Рецензия на роман «Джек на Луне»

Это будет сложная рецензия. Материал требует, чтобы его разобрали хорошо и подробно – а я человек эмоциональный, импульсивный, у меня как оно слетело с языка, так и осталось. Но я попробую.

Начну с того, что в начале чтения у меня было достаточно сильное предубеждение против романа. И виной тому – рецензенты. Во-первых, всегда настораживает, когда почти сразу же после выкладывания романа появляются разные люди, которые начинают расхваливать его на разные лады. Я все понимаю, роман уже и в печатном виде есть – но все же. Это мое субъективное мнение, и я ни в коем разе не виню ни автора, ни рецензентов, да и винить их не в чем, - но, как говориться, ложечки нашлись, а осадочек остался.

Во-вторых, я не очень люблю романы на «такую важную тему». То есть как, романы на важные и очень важные темы я люблю, но вот когда эту тему разворачивают передо мной, как транспарант, мне все хочется заглянуть за него и посмотреть, а что за роман-то? Может, несмотря на тему, он не так уж и велик, как его здесь малюют. И тут возникает этот самый казус «важной темы» - как только ты позволяешь себе усомниться в качестве романа на такую тему, обязательно найдутся те, кто скажет, что тебе неинтересна сама тема, ты ханжа, неженка и ничего не понимаешь.

В-третьих, людская молва, которая обычно бежит прямо перед славой и громко и невнятно о чем-то кричит, и тут сыграла злую шутку. Потому что в рецензиях и обсуждениях упорно подчеркивалась одна тема, и как-то в сторонку отодвигались все остальные. Но, конечно, на то она и важная тема, чтобы говорить только о ней. А следовало бы не только, как мне кажется.

Мда, вступление получилось долгим (кажется, уже те 2000 знаков, которыми можно было бы и ограничиться), а я еще в самом начале. Так что те, кто все-таки решил прочесть эту простыню – мужайтесь. Коротким «аффтар пиши исчо» тут не отделаться.

Этот роман мне будет относительно легко препарировать на составляющие, потому что сильного эмоционального отклика он у меня не вызвал, поэтому руки у меня холодные и голова – чистая… Ну или как там полагается. Тут, кстати, еще одно мое несогласие с предыдущими ораторами – теми, кто говорил, что роман тяжелый. Для меня он не был тяжелым, ни в одной сцене, и это интересный феномен, потому что, как уже упоминалось мной выше, я человек впечатлительный. Но я вспоминаю «Свободное падение», «Зулейху» или перечитанного недавно «Повелителя мух» (из того, что было прочитано последним), я вспоминаю Гамсуна – нет, «Джек на луне» не тяжелый. Неприятный местами – но не тяжелый.

Поэтому я могу совершенно спокойно повертеть его в руках и под разным углом попытаться рассмотреть – а что это за зверь-то такой? И с чем его едят? И надо ли вообще его есть?

Памятуя о пирамиде потребностей читателя, я начну тут с языка. Он вычитан (не считая небольшой горсти опечаток), глаз не цепляется нигде, то есть читать приятно, внутренний редактор не включался почти ни разу.

Дальше – стиль. Поскольку вся книга подана от лица главного героя, подростка, то и стиль речи соответствующий – вот только, соответствующий ли? И здесь мы начинаем препарирование номер раз. Первый вопрос, который у меня возникает – а на каком языке думает Джек? На русском или на датском? Как человек, который думает на двух языках, я хорошо понимаю, что мысли на разных языках звучат по-разному. Кроме того, мне много приходилось общаться с билингвальными детьми эмигрантов (правда, в англоязычных странах), и все они используют жаргон той страны, в которой они живут, - что совершенно закономерно, потому что жаргон по природе своей очень прилипчив. То есть, если Джек уже четыре года живет в Дании, весь его жаргон должен быть датским. По этой причине жаргон русской гопоты в его устах, с некоторыми совершенно блатными словечками, лично меня резал и казался мне ужасно неубедительным. Но, в принципе, где-то к середине книги с этим смиряешься, ибо язык хороший и вчитаться в него можно. Но здесь вылезают следующие стилистические нестыковки.

Совершенно вся книга подана глазами главного героя и его языком. Но иногда проскакивают вот такие пассажи:

Из прихожей мы попали на огромную кухню. Я сначала даже не понял, что это кухня. Плиты нету, просто стоит посреди комнаты черный зеркальный куб - то ли стол, то ли тумба. Ни холодильника тебе, ни шкафов-буфетов. А дальше сразу гостиная с белыми диванами, на которые и присесть-то страшно, и стеклянные двери во всю стену - а за ними оно. Черное там, где на него бросают проткнутые камышом тени деревья, и ярко-синее под солнцем, перечеркнутое инверсионными стрелками чаек, снующих между облачными армадами лебедей.

Вы видите? В начале мы еще слышим подростка – а вот в конце абзаца, что это? Инверсионные стрелки чаек, снующие между облачными армадами лебедей? Предложение, безусловно, достойное Набокова – но в этот момент я чувствую мохнатую лапу автора, влезшую в сознание Джека, и доверие мое к нему, как к персонажу, мгновенно падает. Я вижу руку кукловода, и волшебство пропадает. Остаются марионетки.

Такие вот стилистические сбои попадаются довольно часто – сильнее всего меня выбил вот этот:

В щель выпадает желтый галстук света из коридора

Даже в сложном постмодернистском тексте это предложение вызвало бы у меня некоторые сомнения – потому что упорно я вижу, как в щель падает желтый галстук, увы – но из уст четырнадцатилетнего подростка это звучит, на мой взгляд, просто дико. Я не говорю, что человек в этом возрасте не способен на подобные метафоры – способен. Но это должна быть очень литературно одаренная личность, чего никак нельзя сказать о главном герое.

Кроме того, у Джека периодически проскакивают выражения явно не из его культурного контекста. Например, «любовь и голуби». Я-то, допустим, знаю про такой фильм. Но Джеку-то откуда?

Такие же стилистические нестыковки – в речи пятилетней девочки Софии:

 Кудряшки снова мотнулись из стороны в сторону:

   - Я же раньше не рассказывала, и теперь - могила.

У меня есть некоторый опыт общения с пятилетними девочками, и я точно могу сказать, что предложения они строят обычно по-другому, да и оборот про могилу – сомнительный. Возможно, конечно, датские девочки сильно отличаются от русских в этом смысле – но я думаю, что нет. В любом случае, роман на русском, поэтому лично мне глаз резануло.

Кроме того, кое-где проскакивают не очень приятные штампы, вроде:

В комнате мама перед зеркалом наводила последний глянец на свою боевую раскраску.

Боевая раскраска как описание женской косметики попадалась мне уже столько раз, что я начинаю невольно морщиться при виде нее в тексте, увы.

Но, сказать по совести, штампов этих в тексте немного, и жить они не очень мешают.

Дальше – сюжет. Как уже говорилось выше, все остальные рецензенты делали такой сильный упор на теме педофилии, что могло сложиться впечатление, что книга только об этом. Что не совсем соответствует истине – мне даже обидно стало за Тотти и Софию, моих любимых персонажей, о них вообще никто не сказал ни слова. А следовало бы. 

Итак, Джеку четырнадцать, он живет с мамой, они эмигранты из России, живут в Дании четыре года, мать разводится с первым мужем, который оказался алкоголиком. В начале романа мы застаем героя и его мать в состоянии фактически нищеты – они живут в малюсенькой квартирке у некоей тети Люси, у матери есть только одно платье, все надежды – на возможный удачный брак с датчанином. В первой же сцене мы видим, что у Джека с мамой теплые, доверительные отношения, они со смехом возятся друг с другом, и тут в дверь звонит тот самый потенциальный отчим, Джек ловит момент истины и мысленно кричит «не открывай!», но мама открывает дверь, и это становится началом конца (а за окном начинается гроза, кажется, опять небольшой штамп детектед)

Джека начинает терзать нормальная ревность, но тут он попадает в крупные неприятности, потенциальный отчим вытаскивает его из этих неприятностей, но условием этого становится их с мамой скоропалительный брак – Джек уже не может на него не согласиться, и вопрос с финансами и жизненным неустроем становится решен.

После этого мне сразу несколько раз хотелось поднять табличку «Не верю!». Во-первых, в тот момент, где мама выбрасывает старые вещи Джека. Я знаю несколько человек, которые из состояния относительной бедности вдруг перешли в категорию людей состоятельных – и это худшие Плюшкины, которые попадались мне в жизни. Их огромные коттеджи доверху набиты всяким хламом, уже ни на что ни годным – потому что они в принципе не могут ничего выкинуть. Я не верю, что женщина, довольно долго зарабатывавшая тяжким трудом на кусок хлеба, у которой было одно единственное платье, может взять и выкинуть сумку вещей. Это инстинкт, который нельзя вытравить за одну поездку в Париж, инстинкт беречь, хранить, ничего не выбрасывать, потому что никогда не знаешь, что может понадобиться и что останется у тебя в памяти. А тут оп – и сумку вещей. Нет. Не могло такого быть.

Во-вторых, отношения матери и Джека мгновенно меняются. В первой сцене мы видим, что они теплые, даже доверительные – сам Джек думает:

 "Не открывай, - подумал я про себя, чувствуя, как исчезают с кожи знакомые пальцы, унося с собой запах духов и ванили. - Не нужен нам никакой Себастиан"

А сразу после свадьбы мама превращается в недальновидную дуру, которая в упор не видит своего сына и только и умеет, что придираться к нему. Конечно, можно списать это на влюбленность в нового мужа – но это тот момент, который важно было, на мой взгляд, правильно подать и подробно расписать. А так я опять вижу руку кукловода – а теперь отношения с матерью должны ухудшиться. Потому что так по сюжету надо.

Дальше Джек с матерью переезжают к отчиму – и почти сразу же начинается та самая история, которая взбаламутила топкие воды нашего бедного сайта. Отчим начинает к Джеку приставать – и вот тут я вижу сюжетную дыру номер три.

В дальнейшем отчим – Себастиан, - представлен расчетливым, умным и предусмотрительным. Но здесь он совершает страшную глупость. Он позволяет себе приставать к Джеку, еще не посадив его на крючок. Да, Джек ничего не рассказывает, потому что находится в состоянии шока – но состояние шока у всех проявляется по-разному. У Себастиана не было никакой гарантии, что Джек не проговорится просто от ужаса и дезориентации, и, я считаю, он просто не мог так необдуманно поступить. Он должен был быть абсолютно уверен, что Джек никому ничего не расскажет – и только тогда начать действовать. Но по сюжету так красивее – я снова вижу руку кукловода, которая поправляет у куклы прическу.

Но все это еще можно было бы простить, если бы не следующий сюжетный поворот – даже при том, что предыдущие отзывы к чему-то такому готовили, он все равно вызвал у меня то самое «лицо-ладонь». Это, конечно, момент с появлением призрака замученного мальчика. Вот тут весь сюжет мгновенно проваливается для меня на уровень «Сумерек» - в середине серьезной, вроде как, современной прозы, поднимающей не хилые такие вопросы, мы получаем призраков. Причем ладно бы это были какие-то намеки на грани сознания – но нет, призрака герой видит очень даже отчетливо, а еще вдобавок сны, сообщающие ему необходимую информацию, которую в противном случае герой не узнал бы никогда. Рояль в кустах детектед. Огромный такой и довольно несерьезный роялище. Не то чтобы мне хотелось отнести себя к махровым скептикам и заявить, что призраков нет и быть не может… Но как-то тоньше надо с этим быть. Всему свое время и время всякой вещи под небом, как говорится.

Тут читатель во мне совсем скис – тем более и события реальные стали до боли напоминать «50 оттенков серого», только в неожиданном пикантном раскладе. И здесь мы подходим к главной концептуальной проблеме романа, как ее вижу я.

Почему педофилия отвратительна? Почему любое насилие над ребенком в разы ужаснее, чем насилие над взрослым. Потому что ребенок а) беззащитен и б) невинен и чист. И столь серьезная тема, раз уж автор взялась ее раскрыть, не может подаваться, на мой взгляд, без описания того, а как происходящий кошмар влияет на внутренний мир жертвы. Потому что именно это самое страшное. Реакции же Джека описываются примерно так: «Меня насиловали, это было больно и плохо. Я страдал». На мой взгляд, можно было опустить многие любовно описанные физиологические подробности и переместить фокус на душу, на воспаленное сознание, на его постепенное изменение. А сознание Джека, по сути, меняется только на словах. То есть он время от времени заявляет: «Я стал другим», «Я сломался», «Я умер» - но самого этого процесса нет. Более того, Джек в начале и конце романа – это совершенно один и тот же человек (возможно, кроме эпилога). То есть проблема, простите, не раскрыта. Более того, какие-то поступки героя просто перечеркивают наличие самой проблемы. Например, сначала отчим избивает Джека в лесу и «кончает» при этом, а после этого Джек совершенно спокойно, радостно даже (!), принимает из его рук велосипед. Вы бы смогли так? Я – нет. Меня бы вырвало прямо на этот велосипед, а при одном его виде начинало бы трясти. И с этого момента я уже не могу сочувствовать Джеку. Потому что у меня появляется страшное, несовместимое с жизнью подозрение, что его все происходящее устраивает. В общем-то. Неприятно, конечно, - но все его естество не бунтует. Обычно подростки бунтуют против малейшего ограничения их прав, даже мнимого – а тут ничто внутри Джека не восстает. То есть на словах – восстает, а на деле – нет. И это не притворство для спасения матери, нет – Джек искренне рад.

Увы, мое сердце больше не с ним.

Дальше очень хотелось пролистать все в формате скорочтения – и так бы оно и случилось, если бы не первое появление девочки Софии и Лэрке. Софию я, конечно, люблю куда больше Лэрке – но они сестры, так что с последней придется смириться. Хотя она воображала и эгоистка. Но за Софию я могу ей и это простить.

Вот тут книга в моих глазах немного выправилась и стала снова интересной. Потому что появился какой-то новый мир человеческих взаимоотношений по мимо домашних пятидесяти оттенков – и это, конечно, роману в плюс. Если бы не София с Лэрке и не Томас с Тотти, рецензия моя была бы куда более гневной. Но за них я многое могу простить – потому что благодаря им Джек становится сложнее и начинает приобретать некоторую трехмерность, как и вообще весь нарисованный в романе мир. Тут я просто приведу несколько любимых цитат:

- Ничего. Спасибо, - я поставил чашку на тумбочку у кровати и натянул плед повыше на ноги. Тотте, использовавший складки, как полосу препятствий для солдатиков, раздраженно стукнул меня по коленке.

   - Сиди тихо, Джек!

   - Есть сидеть тихо! - поднял я руки вверх.

 - Будь смелым, - мелкая похлопала меня по руке. - Если что, я прикрою, - и взяла жирафа наизготовку.

   Я робко постучал. Вместо ответа - гаммы. Тронул ручку двери - заперто. Попробовал позвать:

   - Э-э, Лэрке? Это я, Джек.

   Гаммы.

   - Да кто ж так стучит-то?! - София сунула мне жирафа. - Подержи Виктора, - развернулась, прижалась к двери спиной и принялась колотить в нее пятками.

   - Открывай, чудище домашнее! Джек тут!

   Гаммы оборвались. Дверь распахнулась, и мелкая упала бы внутрь, если бы я не успел ухватить ее за руку.

   - София! Какого черта... - Лэрке увидела меня. С плюшевым жирафом в охапку.

   А Лэрке... У нее приближался конкурс, так что даже если бы к ней за парту уселся снежный человек, то она бы просто поделилась с ним учебником

Вот вся эта часть романа – про школу, про вечеринки, про драки, сообщения, конкурс – эх, если бы все было так! Она живая, тонкая, умная, и была прочитана мною с огромным удовольствием. За нее автору – спасибо.

Но, к сожалению, это все бэкграунд. А тема, фокус – отчим-педофил и призрак замученного мальчика. И здесь куча неясностей, нестыковок, белых роялей черными нитками – и так до самого конца. И настолько вся это история утомляет своей надуманностью именно в плане человеческих чувств, что финальная сцена в башне не произвела на меня никакого впечатления. Примерно как при просмотре фильмов Тарантино – в какой-то момент начинаешь хладнокровно высчитывать, а сколько литров краски на это угрохали. Ибо кровь без психологии, без вывернутой наизнанку души – это краска, и не более того.

Теперь немного пройдусь по персонажам.

Ну, во-первых, Джек. Автор в каком-то из комментариев ссылалась на Сэлинджера, но это было, конечно, зря. Джек и рядом не стоял с Холденом, их нельзя даже сравнивать. Потому что герой Сэлинджера – это натянутая струна, это постоянная жажда истины, поиск света в царстве человеческой грязи и пошлости. Опуская даже известный всем пассаж, можно вспомнить его вечный вопрос про уток в Центральном парке. У Джека же нет такого вопроса. Его ничто не интересует, у него нет никакой высокой мечты, никакой цели. Кроме обрывочных сведений об увлечении брэйк-дансом, мы ничего не знаем о его интересах. Единственная книга, которую Джек держит в руках на протяжении всего романа – это Атлас звездного неба. Для сравнения, если вы помните, Холден был отличником по английскому. И это, кстати, еще одна причина, по которой так мешают языковые изыски в тексте романа – они могут быть только у очень начитанного человека, Джек же, судя по всему, не читает вообще.

Мать Джека – довольно плоско прописанный персонаж. Большую часть книги устраивает скандалы, иногда глупые и на пустом месте. Внутренний мир отсутствует, как класс, прошлое неизвестно, интересы не ясны.

Себастиан – многие писали, что мол де вот классический маньяк, но мне и он показался слишком шаблонным, чтобы быть интересным. Кроме того, он совершенно не складывается у меня в цельную личность – его поведение слишком разное и при этом недостаточно прописанное, чтобы оставить какое-то четкое впечатление.

Более-менее живыми выглядят все остальные детские персонажи, за исключением Джека – вот им я верю, потому и люблю. Но роман не о них, к сожалению, поэтому спасти общее впечатление они, увы, не могут.

Итак, выводы (на всякий случай замечаю, что все выше и ниже сказанное – мое сугубо личное мнение, и я нисколько не настаиваю на его истинности и универсальности).

Перед нами хорошо написанная, качественно сделанная вещь. Использует многие шаблоны и стереотипы. Поднимает сложную тему, но недостаточно показывает внутренний мир героев, отчего тема остается не раскрытой. Из-за прилепленного мистического компонента сюжету не хватает блистательной выверенности, важной для триллера. Какой-то интересный этический или философский ответ автора на проблему мною не был найден.

Читать ли? Не могу ответить вам на этот вопрос. Кажется, этот роман завис где-то между большой литературой и грамотно обрабатывающим читателя чтивом – но, разумеется, и у него есть своя аудитория, которая найдет в нем свои смыслы и получит удовольствие.

Но лучше, пожалуй что, перечитать Сэлинджера.