Артем Белоглазов

Чудовища не добры и не злы. Они просто есть. Сильные, опасные, страшные.
Хочешь стать одним из? Стань. Это возможно. Тебя не будут жалеть, и ты – не будешь.

Соавтор - Владимир Данихнов.

"Следи за собой, будь осторожен…" – эти слова из песни Виктора Цоя как нельзя точно характеризуют действия и поступки абсолютно всех персонажей романа. Живем ли мы в лучшем из миров? Или, как обычно, заблуждаемся? Кто знает?.. Но, думаю, нам с вами повезло гораздо больше, чем людям, жизнь которых полностью подчинена навязанной кем-то свыше игре. Правила ее просты, а малейшее нарушение карается смертью. Но однажды придет тот, кто скажет страждущим: "Живите!" Обычный человек, он попытается облегчить бремя игры и дать людям надежду. Будет ли его вина в том, что всех спасти не удастся?

Управление космических исследований NASA, ESA и Роскосмоса задумало чудовищную авантюру и ради ее осуществления готово пойти на любые потери. В том числе человеческие.
На спутник Юпитера Ганимед, где по разведданным расположена покинутая база чужих – единственная в Солнечной системе, отправляют команду из четырех астронавтов. Правда, успешность экспедиции близка к нулю, хотя корабль, на котором летят астронавты, сделан на основе технологий чужих. Вся закавыка в базе, в возможности проникнуть туда и обрести чужое знание и технологии.
Неожиданно для участников экспедиции отказывают навигационная и управляющая электроника корабля. Связь тоже не работает. Вариантов всего два – или умереть после того как закончатся кислород, еда и вода, или… продолжить путешествие весьма необычным способом.
Что же получится в итоге?
Разумеется, совсем не то, чего ждали.

Патрулирование протекало штатно. Михаилу давно обрыдло шагать под дождем, вглядываясь в серую хмарь, и он плёлся нога за ногу. Артур невозмутимо топал рядом, иногда отпуская плоские шуточки. Михаил не реагировал; плёлся себе, клевал носом. От дозорной рутины клонило в сон.
Нарушителей заметил Артур.
– Ныряй. Быстро! – Свистящий шёпот напарника ожёг Михаила точно плетью. Плюхнувшись вслед за Артуром на живот, он рванул флажок предохранителя и ощутил запоздалый, перемешанный с адреналином страх. Страх отдавался резью в мочевом пузыре, дрожью в пальцах, кислым привкусом во рту.
– Ближе подпустим, чтоб наверняка.
Если б это были люди, а периметр – обычной границей, прозвучал бы окрик "Стой! Кто идет?", предупредительный в воздух, второй предупредительный. Но отродья Полигона людьми заведомо не являлись. Как по официальному мнению, так и по результатам молекулярно-генетической экспертизы. Пусть даже уродливыми, с кучей мутаций и патологий людьми.

Герой, выдирая из себя с кровью страх, пытается победить неведомое и в то же время знакомое с детства инфернальное зло. Но чтобы победить, надо изменить себя. А это почти невозможно: прошлое цепко держит за горло – виной, ужасом.

Сборник стихотворений. Дань уважения и памяти великому мастеру - Федерико Гарсиа Лорке.
- Смерть реки
- Господин наш Северный ветер
- Всадник
- Ночью
- Лунный стих

Великий тенгиз отправил тумен воинов на запад, чтобы захватить земли за морем Тьмы. Там, где сталь окажется бессильной, дело решит старый шаман Джехангир.
Силы графа де Витт, на земли которого напали кочевники, недостаточны для отражения нападения. Последняя надежда на сира Андре, мага боевой персонификации.

Соавтор – Александр Шакилов.

Экшн-притча. О слепых поводырях, вечной зиме, весне-как-оружии, классном специалисте Иване, уволенном не за так, и о том, как вокруг стало не только страшно, но и жарко.

Соавтор – Александр Шакилов.

– Твою!.. И твою!.. И вашу!.. Живее! Хаяку!
И рёв сирен. И ветряки дополнительных электростанций вспарывают просоленный воздух.
Субмарина-платформа пришвартована к огромно-плавучему городу-заводу, городу-складу, проще говоря, корпорации на подводных крыльях. Конвейер. Целлофанированые ящики. Обёрточная фольга. Вакуумные уплотнители, не кантовать. А потом – в космос, к звёздам, и на дно, в глубины.

Соавтор – Александр Шакилов.

Урбанистическое будущее. Города-муравейники, земля, закатанная в асфальт, искусственное небо. Жизнь, как водится, прекрасна, и несчастных случаев не предусмотрено, как по расписанию, так и в принципе. Так считают многие, переложив свои права и обязанности на всеведущего Хозяина – Искина. Многие, но не все.
Главный герой Аким К-28, выведенный в одночасье за скобки гигаполиса, на собственной шкуре узнаёт, что право считаться человеком дано отнюдь не каждому жителю. Ведь Искин, чей образ весьма далек от человеческого, меряет жизнь и смерть иной мерой.
Реальное бытие гигаполиса, в котором существуют «выключенные» из общества изгои и не работают никакие правила, разительно отличается от регламентированной тиши и благодати. Свобода ли это? И что есть свобода? Что такое человек? И нужно ли заставлять людей быть людьми? К-28 начинает сомневаться в правильности мироустройства…

Соавтор – Лев Жаков.

Бойцы спецотделения, цель которых не тушить, а спасать, не лезут вглубь, в ревущий ад, где обваливаются перекрытия и рушатся стены. Бесполезно. Им, вооруженным и защищенным не лучше рядовых пожарных, не продержаться в огненной стихии и нескольких минут. В ад спускаюсь я – Феникс.

Философия Жизни и философия Власти. Фантасмагория. Сюр. Физика, лирика и системы автоматического управления в одном флаконе.

Soft cyberpunk.
"Едва уловимая тень в зеркале, призрак, намёк на чьё-то присутствие, и вот – отражение размывается, рябит: "дождь" из стеклистых нитей перекраивает лицо и фигуру, лепит образ за образом, маску за маской, подстраиваясь под единственную и неповторимую тебя; замерев на мгновение, тает снеговиком на солнце и опять преображается, затягивая в искристый водоворот. От беспрестанных превращений кружится голова. Наконец рябь пропадает; чужое, угловатое, точно составленное из прозрачных граней лицо смотрит цепко, насмешливо. Калейдоскоп радужки без зрачков, треугольник носа, широкая щель рта. Не я, не человек, нечто. Сквозь очертания гостьи зримо, вещественно проступает ванная комната – благородный розовый мрамор, блеск металла, декоративное панно с рыбками. Обманчиво хрупкий профиль невесомо парит в воздухе, как мираж в пустыне. Хрустальный дворец, друза самоцветных кристаллов. Понятно, почему Антон назвал ее так.
Привет, говорит стекляшка. Какой отвратительный шрам".

Мы инженеры, а не волшебники. Cui prodest? Nemini. Omnibus.

"Железо куют пока горячо. Ловко взяв быка за рога, консультант наседал на потрясённого Максима.
- ...Ясно?
Голос консультанта лязгал гусеничными траками:
- За неисполнение - санкции. Расторжение контракта в одностороннем порядке.
Грохотал танковой колонной на марше:
- За срыв сроков, ненадлежащее или несвоевременное исполнение - расторжение контракта.
Гремел медью и сталью:
- За нарушение плана коррекции..."

Он случился ровно через неделю. День, который я ждал с нетерпением и опаской. Эмоции, мне предложили эмоции. Календарь выжал из меня боль, пот и слёзы. Выжал досуха.

Куда ехал Грека, зачем и кого вез – всё не так, как вы привыкли думать.
"Крик. Жуткий, отчаянный. Это он кричит, Егор Климов, разрывая ледяную удавку страха на горле, разрывая мёртвую тишину и собственные лёгкие. Бледный, сосредоточенный Грека жестом отсылает мужчин прочь из комнаты. Огромные косматые тени всадников мчатся по крышам домов…"

"Тусклое безвидное Ничто – вот что такое смерть, думал Костя. Пустота, забавляющаяся с отлетевшей в горние выси душой как ей вздумается. Играющая с мышью кошка.
Коська вспоминал.
Прошлое, настоящее, будущее. Его, чьё-то, вообще чужое, но могущее быть – его.
Хорошее, плохое, никакое… Разное.
Не жил – вспоминал. Тонул, бултыхался в аморфном, размытом, гадко-кисельным Ничто и – вспоминал.
Щёлк-щёлк-щёлк-щёлк… Клацанье выключателя сливалось в сплошной мерный стрёкот часового механизма.
Выключатель в который раз щёлкал, подгоняя реальность к надлежащим лекалам, и оставлял Коську наедине с его собственным выбором".

Один день из жизни человека, перестающего быть таковым.
"Шаги на лестнице. Осторожные. Шепот, шорох.
Наконец кто-то пришел, и этот кто-то откроет дверь. Ну, давайте же! Я жду".

Homo homini lupus est. В таких именно мирах волками и становятся.

"Луна прячется за облаками, в траве шебуршат мыши, умолкнувший на мгновение лягушачий хор вновь набирает силу. Он замирает, вслушивается. Хрустят сучья под чьими-то грузными шагами, гулко ухает сова. Это на болоте. Он настораживает уши. Да, на болоте. По болоту бродит морок, там синие огни и покосившаяся изба с гнилой изгородью. В избушке живет человек, старый человек, очень старый и еще – очень молодой. Человеческий щенок, забавный и несуразный. Он принёс щенка годы назад. Чужого, плачущего, пахнущего молоком. Принёс из людского жилья сюда, в лес, как носил прежде, давным-давно".

Киберпамфлет.
Лишь бы наши победили, лишь бы не было войны.
"Ладно, выкиньте из головы звиздёж о беспилотниках и автоматизированных комплексах. Дроны с роботами хороши против дикарей на джипах, недоармий недогосударств и спецопераций. В случае серьезного конфликта в дело вступают БОТы".

Об одиночестве и неумении любить.
Для кого-то осень - "очей очарованье", романтическая пора с золотом и багрянцем листвы, с ласковыми дождиками, умывающими лик природы от летней жары и пыли. Для кого-то - грязь, холод, мокрые листья и постоянные нудные дожди.
Быть может, нежданная и негаданная осень просто второй шанс, возможность все исправить?

Soft cyberpunk. Deus ex machina.
"Мертвенный свет фонарей резал глаза. Неужели опоздал? В дальнем круге света, у автобусной остановки качнулась и пропала блеклая тень. Крик, особенно пронзительный среди шелеста шин и гула моторов, заставил вздрогнуть. Что бы там ни творилось, Ису поостерёгся бы лезть: в чужой монастырь, знаете ли… Пусть сами решают свои проблемы, его хата с краю. Заказ принял – заказ выполнил. В разборки между сторонами встревать не намерен. Пусть рухнет небо и разверзнется земля, он не при делах. Чужой ТЬСЯ, чужие правила".

Анти? урбанистический цикл стихотворений.

У Лёньки есть настоящий друг — пёс Бимка. Это очень необычная собака, такой нет ни у кого в мире. Однажды Лёнька решает показать Бимку приехавшей из города девочке Алёне.

Чтобы любимую девушку в жёны взять, должен Иванко поручение её отца выполнить — добыть опыряку с деревенского кладбища. Только как? Днём их не достать, а ночью все сразу вылезут — не одолеешь. А может, на самом деле и не надо их одолевать-то?

Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится. © Станислав Ежи Лец.
Безумие скалило в усмешке желтые зубы: вход рупь, а выход – два. Гоните бабки, господа хорошие. Если нельзя в дверь – прыгай в окно? А если никуда нельзя? Ты в ловушке, в западне, и вокруг – пустота.

Человек – это тот, у кого есть душа. И если церковь господня решила, что у жителей других планет, как бы они ни были разумны, души не имеется, их нужно уничтожить, как особо опасных представителей инопланетной фауны. Cолдаты, которые будут заниматься зачисткой, пройдут потом курс реабилитации. Если же солдат не захочет наблюдаться у психолога, это его проблемы.

Грибов в том лесу отродясь не водилось.
"Дождь зарядил поздним вечером, проливной, яростный. Крупные капли щелкали по фуфайке, пропитывая влагой, знобкими ручейками стекали за шиворот; под ногами отчаянно хлюпало. Илья с чавканьем выдирал сапоги из хляби и шаг за шагом брел краем леса. Наугад. К дороге.
Вроде живой, вроде возвращается. Урман позади, кошмар тоже. Ливень стегал кнутом, подгоняя: быстрее, быстрее. Кожа зудела, словно болотный гнус забрался-таки под одежду и кусал не переставая. Бросало в жар. Илья обморочно всхлипывал, переставляя неподъемные, налитые страшной тяжестью ноги, с которых срывались и падали огромные комья грязи.
За спиной, оттягивая плечи, висел короб. Лямки больно врезались в грудь, и приятное осознание сделанного теплом наполняло душу".

Наемник Реджинальд почти ослеп после проклятия колдуна-иллюзиониста, и только благодаря верному псу Рони не потерял способности сражаться. Деревенский парень Томас стал оборотнем из-за амулета, принадлежащего Реджинальду, и надеется отомстить. Магам до людей дела нет, ну, или почти нет, а разбойникам лишь бы пограбить. Чем же закончится эта история о заклятых врагах?

Не нужно говорить, что от судьбы не уйдёшь. Если ты недоволен своей судьбой, если хочешь прожить, пусть не всю жизнь, но часть её иначе, как мечталось в горячечных снах, иди к меняле. А если не хочешь…