Егор Лобашов

Твоей души аквамарин, В глазах, — сиянием сапфира. И тонким жалом нивелира Ты чертишь нити середин. Прекраснейшая из ундин! Как рыцарь древнего потира, Как князь зенита и надира, Я твой пребуду паладин. А ты, живя среди дельфинов, Актиний, рыб и ламантинов, Где сердцу в тон звенит меандр, И солнца свет пронзает воды, Как пламя — юрких саламандр, Полюбишь чистоту свободы.

Дряхлым драконом над проклятым златом, Любовь умирает натужно и сложно: Как он, вспоминая пожары закатов, Осознает, что взлететь невозможно. Одна только радость, — понять, наконец, (Шершавую шкуру надеждой шлифуя), — Еще оживится огнем поцелуя Безумное пламя упрямых сердец! И кажется, старость ему нипочем, Глаза заблестят, что на солнце гинея... Но безразличье как рыцарь мечом Уже замахнулось. Разрублена шея. И авторский перевод на польский язык: Smocze Starym smokiem...

Ты фавн. Но странно тих и бледен. За туч высокой пеленой Ты видишь солнца свет больной И знаешь смысл земных обеден. Мистерий темный дух пьянит И топит в торфяных трясинах Свинцовость тела. Рук взносимых Придавит вес могильных плит. Но лишь тягучий звук свирели Пробьет завесу облаков, Среди болотных тростников Ты вновь очнешься в колыбели.

ИВАН МИШУТИН Земледелие День 1 Корабельные мачты уже выпускали присоски, и корма изогнулась под воду в китовый плавник; наш корабль не желал подчинятся ни ветру, ни вёслам, он питался планктоном, его окружали русалки, но, когда он почувствовал землю, он выдохнул крик; как больной кашалот, он зарылся в прибрежную гальку, и теперь он лежит, неподвижен и большеголов. По колено в траве, мы внимаем дыханью холмов. День 2 В этих землях ни птиц, ни зверей;...