Рецензия на роман «В ожидании рассвета»

Если свет, который в тебе – тьма, то какова тогда тьма?

Мф. 6:23

Поскольку автор романа подарил мне тессеракт, сразу было понятно, что мне придется искать в этом романе не меньше, чем тетрагексаэдр. Иначе читать не было смысла.

И тетрагексаэдр нашелся. Правильный, выпуклый, построенный по всем законам начертательной геометрии и при этом выполненный в завораживающей душу ручной графике. Весь мир романа – этот самый тетрагексаэдр, по которому разбросаны страны, расы, герои – сам сюжет движется по нему. Каждый раз, когда тебе кажется, что удалось соскочить с этой сложной структуры, улететь в бесконечность – ты всего лишь шагаешь на новую грань. И все повторяется снова, только лишь под другим углом.

Мир Тьмы многообразен и сложен – и совершенно осязаем, в том числе благодаря иллюстрациям, которые прекрасно дополняют текст, становятся неотъемлимой его частью. Повествование кружит по причудливым узорам, каждый раз удивляя, не давая ни малейшей возможности хоть сколько-нибудь предугадать сюжет. О, да, уж где-где, а здесь неожиданные повороты будут происходить через каждый абзац – от начала и до конца.

В этом смысле роман очень напоминает мне любимую мной "Алису" Кэрролла – с той лишь разницей, что его не захочешь читать детям. И, пожалуй, не захочешь перечитывать сам. Не потому, что плохо, а потому, что такое нельзя пережить дважды.

Читать роман тяжело. Кто-то из рецензентов уже упоминал об этом – в книге нет ни одного проблеска света. Есть намек на него, но слишком призрачный и неясный, и не понятно до конца, не было ли это случайностью, не обманывает ли тебя уставшее от тьмы зрение. В романе много крови – но не агрессивной, а беспомощной и безнадежной. И чем дальше ты идешь по книге, тем больше становится этой крови, но ты упрямо продолжаешь идти, мучиться, терпеть – потому что ждешь рассвета.

Рассвета не будет.

Потому что единственным ответом на все три части книги могло стать лишь милосердие. Прощение. Та любовь, которой никто из героев так никогда и не узнал. Но ее нет. Пустота заканчивается пустотой – ее смыслы не изменились. Катарсиса не произошло.

Возможно, это можно было бы простить роману, если бы не еще один, существенный, на мой взгляд, недостаток. Чем ближе произведение искусства стремится к обозначенной моралью грани допустимого, тем выше становятся требования к его качеству. Этот роман ходит по краю – поэтому лично мои запросы становятся пропорционально высоки. Но стиль и язык в нем еще далеки от совершенства. Они отличаются от того, какими должны быть, как отличаются иллюстрации автора от Босха, Дюрера и Гигера. Здесь не может быть места неверному слову, ошибке, ненужному описанию или провисающей логике сцены – а они встречаются. И от этого текст становится тяжелым, вязким, ты тонешь в неточностях вместе с кровью, пытаешься пройти сквозь них, в надежде, что в конце будет избавление...

Но его не будет.

Существует такой жизненный опыт, который, при всей своей болезненности, можно назвать полезным. Ибо он облагораживает личность и выводит на новый уровень сознания – себя, человечества и мироздания.

Но иногда этот опыт настолько болезненный, что, осознавая его безусловную пользу для себя, ты никогда не пожелаешь кому-то еще пережить его. Ибо это на это каждый человек может решиться только сам.

Поэтому я не могу советовать читать эту книгу. Это тот опыт, на который каждый может решиться только сам.

...Так получилось, что последние главы мне пришлось дочитывать в набитой пятничной электричке. Душно, жарко, воздуха не хватает на всех, и единственное, что спасает – это надежда на то, что когда-нибудь ты все-таки доедешь.

Электричка останавливается посреди первозданной Тьмы. Я выхожу на пустую платформу и вдыхаю – нет, не воздух. Я вдыхаю свободу. Надо мной раскинулось небо, бесконечное и черное. Небо дишит покоем, оно застыло бесконечным подтверждением пустоты –

В ожидании рассвета.