Владимир Курьянов

Горбатый Артем слыл в рыбалке корифеем. Где бы он ни удил, весть о нем непонятным образом мигом разносилась по реке. «Артем в протоке ловит! – вздыхая, судачили меж собой рыболовы. – Надо было там сегодня рыбачить!»

Петьке Кукину, как сам он полагал, были по нраву три житейских штуковины. Первая – вздремнуть лишний часок; вторая – мамкины поджаристые оладьи со сметаной, ну, а третьей, наиглавнейшей, страстью, как вообще для любого деревенского мальчишки, конечно же, была рыбалка.

Старик выскользнул из избы во двор с многочисленными постройками, сарайчиками, огляделся и, сгорбившись, поплелся в «берлогу», как сам Ефим называл свою бобылью хибару.

Крепко повезло Семену. Возвратился он с войны двадцати двух лет от роду. Физиономия надраенным самоваром сияет, косая сажень от погона к погону, статью еле в проем протискивается. А галифе, а часы трофейные! Все деревенские девки от восемнадцати до перезрелок под окнами прописались.

Полинялый пес Буян заботливо припудрил мелкими комочками глины пятно на столбе и затрусил к своему дому; иногда он останавливался и снисходительно оглядывался на летящий из-за ограды злобный раскатистый лай 6еснующегося на цепи здоровяка кобеля.

Багряный круг солнца замер у горизонта. С полынной степи веяло горькими запахами трав, острый дух будоражил едкими, почти табачными ароматами. Сумерки звенели дребезжащим стрекотанием насекомых. После их назойливого шума наползавшая темнота казалась по-скупому молчаливой и сиротливой. Духота обволакивала так, точно дорожная пыль набилась комком в легкие и тем сильнее и желаннее заставляла седоков думать об отдыхе. Лошади быстро перебирали копытами по укатанному грузовиками большаку.