Рецензия на повесть «Маршрут 60»

Книжка начинается с предисловия. Оно, в общем-то, неплохое, но годится скорее для второго академического издания, переработанного, или… его можно использовать в качестве послесловия. Рассказывать читателю, который еще в глаза не видел книги, что хотел сказать автор и о чем думал, когда умножал сущности и делил мысли на связанные между собой куски – бессмысленно. Все равно никто ничего не поймет, да и вряд ли захочет понимать, не до того нам, не до того.

А вот после своеобразного «послесловия» начинается оно, авторское предисловие. Тут появляется герой и обстоятельства, образ и пространство, тут начинается книга и ощущается граница между жизнью и смертью. И все это - живое и настоящее, как по мне.

Читатель приходит в любой придуманный, воображаемый мир со своим жизненным опытом, со своим представлением о том, что хорошо, а что не очень. Именно это позволяет ему, читателю, со-чувствовать, со-переживать и со-участвовать во всем том, что пытается рассказать или объяснить ему автор мира. Нежное сердце читателя отзывается на воспоминание о собственном переживании чего-то похожего, и только после этого, человек готов вчитываться в голые абстракции и пытается понять самого автора. Он ему близок, он – свой, он – такой же по-читатель Мира, как и все мы, авторы прожитой и проживаемой жизни.

Земную жизнь, пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу…

На АТ полно рецензий похожих на синопсис и синопсисов, похожих на школьное изложение. Откровенно не понимаю, что люди во всем этом находят, но… что-то же находят, поэтому – ладно, чего уж там, пусть будут. Думаю, что ребята играют в БыКаэЛь (Большая Коммерческая Литература) или зарабатывают, чем могут. И кто я такой, чтобы укорять их в этом времяпрепровождении.  

В своих «рецензиях» я стараюсь рассказать и автору, и его по-читателям про свое, про те места в его произведении, на которые отзывается мое сердце. Это тоже игра, скорее всего, но чуть другая. Возможно потому, что я не вполне рецензент, меня еще в школе бесили любые изложения как таковые, нет в них ничего из того, что лично меня всегда привлекало в книгах. А мне интересны люди и их человеческое бытие, образы, а не рассказ о том, что они сделали и как они это сделали.

И так, в предисловии раскрывается тема. Тема не новая, известная, но от того, что она известна, она не перестает быть животрепещущей и актуальной для любого человека. Это тема смерти, тема последних глотков жизни, тема с поисками ответов на вопрос: а нахрена все это было? и нахрен все это, вообще.

Должен отдать должное автору – состояние прописано здорово. В описание влетаешь и сразу же начинаешь видеть.  А это – дорогого стоит.

Был у меня друг. Умер несколько лет назад, но не сразу, а постепенно, почти год угасал. Несколько раз в месяц я приходил, садился рядом, пил чай с конфетами, слушал, что он говорит, смотрел в его глаза, сам что-то говорил. За два года перед тем, как его парализовало метастазом в спинной мозг, сидели мы в хорошей своей компании и беседовали за жизнь. Из того, на что он мне жаловался тогда, я предположил, что у него возможно рак и посоветовал бегом бежать к соответствующим врачам и учреждениям. Он это сделал. И ничего у него не нашли. Два года ходил по врачам, а пункцию сделали только после того, как парализовало. Помню, как он спросил с затаенной надеждой на лучшее:

- Что, Саня, пиз*ец, да?

Правды я ему так и не сказал, всей правды, потому что сам надеялся и хотел, чтобы надежда оставалась с ним. Я должен был плюнуть на все, на любые свои обстоятельства и протащить его через все эти врачебные авгиевы конюшни еще тогда, а сейчас мог оставить ему только надежду, призрачную, невесомую, но все-таки надежду. 

Осталась от всего этого только память.

Еще, девчонку помню одну. Некрасивая была, лицо вытянутое, зубы крупные с золотой фиксой, но какая же теплая и открытая душа. Сгорела за пару месяцев. У нее уже от химии волосы повылезли, ослабла, еле-еле ходила и говорила, но продолжала учиться и оставалась такой же замечательной, удивительно чуткой душой. Она не озлобилась на весь мир, она нас всех любила и не за что-то, а просто так. И все у нас на курсе ее любили. И у всех осталась дырка в душе после ее ухода.

И память.

И пустота, которую она не заполнила.

Почему я про все это? Небольшое по объему предисловие, но точное и верное. Вот так, как мне кажется, и проявляется талант, в самом умении дать читателю его жизнь на блюдечке с тонкой голубой каемочкой легкой штриховкой, несколькими словами, не напрягаясь. Все остальное – лишнее, уверен в этом.

У меня вопрос: а что вы сами будете делать, если вдруг? Я и себе его задаю. Вот, где философия-то, да?

Почему автора понесло на маршрут нумером шестьдесят? Бог весть. 

        Мне не сообщили причин назначения маршрута. Я не задавал вопросов. Я не знал, почему именно эти шестьдесят точек. Почему именно в этом порядке. Почему только один сопровождаемый.

Лично меня очеловечивание искусственного интеллекта вообще не колышит, никак. Но хочу заметить, если после включения робота, он начинает разговаривать человеческим голосом сам с собой, для меня это признак вполне себе прогностический, человеческий. Тут я в робота не верю, тут я слышу автора, который притворяется до поры-до времени роботом. 

         Возможно, привычный страх перед отключением. Возможно, что-то более личное.

Страх, да? Ну-ну.

        - У меня не предусмотрены эмоциональные реакции на отсутствие активности экипажа.

Страх есть, а все остальное – не предусмотрено. Ну-ну.

- его голос не звучал растерянно, но я уловил в нём усталость, едва различимую флуктуацию в тембре.

Эмоциональные фильтры, м?

        - Здесь была шахтёрская колония. Лет сорок назад. - Он сделал короткую паузу, будто вспоминал или уточнял детали. - Олово, редкие земли, вся таблица Менделеева, в общем. Добывали быстро, жадно. А потом поняли, что здесь технически нет перспектив. Слишком глубоко, слишком нестабильно. Технологии не поспевали. Люди уехали. Но остались… другие.

С возрастом все больше помнишь и все меньше замечаешь. Как думаете, почему так? Почему прошлое подменяет настоящее?

воспоминания. 

Но я зафиксировал ритм речи, тональность, микропаузы в своем журнале. Всё говорило об искренности и о том, что Гектор искал здесь нечто личное.

Хотите разбираться насколько истинно то, что вам говорят? Фиксируйте. И это станет личным. В общем, стоит только принять за истину, что автор разговаривает с читателем через «робота», а не наоборот, как все в этой книге встанет на свои места. Немного раздражает, соглашусь, но вот такое оно, авторское допущение.

        - Согласись, людям, просто страшно умирать. Вот и всё. А вера … - удобная форма, облегчение тревоги. Как детская сказка, только взрослая.

Ты либо веришь, что смерти нет, либо боишься отключения. Небытиё – штука страшная, безысходная, окончательная.

        - А ты, машинка, идёшь до конца? - спросила девочка, глядя прямо в мои глаза. Я не знал, как ответить. Гектор лишь улыбнулся.

        - Он идёт со мной. Пока есть путь.

Что он сделает, когда пути не будет? Вот в чем вопрос. Говорите, говорите, я молчу…

        Прощение? Я никогда не испытывал вины. Но я знал, как её описывают. Я ранее моделировал чувство стыда. Оно возникало в людях, когда они ощущали отклонение от внутренних убеждений. А если бы у меня была собственная шкала? Если бы я мог чувствовать, что нарушаю её?

Нарушил бы, ровно также как и всегда.

        - Они не боятся, - ответил я.

        - Да. Потому что они верят.

        Я сохранил эту фразу.

Я тоже сохранил. Вы тоже можете. Я догадался, что герой-робот – это символ. Символ Фомы Неверящего. Можно ли верить в символ Героя? Мы – обычные люди, временами, сами себе не верим.

        - Вопрос ведь не в том, есть ли "Создатель". А в том, что даёт человеку вера в Него.

…

        - Почему я здесь?

        - Потому что ты должен работать. На это у нас ушло полгода и около пятисот семидесяти пяти тысяч кредитов корпоративного бюджета…

Человек часто нуждается в прощении, особенно когда его некому простить из людей.

Задача, которую автор поставил себе, интересная, соглашусь. Тут только одна проблема, на мой взгляд, это работа для ума, а не для сердца. Мозги у нас у всех работают двадцать четыре на семь, без выходных, а душа… много спит, часто болеет, иногда плачет в своем чуланчике. Все знают, что она есть, иногда даже проведывают, успокаивают, но… работы для нее нет или мало, в лучшем случае кормежка сладким и мучным, и случайные свидания вслепую.

        «Я не нуждаюсь в ответе. Но я хочу быть услышанным. Хотя и не уверен, что такое слышать. Я зафиксировал пустоту. Но теперь что-то отражается внутри этой пустоты. Не извне. Изнутри. И это - не данные».

Для любого произведения есть свои темп и ритм. Для создания темпоритма речи необходимо деление времени на звуковые части, и счёт, создающий речевые такты.

Это - состояние внутренней (на уровне психики) и внешней (на уровне тела) активности человека. Внешне, тот или иной темпоритм, проявляется в манере речи, энергичности жестикулирования и скорости перемещения в пространстве.

Когда это понимаешь и признаешь, тогда и учишься видеть. К примеру: человек может ковырять в носу и одновременно с этим, чисто внешним действием, задумывать о своем предназначении. Внешнего действия в книге немного: движение из одной точки в другую и так, до конца маршрута. Почему точек шестьдесят, я не знаю. Почему описываются немногим больше десятка, тоже.

Темпом считаются внутренние переживания, сомнения, а также душевные метания героев, возникающие под воздействием внешних раздражителей.

Внутренней работы, что странно, тоже не сильно много. Ее заменяет размышление, неважно, в чем именно проявляющееся: в форме диалога или в форме проверки датчиков. Одно дело переживать и сопереживать, другое выслушивать рассуждения и пытаться поймать логику этих размышлений, сопоставить и выдать математически точный вариант для себя: согласие или неприятие. 

       Для этого нужно… ощущать, что ты больше, чем набор деталей.

Странно, но как только появился темп, сразу наладился и ритм. Середина книги. С другой стороны, может и правильно, человек умеет сопереживать живому, очеловеченному, то есть подобию самого себя.

        - У нас не маршрут, - ответил он. - У нас - поиск.

И вот это – верно. Мы в поиске. Может, чего и найдем.

• Общее впечатление от книги — цельное
• Сюжет — логичен, сведён,      все линии работают 
• Повествование — спокойное, медитативное. Динамика соответствует задачам, поставленным      в книге. 
• Герои — подробно и достоверно описаны, нормальные диалоги
• Язык и стилистика — и вообще, и в контексте поставленной задачи, хорошие
• Достоверность и вообще — достоверна, но в деталях есть вопросы 
• Общее впечатление от книги — цельное
• Фантдопущение — в пределах авторского мира 
• Психология отношений — у персонажей есть внутренняя мотивация для поступков, герои ведут      себя соответственно
• Основная мысль текста — этична и умна. Книга учит читателя думать о других и, возможно,      кого-то научит быть человеком.
• Отображение — автору удалось воплотить свой замысел в явной форме, читатель это      подтверждает. Идею автора из текста можно вычленить с первого прочтения
• Оригинальность — идея не банальна, автор нашел образ и использовал его внутри хорошо      построенного сюжета. Новый жанр или направление книга не открывает, но      открывает новые возможности.
• Ошибки и ляпы — скорее особенности, но присутствуют.
• Общественное значение — хорошая умная книжка, которую читать будут немногие. Неформат.
• Востребованность — поднятая тема актуальна, интересна обществу любителей неформата,      книга рассчитана на взрослую аудиторию.
• Свои ощущения — мне понравилось, но не все.