Рецензия на повесть «Даже Ангел»

... анестезия еще не подействовала, а скальпель уже коснулся кожи. один текст Чуть помедленнее, ..., чуть помедленнее! другой текст

Текст встречает читателя чудесатой образностью и целыми 16-ть главами на весьма небольшой объём.

Немного зуда из начала:

Гул был здесь.

Он никогда не уходил, но по утрам становился почти осязаемым. Это был не звон в ушах. Это был звук высоковольтного кабеля, проложенного прямо через лимбическую систему. Низкая, электрическая вибрация. Ззззззз. Звук стирающейся личности. Звук эрозии.

Это вот такая манера повествования. Это не просто текст, а изящная полная метафор и современных приёмов песня! Или нет.

На самом деле я сначала оптимистично обманулся, что это намеренное подражание современной прозе. Не той, что на АТ, а чего-то типа Чака Паланика и т.п. Хотя я его не читал, и от прозы той только обрывки и рассказы. Но манеру-то смутно помню.

Манера такая мне не нравится, но бывает всякое же? Может тут автор чем порадует. Но текст вызывал всё больше огорчения. Не, есть в тексте прикольные моменты, но по большей части он огорчает.

Главное огорчение в том, что сюжета тут на рассказ. И то толку от этого рассказа не много - историй про то, как ГГ сублимировал травмы и ехал кукухой вагон прямо на тот свет - вагон и маленькая тележка. Авторы постоянно подозревают, что это немного банально и пытаются сии нехитрые истории завертеть в запутанное повествование и всё такое.

Не ясно только, какой в этом прок.

Прочитав пролог, я не понял нафига вообще весь остальной текст. Серьёзно - из пролога понятно, что у ГГ конфликт с кукушкой, что в детстве его закошмарил наставлениями собственный отец (он скорее всего триггер проблем), что ГГ думает, что завалил другана. Ну и всё. Если у ГГ проблемы с кукухой, то мотив к этому всему уже не нужен. И завалил или подстава - тоже не важно.

И более того - не интересно. Совсем совсем. ГГ с самого начала не вызывает симпатии, да и не пытается.

Зато с каждой главой текст методично, то есть по методичкам, начинает разворачивать нелёгкую судьбу ГГ. Т.е. как он в 24 года доехал кукухой до ситуации в прологе. Ну и что там было после пролога.

При том, читатель уже в принципе себе всё составил по одному этому прологу, ну может и тегам ещё.

И ладно бы текст был интересный. Но нет. Текст был странный. Текст был странный из-за манеры и оформления:

Т.е. у нас абзаце начинается с красной строки, но используется ещё и новая строка. Модно же, не? Но используется она не везде. 

Текст радует и таким:

Он встал. Паркет — тот самый, за три тысячи долларов — обжег ступни холодом. Он шел через дом, касаясь стен,

Можно догадаться, что не паркет шёл, но божечки-кошечки, зачем так?

И даже таким:

Телефон лежал на кухонном острове. Черный монолит. Экран был разбит.

Чувствуете? Нет? А так:

Черный монолит.

Экран был разбит.

Только не пытайтесь продолжить это чем-то вроде "никто не позвони́т".

И вот этим:

Дислексия, последствие пятого сотрясения, превращала буквы в пляшущих насекомых. Ему пришлось прищуриться, чтобы собрать их в слова.

Может речь про что-то со зрением?

А потом и контекстной противоречивостью:

Перед ними стоял монстр весом в сто двадцать килограммов, машина для разрушения,

и

Его рывком подняли на ноги.

Как-то не очень-то сочетаются. Его могли рывком поднять, вдвоём например, если они синхронизируют движения. Но сама эта конструкция противоречит образу "машины для разрушения" который текст создавал ранее.

Хотя местами кажется, что текст ещё ничего:

Он смотрел на свои руки. В полумраке они казались чужими. Оружием, которое ему пришили.

А потом вдруг вам покажут фунты:

Он был ростом шесть футов четыре дюйма и весил двести тридцать фунтов

Напомню, ранее его вес был в килограммах (даже тут выше я цитировал). 

Начинаешь думать, что бы это всё могло значить?

Но потом текст снова радует:

Он прошел в гараж.
Святилище.
Здесь пахло резиной и ржавчиной. Самодельная штанга из труб и цемента. Скамья, обитая потрескавшимся дерматином. Турник.
Стены были увешаны вырезками из газет.
«Мэддокс уничтожает оборону Линкольна».
«Новая звезда Южного Бостона».
«Мэддокс: 120 ярдов за игру».

Отец собирал их. Он никогда не хвалил Коула в лицо. Но здесь, в гараже, он строил алтарь своему творению.

Думаешь, эка завёрнуто! Но потом в тексте нет ни слова про этот алтарь.

Можно конечно ещё придираться к мелочам:

заточенная гитарная струна, примотанная ниткой к моторчику от кассетного плеера

Кассетный плеер 2024-ом году? Такие девайсы (татуировочные) были в 90х и нулевых, но щас-то кассетный плеер найти сложнее, чем виниловый проигрыватель.

А потом замечаешь в конце некоторых глав финальное подытоживание:

Он выбрал шум. Он выбрал забвение.
Он своими руками задушил единственный шанс на спасение, потому что спасение требовало от него того, чего у него не было — души, свободной от Отца.

...
Дверь в Рай была открыта. Он сам захлопнул её и заколотил гвоздями

Что звучит жутко банально на общем фоне. Тем более что читатель там и сам догадается - ГГ выгнал подругу (из её комнаты в общаге, почему-то). Правда потом, спустя несколько лет, он про неё ещё раз спросит с мыслью, а точно ли она ушла.

Про свою подругу он вспомнит всего один раз через 4-е года (может я второй пропустил?): "Он ехал домой. К Саре (даже если она ушла)." (тут ГГ едет не на самом деле, а метафорически на каталке с поломанной ногой, если что).

Впрочем, местами главы оканчиваются будничным "КОНЕЦ ГЛАВЫ" или "КОНЕЦ ГЛАВЫ 7", вероятно это такой хитрый приём.

Они все висят на мне. Я как несущая колонна, которая пошла трещинами.

Местами ГГ говорит почти как поэт. Впрочем, помнится, один персонаж говорил, что "даже хороший сапожник тоже поэт". Может и тут что-то такое.

Мальчик, который заблудился в лабиринте собственного разума.

Иногда в мыслях матери ГГ, видящей своего свихнувшегося сына, звучит какбы пафос, но это не точно. В любом случае выглядит чужеродно. 

Сын при том явно впал в детство и снова конструирует мосты.

А потом в следующих главах никаких воспоминаний ни об этом визите, ни о мостах. Возможно, что это всё усиливает погружение в пучины безумия ГГ.

Это была самая страшная молитва, которую может произнести мать.

Там кстати в конце главы снова немного "финального вывода", ну для тех читателей, что не догадались.

Но у него был кусок грифеля, который он выковырял из стены неделю назад.

Местами ГГ настолько сильно глючит, что в стене возникает грифель.

Потом ГГ этого всего не выдерживает и всё.

Пластиковый поднос с овсянкой и черствым хлебом выскользнул из его рук и ударился об пол.

А потом в камеру заходит охранник и вот. Наверное охранник никогда раньше такого не видел? Или всё же видел? Текст чуть раньше говорит, что там у них это вообще обычное зрелище: 

Звук разрываемой ткани был громким в тишине. Охранник в коридоре не услышал. Или сделал вид, что не услышал. В этом блоке люди часто рвали простыни. Иногда, чтобы заткнуть сквозняк. Иногда, чтобы заткнуть жизнь.

На этом наверное можно и закончить анализ текста. 

Могу лишь извиниться, что читал не внимательно и, видимо, упустил неочевидные для меня логические связи. Судя по тексту их было много. Наверное это не мой жанр.