Рецензия на роман «Геносказка (3. Америциевый ключ)»

Автор: Marika Stanovoi

Рецензии

Геносказка (3. Америциевый ключ)

Соловьёв Константин Сергеевич

Роман / Темное фэнтези

Размер: 485 655 зн., 12,14 а.л.

Цикл: Геносказка

весь текст

Бесплатно

Будучи оторванной от русскоязычной литературы около двадцати лет — с начала 90-х до прихода на АТ в 2016, я каждый день нахожу для себя новых писателей, многие из которых уже давно нашумели, отшумели или стали привычными для читателей сайта. Поэтому тут как бы встает ребром вопрос: зачем рецензия на давно и многим известного писателя? Я, продолжая утверждать, что любое искусство — это просто вариант социальных игрищ по самопрезентации и поиску «своих», буду этого мнения придерживаться и в данном отзыве.

То есть, я пишу рецензию дабы рассказать мимо идущим что, как и почему я понимаю-воспринимаю в творчестве К.С. Соловьёва.

Бродя по блоголенте я заинтересовалась стилистически очень симпатичным отрывком https://author.today/post/522970 По словам Виталия Бриза это из Броккенбургских ведьм. После восторженной реакции Виталия Бриза. что «ура, наконец-то я заметила такого прекрасного писателя», я пошла смотреть библиографию. А будучи биологом, соблазнилась на Геносказки.

По стилистике и сеттингу очень сильно напоминает произведение Михаила Харитонова «Золотой ключ». Понятия не имею кто был первым, а кто вторым или это происки ноосферы и товарищи писатели создали свои произведения независимо. Но я как читатель наткнулась на Буратино Харитонова ранее.

У Соловьёва несколько иной набор сказок, и сюжет более камерный, но глобально и фактически то же самое выживание генетически и психологически деформированного человечества и тоска по «человеку настоящему».

Каждый том основан на более-менее одной сказке с небольшими вкраплениями иных историй. Первый про пряничный домик, второй про Белоснежку и семь гномов и третий — Буратино, где безупречно (обосновано и сюжетно) завершается. Сначала дети озабочены личным выживанием, потом немного увлекаются смыслом бытия и наконец спасают всё человечество изолируя саркастически наказанного злодея вместе с генетическими зельями в неприступном саркофаге. А потом (для возможного клифхангера) выбрасывают (но не уничтожают) единственный ключ от этого саркофага. Истории вполне грамотно вписываются в истинный дух кровожадно-жестоких «аутентичных» сказок, которые опубликованы в академических изданиях и несмотря на постапокалиптическо-генетический антураж — классически сказочны. Логика повествования подчинена фантастическому допущению «геномагии» и возможности создавать жизнеспособных и не очень химер. Мне как биологу читать было забавно, интересно и радостно. Да и для художника тут масса увлекательного и сочно-эффектного.

По моей классификации — это классическое подростковое чтение, полное нигилистических приключалок, кошмарок, и кровопивок... С обязательными и неоднократными кишками на потолке. стенах и кронам деревьев.

На протяжении всех трёх томов меня не переставала удивлять многословность писателя в эпитетах; очень уместных и тематических ругательствах, как и многоэтажно-пространных во все стороны расходящихся размышлениях-разглагольствованиях героев по любому поводу и без...

Цитата:

Бруттино, без сомнения, хитер и ловок. И времени у него было более чем достаточно. Он мог успеть обчистить коллекцию папаши Арло, оставив лишь пустые полки, и раствориться в Вальтербурге со своими подручными. Однако не сделал этого. Словно насмехаясь, остался на месте преступления, замаскировав следы вторжения и похитив папашу Арло. Что это, холодная нечеловеческая логика? Или простое желание мести?
Гензель сплюнул на каменный пол. Уже скоро он это узнает. Главное, чтобы не подвело тело. Постаревшее, давно утратившее юношескую силу, оно едва ли годилось, чтобы столкнуться с тремя опытными головорезами одновременно. Оно может дать слабину — как раз в тот момент, когда это непозволительно. Глупо на него пенять, это тело помогало Гензелю три десятка лет, но при всех своих достоинствах у него был существенный изъян — оно было человеческим. Любые человеческие ткани стареют и утрачивают эффективность. Снижается выносливость, понижается темп метаболизма, падает скорость нейронной реакции. По меркам Гунналанда, он, тридцатипятилетний, давно был стариком. Что он противопоставит трем юным, знающим себе цену хищникам, прямиком сошедшим с забрызганной кровью арены? Кроме своего акульего упрямства да порядком поредевших зубов?..
Когда Гретель говорила о старой лаборатории, Гензель представлял подобие ее собственного вальтербургского рабочего кабинета. Небольшое помещение, уставленное сложной и зловещей геномагической техникой. Блестящие ртутью змеевики, пыхтящие автоклавы, тонкие прозрачные жилы гибких шлангов, равномерный рокот вытяжных шкафов…
Лаборатория, обнаружившаяся за фальшивым камином, едва ли выдерживала подобное сравнение. Она давно пребывала в запустении, но не в обычном для забытых вещей запустении, от которого все покрывается налетом пыли, а в ином, навевающем мысли об окоченевшем, позабытом всеми трупе.
Лаборатория давно была мертва. Сушильные шкафы выглядели гигантскими надгробиями, занесенными тысячелетним слоем праха. Резиновые кожухи электропечей и термостатов полопались от времени, превратившись в лохмотья. Высокие, как колокольни, смесители покосились и во многих местах потрескались. Даже пузатые чаны центрифуг выглядели проржавевшими касками, внутри которых не осталось ничего, кроме мелкой трухи. Стенды с неизвестной Гензелю аппаратурой слепо смотрели на него навеки погасшими индикаторами. На полу валялись брошенные грудой ржавые баллоны вперемежку с опустошенными контейнерами и пробирками.
Кладбище геномагического оборудования. Настоящий некрополь. Неудивительно, что папаша Арло предпочитал свою ржавую шарманку, — у него не хватило бы жизни, чтобы привести в порядок здешний инструментарий.

То, что вполне эстетично и гармонично смотрелось в рассказе/отрывке, в романе (в ТРЁХ романах!) превратилось в стилистически монотонное однообразие. Текст течёт как селевой поток с гор без пауз, отдыха и смены ритма. Драка, сон, рассвет по-над Волгою — все абсолютно идентично по стилю изложения. Рассказ нигде не ускоряется, не замедляется, а только механически прерывается на главы.

Второй минус — это великое множество неконкретных оценочных эпитетов, полных постфактумных эмоций, которые на самом деле должны были бы возникать у читателя после авторских описаний, а не наползать на читателя из авторского текста: ужасающий, омерзительный, гадкий... А конкретики фиг. Довольно часто некая характерная черта проскакивает где-то совсем потом, когда уже и сцена кончилась, напр:

Победитель выглядел достаточно внушительно — полтораста килограммов мускулистой плоти на прочных костях. Две тонких рудиментарных руки, свисающие из лопаток, и лишний рот, располагающийся на лбу и непрерывно облизывающийся, не делали его внешний вид менее грозным. Пожалуй, прикинул машинально Гензель, если бы подобное существо встретилось ему на темной улице Вальтербурга, он бы сразу потянулся за мушкетом, не уповая на собственные силы и даже кинжал. Опасная тварь, да и легкость, с которой она расправилась с другой куклой, впечатляла.

Чем опасна тварь и как могла расправится туша с двумя рудиментарными руками и вторым ртом на лбу — не говорится. Да и о том, что у туши ОКАЗЫВАЕТСЯ есть еще две «нормальные» руки, выясняется только к концу страницы.

или

Бруттино не сразу вытащил нос из скользкой, оплывающей кровью раны, несколько раз ловко провернув его в ней.

КАК? Нос не нож к руке, который можно «провернуть» движениями руки. Нос торчит из лица и нигде не сказано что может вращаться как дрель. Надо было представить, что Бруттино крутился сам, дабы прокрутить нос? КАК он это сделал так и не сказано.

Я так поняла, что для автора это был своего рода вызов или игра — рассказать старые сказки на новый лад. Хотя я не любитель подобных ремейков, но тут могу только поблагодарить писателя за очень ответственно созданную имитацию.

В Подборку Хороших книг пока не беру, поищу чтонить другое. Мне тут советуют Слугу смерти, оно вроде бы повзрослее по сути. Но поглядим.

рисунок: