Екатерина Кинн

Эпигон нынче прозвище пейоративное, а вот исходно так называли сыновей героев, сторонников фиванского царевича Полиника против его брата Этеокла. Об отцах нам повествует эпический сюжет "Семеро против Фив", а сыновья-эпигоны пошли по дорожке, проторенной отцами, которые убились о фиванские врата. Героически. Вообще фиванские герои и особенно потомки Эдипа намутили столько сюжетов, что перечислять устанешь. В общем, эпигоны - это последователи.

Массовый попаданец - это пустое место. Вот куда ни ткни - хоть в ЛитРПГ, хоть в бояр-аниме, хоть в популярного печатного аффтора Зыкова, хоть в популярного сетевого Останина, хоть в Бушкова - а герой у них всегда одинаков. Это инфантильный мамкин циник с приправой из иронии, с эмпатией бревна, с презрением к науке и систематическому знанию.. Точно так же, как массовая попаданка - это пустоголовая бестактная дура с приправой из ехидности. Диванные воины и настольные полководцы в другим...

Некий ученый строит яйцеобразный межпланетный снаряд для полета на Марс. Движется он сверхвзрывчатым веществом. Ученый и его спутник летят на Марс. В полете они испытывают невесомость и эйнштейновское ускорение времени, решают вопрос охлаждения кабины. На Марсе они в ступают в контакт с местными жителями. На обратном пути они едва не улетают к внешним планетам, но разворачивают корабль вовремя. Как-то на встрече, посвященной истории научной фантастике, я предложила публике угадать...

В массовой фантастической литературе конца 19- начала 20 века Атлантида изображалась довольно типично: 1. Это было древнее государство с высокой культурой. 2. Атланты владели всем миром или известной им ойкуменой. 3. В Атлантиде было архаичное общество. Это могла быть теократическая монархия египетского типа, теократическая монархия в римско-эллинских декорациях, кастовое общество. 4. Атланты достигли непревзойденных высот в науке и технике либо в магии и мистике. Иногда то и другое шло...

Странное в "Трудно быть богом" средневековье. Начнем с того, что представления Стругацких о средневековье определяются школьным набором штампов: "Ночь. Средневековье. Костры. И горит городская свалка" (они же, "Отягощенные злом"). Надо заметить, что знакомство с реальным европейским средневековьем заставляет меня при перечитывании этой книги прилагать усилия по преодолению конитивного диссонанса. А именно: герои заявлены как продвинутые историки, но когда они начинают рассуждать об истории,...

Русская фантастика начала двадцатого века - совсем не то, что советская. Ее писали те же, кто составил "серебряный век" русской поэзии и его после-словие - пусть даже только на периферии, как Мариэтта Шагинян с "Месс-менд", Илья Эренбург с "Трестом Д.Е.", Гастев и компания с их безумным р-революционным конструктивизмом. Но и из центральных фигур русской литературы - Замятин, Булгаков, Валерий Брюсов и Алексей Толстой. О двух последних и пойдет речь. Брюсов, помимо нескольких рассказов,...

История советской фантастики местами забавна, но в основном печальна и трагична, как и история советской литературы вообще. Благодаря идеологическим установкам, стараниям цензуры и издательской политике ландшафт советской фантастики напоминал чахлый скверик с парой деревьев и рядом кустиков посреди забетонированной площади. Не было ни гумуса бульварных поделок, ни зарослей среднего мэйнстрима, ни леса талантов, ни могучих исполинов-гениев. Только те, кто пробился благодаря упорству и таланту...