом», сиречь он был убежденным фанатиком своей политической платформы. Здесь герой – просто амёба, которой лень даже размножаться! А между тем реальный герой четырёх детей сделал, к тому же он по гороскопу Козерог – знак неуемного честолюбия и невероятных амбиций. Где это всё, а?
В романе ощутимо увлечение стилистикой Александра Дюма, но до высот его мастерства автор пока не дотягивает. Не хватает остроумных замечаний о героях, забавных историй и анекдотов, прицепленных к имени героя так, что оно впечатывается в память, местами текст рыхловат, много лишних эпизодов, в принципе не характеризующих персонажей и не двигающих действие. Повествование получается неспешное и затянутое, немного рваное.
Динамики мало, однако достоверность повествования – несомненная удача автора. Чувствуется, что указанное время ему интересно, хоть описаниями костюмов и предметов обихода, изящно данных в придаточном предложении, нас не балуют, и иногда действие словно повисает в вакууме, держась только на известных нам именах. Психология отношений либо недостаточно выстроена, либо недостаточно объяснена. По сути, героя мы встречаем перед первой брачной ночью. Почему в его голове ни одной мысли об этом? Ну, то есть вообще… ни одной! Откуда в двадцатилетнем мальчике мышление больного шестидесятилетнего старика, уставшего от всего на свете? Не по-французски это как-то…
Оригинальность сюжета мне оценить трудно. Обратный отсчёт от известного читателю события, которое неумолимо приближается – это отличная задумка, но, с другой стороны, это же и убивает интригу. Мы же прекрасно знаем, что произойдет: ну, зарежут их всех к чёртовой матери. (Кстати, при гадании на Таро карта Смерть означает только перемены, гугенотам же перед Варфоломеевской ночью должна была выпасть Башня, Катастрофа)
Что можно посоветовать, кроме редактуры? Тут только две возможности. Либо создавать более точное историческое полотно с поисками многих сотен сторонних источников, этакий калейдоскоп мнений, из которого обязательно сложится определенная картинка, либо, что предпочтительнее, углубиться в частную жизнь конкретного лица, правда, не Конде, а этакого трикстера, a la Шико, более живо реагирующего на происходящее. Просто конкретное историческое лицо сильно ограничено рамками истории, он умрёт в определенное время согласно некрологу, и в него можно вложить только то, что позволят эти узкие бытийные рамки.
1. Логичность изложения и достоверность событий на высоте. Сама попытка написания исторического романа заслуживает похвалы. 10 баллов
2. Сюжет. Нужно добавить динамики, усилить вовлечённость читателя в повествование 7 баллов
3. Тема, конфликт произведения — тут нужно рыть в глубину – и докопаться до спонсора конфликта — 8 баллов
4. Диалог — с ними проблем нет, но много просто ненужных для повествования разговоров. 7 баллов
5. Герои — верите им? Видите их? Тут проблемы. Автор, это чувствуется, знает про героев больше, чем говорит нам, у него есть свои симпатии и антипатии, он их любит и ненавидит, но безучастность подачи этих личностей через безразличие Конде работает против них. 7 баллов
6. Стиль и язык — оценю на твёрдые 8 баллов, но нужна редактура.
7. Впечатление от текста в целом 7 баллов