Рецензия на роман «Ван Ван из Чайны»

Сразу признаюсь: буду необъективен. 

 Вот люблю я тексты Павла Смолина. Они такие симпатичные, доброжелательные ко всему миру, улыбчивые. Знаковое для меня слово, которое он устами своих героев частенько употребляет - «потешный». С разными окончаниями: -ая, -ое, -ые. И этот ласковый привкус потешности не отпускает меня при чтении произведений этого автора — милота да и только!

 Когда я погружаюсь в тексты Смолина, то ни капельки не боюсь за главного героя. Знаю: всё будет хорошо. И не только с ним, но и с близкими ему людьми. И вообще — со всеми хорошими людьми. А у Смолина хороших людей всегда неизмеримо больше, чем плохих. Да и есть ли у него по-настоящему плохие?

 Куда бы не занесло его персонажей игривое воображение автора — в Японию ли, в прошлое ли, или, как здесь — в Китай, в какой бы изначально неприятной ситуации главный герой не оказался, знаю — постепенно всё нормализуется. И не просто нормализуется, а очень даже! Под влиянием главного героя, как под тёплым солнышком, холодные ледяные коллизии растопятся, люди вокруг подобреют, деньги и прочие блага посыпятся, как из рога изобилия и станет совсем хорошо. 

 Ну, согласитесь — оно же хорошо, когда всё хорошо!

 Важное уточнение: чтобы окружающая обстановка не стала выглядеть излишне сладко-приторной, автор не скупится на иронию: «Может и поделятся старички с воспитанным и талантливым юношей полезным «инсайдом», чисто поощрить за мое к ним внимание — пожилые любят делиться мудростью даже с теми, кому оно нафиг не надо». 

 Но и ирония эта никогда у Павла Смолина не переходит в ядовитый сарказм. Она лишь придаёт пикантной остринки его текстам, не позволяя им скатиться в одуряюще-сладкую сахарную вату.

 А что я всё «тексты» да «тексты»? Почему не говорю прямо: романы Павла Смолина?

 Да потому и не говорю, что романов, как таковых, то есть вполне законченных, абсолютно завершённых произведений, у него и нету… Его тексты льются, как широкая полноводная река, которая течёт… ну, пока ей течётся, до тех пор она и течёт. Это неотрывный поток: вот, например, Ван Ван замечательно устраивает свою жизнь в своём селе и в своей школе. А вот он уже замечательно устраивает свою жизнь в Пекине. А далее он замечательно устраивает свою жизнь (и прочих, примкнувших к нему, товарищей) в различных странах на различных материках Земли.

 И читатель настолько втягивается в эту безоблачную негу повествования, что когда вдруг Ван Вана волею автора (через происки китайских спортивных чиновников) помещают в элитный спортивный лагерь, занимающийся воспитанием и подготовкой будущей элиты китайского тенниса, то дисциплина, царящая в этом лагере настолько возмущает некоторых читателей, что они в комментариях всерьёз предлагают наказать автора за столь бесчеловечное отношение к своему герою. 

 Наивные! Не таков наш Смолин, чтобы всерьёз и надолго разрушать замечательно-сказочную атмосферу своих текстов. За это мы его и любим.

 А за что не любим?

 Не знаю кто за что, а лично я… не то чтобы не люблю, но, как в старые (недобрые) времена, «не читал, но осуждаю» его эпохальную эпопею «Самый лучший пионер — и т.д.». 

 Аплодируя его Японии (Японии, вероятно, очень сказочной — ведь автор там не жил, откуда ему знать настоящие реалии этой страны?), его Китаю (тоже, по-видимому, сказочному Китаю, который автор домыслил в своей сказочной манере, пользуясь сведениям из интернета и прочих доступных источников), я напрочь отказываюсь упиваться сказочным вариантом его СССР.

 И виновата в том исключительно моя старость. 

 Ведь я там жил. Там и тогда. И ничего сказочного в той жизни не было. А, следовательно, та сказка, которую привносит в СССР Смолин, в моих глазах превращается в простую ложь. Точно по поговорке: «Сказка — ложь, да в ней намёк»… А мне «намёки излишни», я и без намёков знаю, как оно там было. И понимаю, что там ни с каким таким  попаданцем Смолина такого бы не было. И не могло быть в принципе.

 Подозреваю, что если б жители Китая (а тем паче Японии) прочли бы произведения Смолина о попаданцах в их страны, то тоже были бы неприятно поражены сладкой сказочностью своих стран. То есть неправдоподобностью текстов.

 Но дальневосточные азиаты этих произведений не прочтут. И это хорошо. Значит, не смогут испортить нам, русскоязычным читателям, того приятного послевкусия от произведений Павла Смолина - произведений столь замечательно выполненных в сказочных декорациях неведомых нам (ну, практически неведомых — как и самому автору текстов), загадочных восточных стран.