Рецензия на роман «Русские двести лет назад, или Очень старая история»

Заметим тут между делом, что, если в книжице нашей, помимо развлечения для почтеннейших читателей, и заключен какой-либо урок, то это урок следующий: изучайте иноземные языки, о юноши и девицы! мораль сей басни

Роман этот не сложен. А это роман — тут не просто много действующих лиц, тут идеи, их судьбы, их жизни. Тут нет хитрого сюжета. Характеры, пусть и не просты, но и не усложнены всяческими натужными драмами: тут почти нет рефлексиий — читатель о мыслях персонажей знает мало, да и персонажи не из тех, что страдают по пустяками.

О нет, тут не зефирная сказочка. Люди тут гибнут — потому что слабы, потому что слабы духом, потому что не повезло, потому что ничего они не могут сделать, кроме как пожертвовать собой или сбежать. 

Но это и не тот модный реализм, где читателю тычут в глаза окровавленной сталью, а она оказывается жестью, но не той, что порой подразумевают авторы.

Среди главных персонажей и нет подлинных мерзавцев, тех самых, что олицетворяют всяческую хтонь человеческой души. Один эпизодический персонаж хоть как-то на это место претендовавший, появляется лишь в начале в комичной попытке найти предателей и выслужиться, и в конце маячит скверной тенью. Другой персонаж лишь зыркает волчьими глазами, да скалит зубы, но места в сюжете себе не выгрызает даже на роль эпизодического антагониста.

Вообще тут сложно с антагонизмом. В книге есть вполне себе однозначный враг — наполеоновские войска. Казалось бы вот же он конфликт произведения. Но войска где-то там, а тут селяне и кучка пленников, которым грозит зима. С другой стороны, больше зла персонажам приносит конфликт одного персонажа с собственно головой и мечты о свершениях. С другой, тот персонаж потом получит по заслугам и исправится. Другой персонаж, который фактически совершил предательство, будет прощён своими же. Более того, они на него и зла толком не держат. Они не держат зла и на толпу бунтовщиков. И на "живых мертвецов" от которых сами же бегут.

Основного конфликта как-то не видать. Но может книга о человечности в нечеловеческих условиях?

Во первых это было бы банально. Во вторых взгляните, на сам текст:

Свой это был огонь, добрый, понимал, что к чему. Разгорался нехотя, ласково гладил-лизал на прощание темное дерево, как лижет верный пес холодеющую руку любимого хозяина, не веря еще в его смерть; потом послышались его шаги, потрескивания в глубине дома — то занялись вслед за обломками мебели и последними клочьями штофа на стенах совсем уже ни на что не годное брошенное тряпье и половицы — и через час-другой уже пробрался нежно огонь под полуобвалившуюся штукатурку, загорелись дорогие стены, загудело пламя, заревел пылающий дом в голос, завыл по милым своим господам, по мирной жизни, по тому, чего уже никогда не будет.

Не-нет, тут дело не дружественности огня. А в образности, как говорили в "системе образов". В начале огонь - лижет, принимая образ собаки, а дом - образ хозяина. А в конце огонь ревёт и воет, завершая сей образ. Причём умело тонко подобранное слово "ревёт" - здесь именно характерно и для ревущего пламени, и в тоже время оно мостик к оплакиванию. Смотрите: загудело, заревел, завыл. Первое слово явно и однозначно про пламя, второе уже и туда и в образ, а последнее - только в образ. 

Вообще, разбор подобных мест, напоминает мне анекдот про сельского мужика, который фейерверк описывал — мой тезаурус тоже не богат на литературную терминологию и вышестоящий абзац, скорее всего вызывает у кого-нибудь драматические чувства с прикладыванием ладони к лицу.

Видели? Текст декоративен. К тому же он изобилует старомодным обращением автора к читателю. Всяческими лирическими отступлениями. Нередко ироничными, как то что вынесено в эпиграф.

Сюжет полнится совпадениями. Здесь есть несколько персонажей ни к селу ни к городу, и автор буквально сетует, на то что персонаж лишний в сюжете, потому пусть идёт своей дорогой, но судьбы большинства персонажей нарочито тесно переплетаются. Шутка ли, разбросанные событиями 1812 года, десятилетиями и французской революцией персонажи умудряются оказаться в одном месте в одно время. Ещё и партизаны удачно и точно вовремя прибывают на помощь.

Нет, это не рояли, как подумает неискушённый читатель — здесь на каждый случай висит по заряженному и смазанному чеховскому ружью (наверное кроме денежного клада). Пусть иногда даже в виде дуэльных пистолетов (это вообще многоразовые ружья). Но нарочитость совпадений кажется несколько декоративной.

При том в сюжете я лично не встретил ярких известных клише, паттернов, штампов. Текст показывает персонажа, который явно тянет на жертву, но тот не умирает. Показывает гибель явно скверного персонажа, который на такое и не напакостил. А вот человек, который, кажется, будет жить...  А вот типичный злыдень, которого кажется сейчас покарают... Но книга мягко и ненавязчиво играет с ожиданиями. При том, деловито подвязывая сюжетные линии — порой чуть ли бормоча себе под нос "а вот ещё одну линию-судьбы надо бы подвязать, дорогой читатель".

Если чуть отстраниться от текста да окинуть его взором. Задаться вопросом, а зачем книга? Ну не только из-за человечности же её писали, для того хватило бы банальной повести с одним персонажем. Зачем все эти игры с ожиданием, ирония, завитушки в конце концов? Неужели ради развлечения, как в самом начале заявляет книга?

А почему нет? Просто это не то развлечение, к которому привыкла публика. Это и не злой постмодернизм, издевающийся над всем, до чего дотянется. 

Это элегантное по форме эстетическое развлечение. Которое вполне себе можно выдать за боллитру, или какой-нибудь метамодерн. Но проще просто порадоваться тому, что есть написанная ловким языком книга про незлых людей в злую годину.