Рецензия на роман «Адашев. Северские земли»
Российской истории катастрофически не везет с фэнтези-воплощениями (как в варианте "альтернативная Земля с магией", так и в варианте "иномирный кузен земной культуры"). На фоне тысяч вариаций на тему европейского средневековья или развесистой сакуры немногочисленные произведения, использующие российские реалии, откровенно теряются. Да и то что есть, чаще всего внеисторично. Под брендом "Славянское фэнтези", как правило, издается славянизированная версия общеевропейского мифа о диких, но благородных предках-язычниках (замени имена героев и десяток славянизмов в тексте - и не догадаешься, что изначально речь шла не о Боудикке с Роландом, а о Снежане с Яромиром). Порой местом действия становится фэнтези-версия России XIX века, но и в ней больше от общеевропейского ностальгического викторианского мифа, чем от страны Лермонтова, Скобелева и Победоносцева... Без малого восемь веков, лежащих между Владимиром Святославовичем и Павлом Петровичем остаются практически белым пятном на фэнтези-карте. И дело явно не в непопулярности периода у фантастов - попаданцы к Петру Первому, Ивану Грозному или Дмитрию Донскому отправляются реже, чем к Сталину или Николаю II, но вполне регулярно.
Думается, причина проста. Фэнтези - это не фантастика и не альтистория. Автор фэнтези не модифицирует уже существующей мир, а создает новый, порою похожий на существующий. Создание мира - дело трудоемкое, опора на уже существующий исторический миф, целостную картину, известную как автору, так и читателю, существенно упрощает его создание. Автор может не столько создавать новый мир, сколько писать фанфик по Камелоту, Троянской войне или обеим Эддам. А фанфики даже у посредственных авторов могут получаться вполне читабельными (внося свой скромный вклад в фанон исторического мифа).
А в России, "стране с непредсказуемым прошлым", со сложившимися историческими мифами дело обстоит плохо. Последние три века российской истории состоят из сплошных крутых поворотов, сопровождавшихся радикальным переосмыслением прошлого. Вот и не выросли полноценные мифы на регулярно перепахиваемом до основания поле исторической памяти... И создавать фэнтези-мир на такой основе придется своими силами, без костылей исторического мифа. А на такое испытание решаются либо сильные авторы, которые любят и знают описываемый период и ради возможности переосмыслить его готовы на тяжелую и сложную работу, либо графоманы, уверенные в своей способности написать про что угодно. И это делает автора, обращающегося к фэнтези на российском историческом материале, a priori заслуживающим внимания. Сильный автор может обратиться и к той же артуриане, но в море средненьких эпигонов его сложно найти. Сильные авторы, переосмысливающие российскую историю в фэнтези-ключе, после отсеивания графоманов (для чего, порой, достаточно прочтения авторской аннотации) остаются как крупицы золотого песка на лотке старателя. Как нетрудно догадаться по длине вступления, автор "Адашева" относится именно к этой категории.
При чтении "Адашева" обращают на себя внимание четыре особенности книги, выделяющие ее среди большинства представителей исторического фэнтези. Первая - многочисленные бытовые, социальные, политические реалии. С одной стороны, это в фэнтези, основанном на историческом мифе, можно обойтись без деталей. Написал "турнир" - и длинная цепочка ассоциаций тянется сама. Без подпорки в виде исторического мифа детали необходимы - иначе текст развалится на неопрятную кучу слабо связанных эпизодов. А с другой стороны - очевидно, что автор не только знает, но и любит эпоху Московского царства. О сложных отношениях монархов, подзабытых значениях знакомых слов или забавах средневековых книжников он пишет с той же увлеченностью, с какой автор-заклепочник описывает калибры, системы заряжания и схемы бронирования. Сотни деталей, разбросанных по тексту, историчны и за счет этого целостны, образуя непротиворечивую картину. Никаких сомнений в том, что оно могло быть именно так, не возникает. Что самое забавное - отдельные детали производят впечатление авторской выдумки, изящно вплетенной в исторические реалии. Слишком уж красиво, чтобы быть правдой, но автор - молодец, так красиво додумал. Заглядываешь в Википедию - а оно, оказывается, вполне исторично.
При этом автор взял за основу не самый известный период, его реалии незатерты, так что книга действительно производит впечатление окна в другой мир. Живой, полнокровный, но не тот, в котором мы привыкли жить... Этого было бы уже достаточно для того, чтобы произвести сильное впечатление, но в случае с "Адашевым" все интереснее, чем в случае других образцов хорошего фэнтези. Мир книги основан на нашем прошлом, отзвуки реалий тех времен еще звучат в нашем языке и потому мир, окно в который открывает "Адашев", - не наш, но и не совсем чужой. Неуловимо знакомый, близкий, что добавляет жизни ощущениям от книги.
Это все - обыденно-исторические детали. А кроме них есть вторая особенность книги - Дар, местные сверхъестественные способности. Теории того, что есть Дар, в книге нет, его описание складывается из десятков мимолетных упоминаний особенностей тех или иных Даров, обряда его пробуждения и примеров применения (так же, как складываются из сотен деталей картины местного быта и политической ситуации). Формирующаяся в результате картина не похожа ни на одну из привычных фэнтезийных систем магии, но при этом обставлена таким количеством конкретики и реалий (причем реалий, органично переплетенных с бытовыми и политическими деталями мира), что в нее веришь. Как это работает непонятно, но в то, что оно работает - веришь на все сто. И, кстати, упомянутое выше описание исторических реалий работает на этот эффект. В описываемом мире много странноватых, но достоверных реалий, в них веришь. С Даром добавляется несколько новых деталей - отчего бы и нет...
Помимо исторической и фэнтезийной составляющей в книге есть еще одна - альтернативно-историческая. Также весьма любопытная. Все же альтистория чаще всего вырастает на почве локального исторического мифа, будь то миф о России, которую мы потеряли, миф о Сталине мудром, родном и любимом, или, скажем, миф об оболганном святом царе Иоанне. Самый распространенный мотив альтистории - сделать мир лучше, ближе к справедливости, "подыграть нашим", чем чаще всего и занимаются попаданцы. В альтернативной истории "Адашева" нет однозначно правых и однозначно виноватых, есть просто модель мира, история которого пошла по другому пути. Тщательно проработанная, с точками бифуркации, неочевидными поворотами событий, отражением изменений (нет, спойлеров не будет...) в быте и праве, бюрократии и культуре.
К вопросу об исторических мифах - даже авторы истории и альтистории регулярно скатываются в мифы идеологические (в зависимости от идейных предпочтений представляя дворян то хранителями чести и благородства, то зажравшимися мерзавчиками, церковь - то сборищем фанатиков и хитрых злыдней, то коллективом святых, et cetera), что уж говорить об авторах фэнтези, сводящих социалку к набору условностей (и тогда по страницам книг разгуливают косплеящие аристократов или священников Васи из соседнего подъезда). И здесь стоит упомянуть четвертую особенность "Адашева" - тщательную проработку персонажей. У каждого персонажа есть свой бэкграунд - происхождение, воспитание, профессиональные привычки, общественные связи... Нет однозначных праведников и стопроцентных мерзавцев, у злодеев, как ни странно, есть своя... пусть не правда, но объяснение злодейства.
И эти четыре столпа "Адашева" взаимоусиливают друг друга. Магия работает на подавление недоверия (все таки мир чужой), объясняет часть местной альтисторической и социальной специфики. Проработанные исторические и социальные реалии повышают доверие к описанию магии и истории. Альтистория создает среду, в которой магия, специфика социальных групп и политические игры могут развернуться в полной мере, ибо в силу некоторых причин (спойлеров не дождетесь 
) здесь имеется больше одного центра силы.
Нет, на этой четверке сильные стороны "Адашева" не заканчиваются. Есть отличный легкий язык, благодаря чему довольно сложный сюжет, перегруженный большим количеством бытовых, социальных, магических и политических реалий, читается приятно, не превращаясь в заклепкометрию. Есть авторская ирония, разбавляющая серьезность происходящего. Но этим многие книги многих авторов похвастаться могут, а вот вышеописанная четверка - в значительной мере плод исторического фэнтези, построенного не на фундаменте исторического мифа, что и интересно...
К сожалению, у читателя есть шанс не оценить всю прелесть "Адашева", ибо блестящая историческая часть текста очень тяжело стыкуется с разухабистой авторской аннотацией, столь же разухабистыми названиями глав и натужной сценой встречи умирающего ОРШ с Представителем Высших Сил с донельзя условными правилами иномировой игры. Именно из-за этого я довольно долго проходил мимо "Адашева" и если бы не рецензия Зайцева - имел бы все шансы пропустить этот шедевр. Так что не смущайтесь открывающим книгу заголовком "Поздравляю, Жорик, ты бобёр!" - содержание, глубину и стиль книги он не характеризует от слова совсем...