Рецензия на роман «Крылья в рюкзаке»

В рамках марафона Читатель-автор. Возможны спойлеры.

Крайне амбивалентные впечатления. Причём как по относительно объективным причинам, так и в силу личных предпочтений, убеждений и просто тараканов, и боюсь, не везде получится чётко отделить одно от другого. Впрочем, мне кажется, любая рецензия в той или иной степени субъективна и несёт на себе отпечаток личности рецензента. Так что не буду эту субъективность отрицать и просто попытаюсь подробно расписать свои ощущения от книги и сопутствующие им мысли.

(Хотя нет, один объективный совет всё-таки будет: повесть не мешало бы ещё раз вычитать. Многовато опечаток, явно ненамеренных повторов и прочих досадных мелочей, которые легко устраняются при перечитывании, это чисто технические моменты).

Сюжет в двух словах: малолетний преступник — хулиган, домушник, и прочее, и прочее — так уж получилось, становится заодно и убийцей. Не выдержав этого нового своего статуса, пытается уйти из жизни, но странным образом возвращается — с того света? из реанимации? — без ноги, но с парочкой чёрных крыльев за спиной. Нет, он не ангел… и не демон… Он — что-то странное, что теперь пытается понять, кто же оно такое и куда ему теперь.

Не то чтоб идея сама по себе очень оригинальна, но оригинальная подача — на стыке мрачного бытового реализма, достоверно выписанной психологии и странной глючности, где мистический выверт в привычной повседневности просто происходит и никак не объясняется — сразу цепляет и увлекает дальше. Мне, например, отдельно понравилось, показалось понятным и близким, что «духовное преображение» главгероя, Андрея, начинается не с размышлений над морально-нравственными вопросами, а с внезапного понимания, что снег-то… оказывается, красивый. Да, шайка домушниковизображена, возможно, чуть приглаженно, чуть смягчённо по сравнению с реалом, но в конце концов в жанрах стоит «подростковая литература», и было бы несколько странно, если б они, например, матерились в диалогах. Я ещё успела подумать, что вот такая «проблемная» подростковая литература — очень важный и нужный жанр. Вероятно, многим подросткам было бы куда интереснее читать про то, что имеет отношение, пусть смутное, к их действительности, к тому, что правда волнует, чем про надуманные проблемы надуманных девочек и мальчиков. Но дальше, когда повесть успела уже затянуть и увлечь за собой, стали вдруг пробиваться тут и там какие-то странные диссонансы. Будто бы писали два разных человека: один, тот ещё оригинал и нелюбитель жанровых рамок, хорошо знал и действительно прочувствовал задуманную им историю. Второй же, наверно, послушал, что рассказывал ему первый, местами не понял, местами понял по-своему, и, когда первый отвлёкся, заполнил за ним лакуны — где-то шаблонно, будто по знакомым фильмам и книгам, где-то просто невпопад, как уж умел.

Поэтому с одной стороны у нас совершенно восхитительное описание проклёвывающихся и только-только пробившихся крыльев: некрасивое, подчёркнуто физиологичное, болезненное, ни разу не как на всех этих крылатых людей на популярных картинках. Практически боди-хоррор. И этому веришь. С другой — странная сцена, где подросток, никогда прежде не пробовавший водки, выпивает в одно лицо целую бутылку без каких-либо серьёзных последствий. Нет, он, конечно, вернулся с того света, но вроде на его организм это никак не повлияло, если не считать, собственно, крыльев.

С одной стороны, вполне реалистичные чувства и мысли девушки в процессе изнасилования: не как это обычно принято изображать в фильмах, более… обыденно, а потому более жутко и более верибельно. С другой — прянично-лубочная семья этой девушки, в которой прям так всё тепло, светло и радостно, и все прям так друг друга любят (и да, это явно не без любящей семьи в её голове взялись мысли вроде «я испорченная, я грешница, это я во всём виновата», и об этом даже мельком говорится напрямую, но больше никогда не всплывает).

С одной стороны — любовно выписанные декорации маленького городка в российской глубинке:

Глаза немного привыкали, различали веники клёнов и лианы проводов. Чёрное небо над головой отливало тусклым оранжевым — дымкой, отражающей городские огни. В свежем воздухе пахло водой, снегом и мокрой землёй.

С другой, бычья кровь сравнивается с… липовым мёдом? Что? Почему?

В «школьной» главе — интересные параллели героев с теми худ.произведениями, которые они выбирают для ответа на уроке: стихи Тютчева у Дуни, «Превращение» Кафки у Ильи, рассказ о заблудившемся в тайге мальчике у Андрея (что это, кстати? не опознала). И это в той же главе, где… ладно, придираться к реалистичности/нереалистичности школьных нравов и быта — гиблое дело. Предполагаю, тут всё сильно зависит от места и времени, вот у всех по итогу и разные воспоминания. Хотя когда в явно неблагополучном классе неблагополучной школы неблагополучного города

Под крашенной-перекрашенной батареей грелась живая мышка

мне всё же немного хочется косплеить Шаламова в переписке с Солженицыным и кричать: «мышку бы давно прибили!» А впрочем, ладно. Лучше и впрямь посмотрим теперь на главных героев. (И для тех, кто не хочет прям чудовищных спойлеров-спойлеров, самое время закрыть рецку).

Их здесь трое. И то же самое: интересные и оригинальные образы, задуманные, вероятно, как неоднозначные, чем дальше тем больше начинают рассыпаться, распадаться на части.

Наиболее удачным мне показался Андрей (он же Лютый). Тот самый хулиган с крыльями, парень из неблагополучной семьи, пошедший по кривой дорожке. Его по большей части понимаешь, ему по большей части сочувствуешь, несмотря на преступное прошлое. Он немножко такой модерн-Раскольников (не зря в школьной главе вспоминают «Преступление и наказание»): тоже где-то на границе света и тьмы, добра и зла; человек, совершивший действительно непоправимое и пытающийся теперь что-то с этим сделать, хоть как-то осмыслить и разгрести всё, что наворотил в прошлой жизни. Как-то… исправить? возместить? научиться с этим сосуществовать? помочь если не себе, то хотя бы кому-то ещё? А это не так-то просто сделать, тем более что «новые чёрные крылья» , неудобные и нелепые, не дают практически никаких преимуществ, а только ещё больше усложняют существование. Они не избавляют ни от отсутствия отца, ни от безразличия матери (которой, судя по её состоянию, нужен скорее психиатр, чем психолог), ни от агрессивно-равнодушной атмосферы коммунальной квартиры, населённой в основном алкоголиками и наркоманами, ни от неизбежных встреч с бывшими сообщниками, у которых есть к Лютому некоторые вопросики, ни от напоминаний о прошлом, об уже невозвратимо совершённых преступлениях. Местами в образе появляются некоторые диссонансы, вроде того, что Андрею известны различные христианские молитвы, в том числе на церковнославянском (не знаю, как сейчас, но в начале нулевых, когда происходит основное действие, подросткам в массе было как-то пофиг на религию). Но, как ни странно, при всей двойственности и пограничности, его образ вышел наиболее цельным. И кстати, в его поисках искупления, в попытках не отвечать злом на зло, даже когда его приходят убивать, куда больше христианского, чем во всей линии Дуни… Впрочем, до христианства ещё дойдём.

Далее — Евдокия (она же Ева, она же Дуня). Здесь уже сложнее. Эмо-гёрл и в то же время дочь священника. Да, меня тоже вначале удивило — не само это сочетание, а то, что её семья вот вообще ни разу не против… Но допустим. Бывает. Проблема вообще не в сочетании, а в том, что эти две ипостаси (для каждой из которых у героини, что символично, по сути своё имя) с трудом складываются в одного человека. Когда надо для сюжета, она — эмо, когда надо — дочь священника. И да, от эмо в ней, по сути, ничего, кроме прикида: ни соответствующей музыки, ни попыток заобщаться с другими эмо (или неформалами вообще), хотя они явно есть в их городке. Да, возможно, это должно показывать, что на самом деле это «чуждая для неё жестокая субкультура» (формулировка из текста) и так, наносное, но всё же… С чего-то же она должна была в эту субкультуру податься? Хотя бы под влиянием чего-то или кого-то, если внутри у неё ничего не резонирует? Но самое интересное, что и «дочь священника» — это примерно такой же наносной шаблон и юзается больше для нужд сюжета. Если же под всеми этими образами попытаться разглядеть реального человека, то увидим самую обыкновенную, нормальную девчонку. Без бури запредельных эмоций внутри, без великой любви к первому же понравившемуся парню. Но, то ли под влиянием культурных стереотипов, то ли из-за чего-то ещё, ей кажется, что всё это неправильно, не так, как принято, не то «зачем на свете девочки»: где романтика, где любовь с первого взгляда? Фактически это распространённая проблема, известная как «мне уже N лет, а у меня всё ещё нет мальчика» (или как у АК: «да, в мире нет больше любви, она же ещё не любила, и, выйдя на балкон, шагнула за перила»), только в случае Евдокии поверх этого накладываются особенности её собственной семьи и да, изнасилование. Поэтому обычные переживания приобретают вид «я лживая и холодная психопатка» — в лучшем случае, а в худшем «испорченная, грешница, блудница». Иронично, кстати, что большинство проблем Евдокии, похоже, исходят не из субкультуры (которая тут вообще не при делах), а как раз из любящей воцерковлённой семьи. Не знаю, подразумевал ли это автор, предполагая, что читатель сам копнёт чуть глубже сказанного напрямую, или так получилось случайно… Впрочем, к этой теме мы тоже ещё вернёмся.

Ну и, наконец, Илья (он же…, а никак больше, он не любит кличек и манипуляций с именами). Интересный и привлекательный персонаж, хотя и распадается на кусочки больше всех. Подросток из богатой семьи и около-гот, увлекающийся оккультизмом. Он и выскочка-интеллектуал, «не такой как все», и собственноручно совершает жертвоприношения, убивая животных, он и белоручка и немного сноб, он и весельчак, шутник, балагур… Да, я употребляю слово «привлекательный», несмотря на животных — а это надо уметь так написать. Притом что сцены жертвоприношений описаны взаправду жутко и как-то… холодно? Нет, серьёзно, от них правда холодком веет — как от чего-то глубоко неправильного, нарушающего незримую черту, опасного — в первую очередь для самого Ильи. Хотя больше всего меня впечатлило, как, отрубив голову курице или ягнёнку, натурально попив крови, чтоб словить видение от призываемого демона, он приходит в ужас от увиденного… от девчонок с ярким макияжем. Или от рок-концерта. И ладно бы он думал что-то типа: «Фу, говнари, быдло. Противно», — это было бы понятно. Или о том, что ему неприятно, когда прикасаются незнакомые (это проскользнуло, но не акцентировалось). Или что ему страшно и некомфортно находится в чужом теле, воспринимать всю ситуацию от первого лица, но при этом быть неспособным самому что-то сделать (это тоже). Но нет, у него реакция в духе того видео, где «Зачем вы славите дьявола? Это его музыка звучит в аду!» При желании в этом можно разглядеть такое же «не то, чем кажется», что у Евдокии: если мы раскопаем ворох образов — «сынок богатого папаши, делает что хочет, убивает невинных куриц и ягнят для своих оккультных развлечений» — то обнаружим не особо смелого, не особо сильного и не особо здорового подростка, у которого, несмотря на кажущуюся привилегированность, тоже далеко не всё безоблачно. Ибо мать пропала без вести (именно ради информации о ней он раз за разом пытается связаться с демонами), с отцом не получается найти общий язык… Нет, тот производит впечатление классного чувака, действительно любящего, заботливого и уважающего своего ребёнка, но чего-то Илье всё равно от него не хватает… Внимания, может быть? Интереса к себе как к личности? Впрочем, до этого дойдём тоже.

Как я уже сказала, образы интересные, но то и дело рассыпающиеся на кусочки, и из-за этого некоторые вещи в повести периодически работают не так как должны. Например приём «персонаж ведёт себя странно, и мы не понимаем, что с ним не так, а потом выясняются некоторые обстоятельства, и теперь всё понятно и логично» — потому что не всегда ясно, где это оно, а где персонажи просто ведут себя странно. Или проходящая сквозной линией через все три образа тема «они не то, чем кажутся».

— Я не та, за кого ты меня принимаешь.

— Как и я.

Одно дело — маска, маскировка для общества, то, что замечают окружающие при поверхностном общении. Другое — то, что внутри, по-настоящему, для самого себя. По крайней мере, поначалу казалось, что задумывалось именно это… Только вот опять как будто в какой-то момент один автор сменил другого и свёл изначальную идею к «у всех есть свои скелеты в шкафу и тёмные тайны». И в результате получилось что-то странное. Потому что тёмные тайны Андрея — это убийство (да, алкаша, но по сути тот ничего не сделал, кроме как оказался не в то время не в том месте), изнасилование (рандомной девушки, которая исчезла с радаров с непонятными последствиями), куча ограблений, драк и прочего. Тёмные тайны Ильи — он трижды приносил в жертву животных (без садистских замашек и тех, кого бы, вероятно, и так когда-нибудь съели, но тем не менее), пытался вызывать демона. Тёмные тайны Евдокии — на эмоциях пыталась убиться о незнакомого мужика, а когда не убилась, встречалась с ним какое-то время, не подозревая, что привлекательна для того не в платоническом смысле. Мм… мне одной кажется, что это три очень разных «не то, чем кажется»?

(И обидно, что для Евы/Дуни её «не то, чем кажется» так и не разрешится по-настоящему и не получит никакого катарсиса. «Такая малость, буквально ничего» — это, простите, явно мимо и не о том. На самом деле жизненно, но всё равно обидно).

Есть и другой повторяющийся мотив: одна — ангел-хранитель, другой — демон-искуситель, и между этими двоими — человек. Есть даже сцена, где Дуня и Илья стоят за правым и за левым плечом Андрея соответственно. Но хотя это многократно обыгрывается и Андрей то и дело обращается то к одной, то к другому за помощью и советом, но по факту сам он куда больше тянет и на ангела, и на демона, в то время как Дуня с Ильёй — обычные люди, которые всегда где-то посерединке. Впрочем, тут, может быть, так и планировалось.

Вообще, иногда есть ощущение, что эти трое будто пришли сюда из разных книг разных жанров. Это могло бы стать очень интересной задумкой и необычным приёмом, но на деле как будто заруинило всю историю, для меня по крайней мере. Сейчас попытаюсь объяснить.

В чём проблемы Андрея: неблагополучная семья, отсутствующий физически отец, «отсутствующая» фактически мать, неблагополучное окружение в целом, нищета, маргинализация, криминал — начиная с мелочи и заканчивая очень серьёзными преступлениями, непонимание, как быть и в какую сторону теперь грести. Эта книга — его родная среда: «роман воспитания» с социальной проблематикой и мистическим оттенком, то, что нужно для подростков, отлично.

В чём проблемы Евдокии: несоответствие выдуманному и навязанному образу «хорошей девочки», комплексы, ненависть к себе, аутодеструктивное поведение, травма на почве изнасилования и мнимого выкидыша, и, несмотря на внешне благополучную семью, невозможность обо всём этом с кем-то поговорить. Тут уже немного другое: психологический роман, тоже с социальными темами, вряд ли для подростков, поскольку тут надо самостоятельно кое-что сопоставить и заглянуть за декорации, чтоб увидеть второй слой. Но ладно, всё ещё близко и в общую историю укладывается.

В чём проблемы Ильи: пропавшая мать, сложные отношения с отцом, бывшим рокером… который заключил сделку с демоном Асмодеем, принеся мать Ильи в жертву и «продав» душу самого Ильи. А, и каннибал до кучи. Эээ… Нуу… Гхм. Ладно. Надо было взять попкорна, будем смотреть хоррор про демонов и ангелов. (Я имею в виду, у Асмодея как будто нет никакой реаловой подоплёки, никакого жизненного «субстрата». Он ничего не символизирует, ни с чем не ассоциируется и не соотносится, просто возникает из ниоткуда, сам по себе. Нет, на самом деле можно подвязать тему наркотиков и прочих издержек бурной молодости папаши, но это слишком неочевидно).

Но ладно, пусть бы хоррор. Ни на что не претендующий ужастик — это совсем неплохо на самом деле, к нему и вопросов меньше, он ведь ни на что не претендует. Хуже то, что из повести начинает пробиваться… как бы обозначить этот жанр… Короче, на одном анонимном форуме это называли душеспасительным чтивом. Это такие книги, которые по идее задуманы как пропаганда христианства (тоже на любителя, но да ладно), но по факту пропагандируют скорее «молиться, поститься слушать радио Радонеж ходить в церковь», опционально рожать много детей (да, исключительно так, другие варианты отсутствуют), а зло представлено в виде демонов, сатанистов, пентаграмм…, а так же молодёжных субкультур, яркой одежды и макияжа, рок-музыки, добрачного секса, иностранных фильмов и книг и вообще всего, что покажется автору подозрительным. На самом деле такие ассоциации у меня не под конец появились, а начали возникать где-то с середины. Поскольку я уже читала автора, подумалось даже в какой-то момент, а не задумывалась ли пародия, только написанная куда лучшим языком, чем большинство подобных книжек. Потому что сколько бы ни проталкивалась мысль о том, что человек сам выбирает, каким ему быть, и что главное — не символы, а то, что за ними:

Всякая бижутерия — хоть пентаграмма, хоть перевёрнутый крест — безделушка. Но когда за ней видишь некого кумира — это большая проблема.

в итоге мы всё равно видим борьбу символов: демоны, призванные начерченными на земле кругами, побеждаются кастованием защитных заклинаний aka молитвами и святой водой в роли очищающего артефакта.

А это — помимо того, что сильно уплощает всю историю — вдобавок рушит красивую идею, ради которой, возможно, и затевался весь сюжет с возвращённым к жизни преступником.

За тем вору, насильнику и убийце был дарован последний шанс. Остановить большее зло, чем он сам.

Вор, насильник и убийца. Какое большее зло он остановил? Демона из оккультистской книжки? (И кстати, по его милости убийцей теперь стал и Немец).

Ладно, возможно, это моя проблема, и я изначально слишком серьёзно отнеслась к повести, которая… ну, да, ужастик про демонов и ангелов, пентаграммы и святую воду, как будто это что-то плохое. Есть же в конце концов классика хоррора, «Экзорцист». Сам ритуал изгнания бесов, кстати, описан прекрасно и даже пробирает. (Я правда думала в какой-то момент, что, может, Андрей решит самопожертвоваться и отдать демону себя вместо Ильи. И даже за это получит прощение. Как в том фильме… «Константин»?) К тому же, оставалась ещё последняя глава, в которой всё могло в очередной раз перевернуться и оказаться не тем, чем казалось.

И оно, хм… перевернулось.

Сначала началось просто какое-то невероятное везение. И порезанную-то шею залечили дома, и денег-то от папаши осталось дофига, и юридических проблем не возникло, и отрезанные под корень крылья отросли снова, а священник даже ничего про них не сказал. Я уж начала думать, что, возможно, предыдущая глава не зря называлась так, как называлась, и в её финале кто-то действительно закончился, а теперь видит всё это…

А потом под конец появились они — все такие красивые, здоровые, напоказ счастливые, работа есть, деньги есть, возможность нормально отдохнуть есть, ребёнок есть, секс-любовь есть, какое-то прям сахарное, выхолощенное благополучие. Что это за абстрактная семья с рекламного плаката? Куда дели героев книги?)) Их подменили? Нам подменили под конец страницы? Нам подменили автора? (Шучу, если что). И тогда я уверилась, что предыдущая глава реально не зря называлась так, как называлась.

Ах да, нейминг глав интересный и ненавязчиво подсказывающий структуру повести. И что ещё… рисунки прикольные, в меру символичные, передающие и атмосферу, и суть персонажей.

Прошу не воспринимать, как попытку объяснить автору, что не так с его текстом и как сделать, чтоб было так — это почти всегда дурная затея. Возможно, на повесть надо было смотреть совсем под другим углом, чтобы открылась заложенная в ней идея. Возможно, автору будет интересно, как его книга может восприниматься со стороны. Возможно, он решит, что данный конкретный читатель дурак не тот, кто нужен этой истории, и лучше бы её почитал кто-то, больше подходящий под ЦА. Например, те же подростки. И это и вправду было бы весьма любопытно: что про всё это сказали бы они.