Женя Ли

Джейк Саттон — потенциальный преступник и дитя Огня, чьё прикосновение воспламеняет. Сайрус Гвин — агент ФАРН и дитя Стужи, заковавший сердце в ледяную броню. Они решились работать вместе, потому что огонь Джейка топит лёд в душе напарника, а холод Гвина сдерживает пламя разрушительных эмоций Джейка.

Когда в городе начинают происходить странные преступления, совершённые людьми с необъяснимыми способностями, Джейк и Гвин понимают: за каждым случаем стоит чей-то страх и боль. И чем дальше они продвигаются в расследовании, тем больше вопросов возникает к их собственной природе и границам дозволенного.

Где грань между преступником и жертвой, когда дар становится проклятием? Кому можно доверять, если даже собственные силы тебе не подчиняются? Кто и зачем исполняет эмоциональные желания людей, попавших в беду? И что страшнее — сжечь всё, что любишь, или навсегда замёрзнуть в одиночестве?

Иногда, чтобы проснуться, нужно умереть. Или убить.
Виктор – замкнутый реставратор книг. Родители погибли, брат исчез. В этом Виктор винит себя и свой дар Проникающего в сны. Но когда брат-близнец Анри появляется на миг и снова исчезает, именно способность творить сны дает Виктору шанс во всем разобраться. Сможет ли Виктор защитить близких от того, кто убивает во сне и подчиняет себе наяву? И так ли легко талантливому манипулятору Этьену управлять теми, кто ему небезразличен?

Охотник и Монстр.
Но кто из них - жертва?
Имеем ли мы право решать за своих близких?
Каждый делает свой выбор.
И отвечает за него тоже сам.

Посвящение:
Нилу Гейману и сэру Кристоферу Ли

Вой. Близко так. Громко. Теперь точно волки. Милана встала и пошла проверить, заперты ли двери — на всякий случай. Заперты. И двери, и окна. Вздохнув, Милана привалилась к двери, щекой приникла к шершавому дереву. Словно к милому своему.
Дверь содрогнулась. Словно кто толкнулся в неё снаружи. Милана замерла.
Тук. Тук-тук. Тихонько так. Словно тот, кто стучит, знает, что она за дверью стоит.

Жил в Екатеринбургской губернии барин один, приисками владел. Жена его страсть как была охоча до золота и драгоценных камней. Характером та еще баба – крепостных своих за малейшую провинность пороть велела. Особо доставалось дворовой девке одной, Катерине. Уж на что смышлёная была и работящая – а всё хозяйка недовольна. Слухи ходили, будто барин глаз положил на эту девицу – вот и лютовала жена. И то сказать надо, Катерина честная девушка была, поводов не давала. Но девка ладная, ясноглазая и волосом богатая - смотреть любо.

Из воды показались голова и плечи девушки: длинные русые волосы, сине-серые глаза, бледная кожа. Она зло смотрела на мальчишку. А потом уцепилась руками за борт лодки и, толкая её, закружила-завертела, словно ярмарочную карусель. Только на ярмарке это весело, а Марку было не до веселья: лодка качалась, рискуя зачерпнуть воду, и у парня кружилась голова. Он сидел, вцепившись руками в борта, и старался не упускать из вида девушку.

О старом доме и одиночестве. О Лесе. О вишневом дереве. О том, что нельзя исправить. Или можно?
----
Капли дождя, их тихий постук. Запахи мокрого дерева, земли и листвы: свежей и прошлогодней – волшебный напиток, который жадно глотали мои легкие, задымленные городом.
Я смотрел на дом, не решаясь войти и потревожить его. Я не был здесь с тех пор, как умер отец.
Мой старый дом. Мой ли? Сколько уж лет назад я сбежал от него в город. Дети мои выросли и разъехались, жена умерла. И вот я снова здесь, перед этим старым коттеджем, вросшим в лес.

Анна привыкла к одиночеству. Но как быть, если встречаешь в метро незнакомца, которого очень хочешь нарисовать? И не только нарисовать...

"Хватит ей пылиться в шкафу", - подумал Бартемиус и решил продать красивую старинную куклу на ярмарке. Но её почему-то никто не хотел брать. Заброшенными и никому не нужными бывают не только куклы, но и люди. И что же с этим делать?

Как Бартемиус ни старался, но не мог починить шкатулку - маленькая танцовщица никак не хотела танцевать. Как вдохнуть в неё жизнь? Какая магия тут нужна?

Дом на опушке. Еще вчера
здесь не было его. Но вот стоит,
разинув окна, двери –
как будто ждет. Но ждёт кого?
Меня? Ежели меня – зачем?
Что скрыто в нём, иль кто?
Ловушка? Иль в помощи
нуждается жилец?

Дорогая, я еще не успел сотворить мир.

- Что за погода на улице? Всё течет и тает. А, между прочим, зима на носу, - Рыжий ввалился в дом вместе с сырым ветром, захлопнул дверь и принялся тщательно вытирать ноги о коврик.
- Тебе-то что? Ты же – Осень, - зеленоглазая Весна на миг отвлеклась от домашних хлопот, - Дождь и слякоть для тебя – обычное дело.
- Ага, обычное. Но для меня, не для него, - Рыжий ткнул пальцем в большой кокон-сверток из шотландского пледа, лежащий на диване в гостиной.
Кокон, из которого виднелась только белая макушка, даже не пошевелился.
- Хандрит, - Весна пожала плечами.
- А работать кто будет? Хандрит он, - Рыжий скрестил руки на груди.
- Оставь парня в покое, - отложив книгу, Лето лениво потянулась в кресле, откинула золотистый локон с лица. – Он, между прочим, из-за тебя хандрит.
- Из-за меня? – Осень нахмурился, повесил пальто на вешалку, тихонько подошел и сел на диван рядом с закутавшимся в плед с головой братом.

Капитан вел свой ледокол в порт. Зима закончилась, льды уже не сковывали море, и корабли могли проходить свободно без того, чтобы ледокол расчищал им путь. Дома капитана никто не ждал: родители умерли; а женщины, согласившейся проводить долгие зимы без него, он так и не нашел. Потому капитан не так уж рад был возвращению в порт.

Он сошел на берег, неся в руках свой небольшой чемодан. И увидел перед собой девочку с косичками и глазами цвета майской листвы.
- Помнишь меня? – она улыбнулась.

Лето не торопилась уходить. Она знала, что ее последние деньки еще более желанны, чем первые. Она танцевала по улицам, согревая благодарных прохожих. «Эх, вот и лето кончается», - говорили они, готовясь доставать зонты и куртки. «Лето, не уходи!» - кричали другие. Лето в ответ смеялась: «Я вернусь!»

Осень, покрывая золотом и бронзой первые листочки, хмуро смотрел на всё это.
- А еще Зим жаловался, что его не любят. Как будто моего прихода кто-то ждет.
- Да ладно тебе, братец, не завидуй. Каждому свое, - Лето взлохматила его рыжие волосы. – Хотят они того или нет, теперь твой черед.

Виктор Николаевич сам не понимал, зачем он взял в библиотеке томик того малоизвестного поэта, который так нравился его жене. Просто захотелось прикоснуться, впитать в себя строки, что когда-то любила читать она.
Между страниц книги было что-то вложено. Он не заметил этого, когда брал её. Лишь сейчас раскрыл на закладке. И так и замер с книгой в руках посреди улицы.

Я смотрел - и не верил своим глазам: молния ударила в человека! Боже, нужно вызвать скорую! Что этот безумец делал в грозу на крыше? Но... что это?.. он не упал?.. стоит на том же месте, раскинув руки в стороны. Точно сумасшедший. Но как... Может, я ошибся, и молния попала не в него?..